Страница 23 из 33
— Опыт, Алекс Ригби. Только опыт. Но я хочу, чтобы он стал еще более разнообразным.
— Ага, понимаю, но для этого нужны баксы. — По его лицу гуляла улыбка. Потом губы вернулись на место, и Алекс спросил: — Так что же созрело в нашей кучерявой головке? Должен сказать, у тебя хорошая прическа, как у пуделя.
Она усмехнулась.
— Спасибо за комплимент.
— Я слушаю тебя с большим интересом.
— У тебя есть виски? — спросила Синди. — Я бы выпила. Тебе тоже не вредно промочить горло. Из-за двери слышно, как ты кашлял.
— Как приятно иметь рядом с собой ветеринара, — хмыкнул Алекс. — Он всегда при исполнении своего долга — заботиться о здоровье каждого животного.
Синди засмеялась.
— Это все чертовы фисташки, — объяснил ей Алекс.
— Я догадалась и поэтому не знала, стоит ли мне входить…
— А в чем дело? — встрепенулся Алекс.
— Ты, конечно, забыл, но я помню…
— А, ты об этом… — Он засмеялся. — Я кормил тебя фисташками всегда, когда…
— Не надо. Я помню, — остановила его Синди. — Так как насчет того, чтобы выпить?
— Бар все там же. Знаешь где.
Синди не стала спорить, кивнула и встала.
Алекс поднял голову и следил, как двигаются ее бедра. Заманчиво. Но ему не хотелось. Все мысли и желания сейчас вытеснило главное — найти деньги. Брат Ален не тот, из кого можно вытряхнуть даже цент, если он тебе не положен.
Второй папочка, это Алекс давно понял. Жаль, что отец не узнает об этом никогда. Или он уже знает?
Алекс неожиданно для себя запрокинул голову вверх, но вместо неба увидел привычные с детства потемневшие балки перекрытий.
— Держи, — сказала Синди, подавая ему бокал, из которого торчала розовая соломинка.
— Коктейль? — Алекс вскинул брови. — Я думал, ветеринары пьют чистый напиток.
— Да, но не те, которые заняты составлением композиций.
— Ты хочешь сказать, что составила композицию? — Он уставился в бокал.
Синди усмехнулась.
— Попробуй.
— Что я должен обнаружить, какие запахи? — Алекс наклонился над бокалом. — Апельсин…
— Молодец.
— Гм… Горьковатое что-то… Острое.
— Надо же, ты еще способен отличить аромат виски, — насмешливо заметила она.
— Неужели ты поставила перед собой цель напрочь отбить запах виски? Ужас!
— Да нет, не волнуйся. Скажи, ты чувствуешь аромат корицы и мяты?
— О Господи! — воскликнул Алекс. — Никогда не думал, что можно так испортить прекрасный напиток. Ты налила из бутылки с черной этикеткой?
— Конечно. «Джонни Уокер» с черным лейблом. Апельсин у тебя лежал на столе, в шкафу я нашла корицу и мяту. Вот тебе полный отчет.
— Тогда на кой черт ты испортила виски всем этим зельем?
— Потому что я сейчас не расстаюсь с тремя ароматами: апельсиновой корки, корицы и мяты.
— Может, объяснишь почему?
— Потому что эти запахи составят композицию моих духов для собак.
Алекс уставился на нее не мигая. Потом опустил бокал на пол рядом с собой и медленно повернулся к ней.
— Синди, детка… Не хочешь ли ты мне сказать, что предлагаешь выпить собачьей… собачьих… — Он набрал воздуху и выдохнул: — Духов?
Она захохотала.
— Нет, не волнуйся. Ты сам, как творческая личность, знаешь, что когда создаешь… полотно, то только о нем и думаешь.
— Полотно! — Алекс стукнул себя по колену. — Как точно ты сказала про собачьи духи, что это полотно! — Он снова взмахнул рукой и в горячности задел бокал. Тот опрокинулся, жидкость потекла по разложенным на полу работам. — О мой Бог! О Дьявол! Нет, Синди, ты это нарочно!.. Ты мне мстишь!.. — кричал он, пытаясь спасти от потопа то, что можно.
Но липкая жидкость коричневыми разводьями метила белые листы.
— Нет! — заламывал руки Алекс. — Это не конец!
