Страница 43 из 50
— Почему ты говорила, что он нехорош собой? По-моему, очень даже симпатичный парень, — поинтересовалась Хелена у Эвы.
— Просто он не в моем вкусе, слишком высокий и худой. Ну а Марии всегда нравились такие, словно из камня вырубленные, мужчины, — продолжила Эва.
— Это хорошо, когда вкусы отличаются, — ехидно сказала я, — меньше шансов разругаться.
Я вспомнила, что в старших классах обеим сестрам нравился один и тот же мальчик. Ну и ссорились же они. В итоге его увела какая-то девица, и они принялись хором проклинать бывшую пассию.
Я всегда чувствовала себя чужой на их празднике жизни. Эва и Хелена и сейчас дружили, много общались друг с другом. Они жили в одном городке, у них были одни и те же знакомые, они часто навещали родителей. Но почему же они так не любили меня и по какому праву говорили мне обидные вещи?
— Расскажи про свою работу, — попросила Эва. Чем ты занимаешься? Ты довольна своей зарплатой?
— Я еще не дослужилась до высокого звания, поэтому не хожу на работу в строгом костюме и не защищаю на процессах известных личностей. Так, сижу в офисе, работаю с документами. Зарплата нормальная, хватает. — У меня хватило ума промолчать, что я получаю больше преподавателя иностранного языка.
— Ну наконец-то ты угомонилась. Нашла постоянную работу, живешь с приличным мужчиной. Детей не собираешься заводить? — Ведь будущей весной тебе уже стукнет тридцать. Кстати, я заметила, что у тебя на лбу тоже стали появляться морщинки, — заметила Эва.
Я только усмехнулась в ответ. Меня часто принимали за их младшую сестренку. Наверное, из-за того, что я всегда одевалась, как мальчишка, а Эва с Хеленой уже в двадцать выглядели как солидные дамы, особенно когда рядом я появлялась в тренировочных штанах и с панковской прической.
— Я вас не понимаю! — горячо воскликнула я. — Зачем вы торопитесь взрослеть? Хорошо, может, вам это нравится, но я-то хочу жить по-другому!
— Ты сама всегда всех учила, как надо жить, — ответила Хелена. — Лезла со своими советами, командовала и злилась, если не выходило по-твоему. Эдакая всезнайка. Ты, наверное, поэтому и на адвоката пошла учиться, чтобы получить право выяснять отношения с людьми на законном основании.
От изумления я даже приоткрыла рот. На мой взгляд в семье я всегда была тем, кому постоянно приходилось приспосабливаться. «Мария, не обижай младших!», «Отдай эту куклу Эве, ты уже большая, возьми какую-нибудь другую игрушку!», «Вынеси ковры на улицу, ты же большая и сильная девочка!», «Не включай громко музыку, Эва и Хелена еще сидят за уроками. Они не умеют решать задачи так быстро, как ты».
Однажды я услышала, как мать, разговаривая со своей приятельницей, сказала: «Эва и Хелена нуждаются во мне. А Марии я никогда не была нужна, она всегда была сильной и самостоятельной девочкой. Знаешь, наверное, матери больше любят слабых детей, которые к ним тянутся».
Тогда я не могла понять, почему Эва и Хелена так нуждаются в матери, — ведь не в пример мне они были послушными и примерными девочками. Я же всегда была бунтаркой, а в переходном возрасте вообще вела себя как самый настоящий мальчишка-хулиган. Но родители никогда не пытались разобраться, что же со мной происходит, заглянуть, что скрывается за грубой оболочкой девочки-пацанки. Они всерьез воспринимали меня такой, какой я была лишь чисто внешне. Замечали лишь то, что хотели видеть. Хотя, наверное, я и на самом деле была упертой девицей, ведь не зря до последнего упорно считала Эки убийцей невинных девушек.
— И как же вы ко мне на самом деле относитесь? — спросила я с легкой угрозой в голосе. Пора наконец поговорить начистоту и избавиться от глубокой детской обиды на родителей и сестер, которая жила во мне, сколько я себя помню. От обиды на то, что они никогда не признавали меня своей и как чужака выталкивали прочь из своего круга.
— Не обижайся, Мария. Мы с Хеленой последнее время часто беседуем о том, как у нас складывались отношения в детстве. Я размышляю на эту тему, сейчас, когда жду ребенка. Не хочу повторить ошибки собственных родителей, — миролюбивым голосом сказала Эва.