— Нет. Это не конец, — подтвердила Синди. — Давай теперь начнем с самого начала. Я думаю, теперь ты не откажешься стать моим компаньоном. — Она наклонилась и из своего бокала отлила половину в опустевший бокал Алекса. — Я готова поделиться с тобой по-братски.
Глава семнадцатая
Укол осы
«Клетчатые юбки и полосатые брюки нравятся далеко не всем, — побежали по экрану компьютера строчки. — А ты носишь их, Эдвин Ньюбери? В твоем имени есть что-то шотландское. Ха-ха!»
Остряк! — хмыкнула Шейла. И тут же написала ответ: «Не ношу. Хожу без них».
«Не мерзнешь?»
«С тобой, умник, не замерзнешь».
«В точку, Ньюбери! Привет, Эдвин! Это Дав. Слабо меня поймать, а?»
«Вылетай, мой голубок, сам увидишь», — включилась в интернетовскую болтовню Шейла.
Она зарегистрировалась под именем Эдвина Ньюбери и теперь «чатилась» с мальчишками, ровесниками сына.
Норма уехала, они расстались довольные друг другом. Шейла обещала навестить ее, как появится время. Но она знала, вряд ли это произойдет скоро, потому что слишком много дел с фермой.
Между тем ее ферма, которая началась с Сокола Эдвина и его подруги, заметно расширилась. Питер подошел к идее по-мужски, он заставил Шейлу купить несколько кречетов и сапсанов, уверяя, что моноферма — это хорошо, но куда интереснее собрать у себя разных ловчих птиц.
За кречетами и сапсанами она не поехала, поручила Питеру привезти их, Питер съездил в штат Мэриленд, где выведены хорошие особи.
Сама Шейла не расставалась с Соколом Эдвином, хотя порой упрекала себя в этом, опасаясь, что излишнее внимание может ему повредить.
Но Шейла ничего не могла поделать, иногда она казалась себе огромной хищной птицей, которая когтями впилась в Сокола Эдвина и держится за него, будто вся ее жизнь спрятана в нем. Она намеренно называла его чаще двойным именем — Сокол Эдвин, а не просто Эдвин. Потому что однажды Шейла услышала, что если назвать кого-то именем умершего человека, то и его ждет печальный конец.
Конечно, думала она, в итоге печальный конец ждет всех и каждого, но будет лучше, если Сокол Эдвин пробудет рядом со мной как можно дольше. Тем более, что ему предначертана природой жизнь, полная опасностей, — постоянный полет и схватка.
Было время, когда Шейла думала о собственной смерти как о благостном выходе из тупика, в котором оказалась. Более того, Шейла желала собственного ухода. В тот день, когда Норма увидела ее в супермаркете, она на самом деле думала не о том, что покупает, а прокручивала в голове варианты ухода из жизни.
Поехать в Колорадо и прыгнуть со скалы, откуда прыгнул Эдвин? Но он вовсе не хотел смерти. Он хотел полета. Но ошибся.
Наглотаться таблеток, которые у нее в аптечке? Шейла представила всю неэстетичность последующей картины и отклонила такой вариант.
Открыть газ и сунуть голову в духовку?
Сесть в машину и соскочить с моста?
Картины одна ужаснее другой мелькали в голове, Шейла хваталась за пачки салфеток, мочалок для посуды, как хваталась бы за воздух, стоя на карнизе многоэтажного дома своей жизни, который выстроила сама…
А потом увидела косметику «Бьютифул». Это были первые духи в ее жизни. Тогда она жила в Миннеаполисе. Был самый конец зимы. Духи пахли свежестью, они обещали весну и нежность, перемены.
Тогда, в супермаркете, духов не было, но их аромат повторял гель для душа. Она протянула руку к флакону, и обещание исполнилось. Перед Шейлой возникла Норма Родд, которая ввела ее в новую весну…
«Эдвин Ньюбери, ты зря кормишь своего сокола», — выползло на экран.
Это еще что? Шейла уставилась на текст.
«Отпусти его, и он объестся петушками».
Шейла сначала не до конца осознала, что именно она прочла. О каких петушках идет речь?
«Кто спрашивает меня?» — быстро набила она вопрос.
«Инкогнито, Который знает, чьего петушка он поймал. И сколько он стоит, Эдвин».
Шейла почувствовала, как в горле пересохло. Она хотела уже нажать клавишу «закрыть», но неизвестный собеседник опередил ее.
«Не закрывай. Не спеши. Готовь деньги. Или своего лихого Сокола Эдвина. Он тоже деньги. Пока».