— Мария, мы же обе комплексовали перед тобой. Ты была лучшей в школе, у тебя всегда все получалось. Ты никогда не приходила из школы домой в слезах, когда мальчишки дергали тебя за косички…
— Да я бы заплакала, но родители мне не разрешали, — перебила я Хелену. — Ведь я всегда завидовала вам, особенно тебе, Хелена. — Тебя ласкали и баловали, ты всегда была самой маленькой. А на мою долю доставались лишь строгие замечания и наставления типа «ты должна справиться».
— Вечно ты перебиваешь! Дай мне хоть раз высказаться! Ты считаешь, легко доказать окружающим, что ты взрослая, когда все относятся к тебе как к неразумному младенцу? Ты считала меня безмозглой курицей, Эва говорила, что я несобранная и бесхозяйственная, не могу даже картошку сварить. И тихо удивлялись, как это такая дурочка смогла поступить в университет! — Хелена подняла к потолку накрашенные фиолетовой тушью ресницы и заморгала. Было видно, что она готова расплакаться. Я тоже чувствовала, как у меня к глазам подступают слезы.
— Я вздохнула только тогда, когда ты поступила в школу полиции, а не в медицинский, к примеру, — быстро продолжила Эва. — Все увидели, что не такая уж ты необыкновенная, как нам казалось. Я помню кислое выражение лиц родителей, когда на вопрос: «Где учится ваша Мария?» — им приходилось отвечать: «В школе полиции». Даже не говори ничего, я и сама знаю: нельзя требовать от собственного ребенка, чтобы он соответствовал высоким ожиданиям родителей. И честно могу сказать: тогда мы с Хеленой почувствовали себя лучше. Тем более что потом я и сама поступила в университет, а на следующий год Хелена.
— Но потом ты пошла учиться на юридический факультет, а это даже круче медицинского, — подхватила Хелена. — Так что наши учительские дипломы снова померкли.
— Неужели так было на самом деле? Я никогда не задумывалась, что причиняю кому-то огорчение. Просто всегда хотела жить своей жизнью. Ведь я никогда ничего не требовала от вас и всегда хотела только одного: чтобы меня оставили в покое и не требовали постоянно чего-то непосильного.
— А ты рада, что мы к тебе приехали? — с вызовом спросила Хелена. — Тебе вообще нужна семья?
Я посмотрела на залив, где шелестел на ветру прибрежный камыш и одинокая утка летела навстречу заходящему солнцу. Темнело, камыш сливался с морем в темно-фиолетовую полосу, а утка растворилась за линией горизонта.
— Почему ты об этом спрашиваешь? Семья — это семья. Она всегда с тобой, даже если хочешь об этом забыть. Я никогда не таила на вас зла, просто мне казалось, что у вас в отличие от меня никогда не было ссор и разногласий с родителями. Я чувствовала себя виноватой: они же переживали, что я не такая, как вы, к тому же я подвела их и не родилась мальчиком…
Хлопнула входная дверь — пришли мужчины. Атмосфера, наполненная упреками и агрессией, мгновенно изменилась, стало спокойнее. Я отправилась расстилать постели, одновременно пытаясь понять, стало у меня на душе после этого разговора легче или тяжелее. Одно было очевидно — пищи для размышлений теперь надолго хватит.
— Я часто бегаю ночью в туалет. Надеюсь, никого не побеспокою? — сообщила Эва, стоя в дверях спальни.
— Ничего, мы спим крепко. Как себя Саку чувствует?
— У него вечерняя разминка.
Внезапно мне захотелось обнять сестру. У нее был такой беззащитный вид — огромный живот, распущенные волосы.
— Можно я еще раз его потрогаю? — Я положила руку на живот Эвы и через мгновение почувствовала, как под рукой двигается маленькая ручка или ножка.
— Привет, малыш, это тетя Мария, — ласково сказала я. — Ты сегодня дашь своей маме немного поспать?
— Вовсе не стоило так переживать, у тебя очень приятные родственники, — сказал Антти, укладываясь рядом со мной. — У тебя был хороший вечер?
— Вернее сказать, познавательный. Ладно, давай поговорим об этом завтра, — произнесла я и, повернувшись на бок, погасила свет.