Змеи в раю

— Мария Каллио слушает!

В трубке была тишина. А потом прозвучал странный сипящий голос:

— Прекрати лезть в дела, которые тебя не касаются. Иначе станешь следующей. — Тишина и гудки.

Инстинкт полицейского сработал с опозданием — я положила трубку прежде, чем сообразила, что звонок можно было бы отследить. С бьющимся сердцем я вернулась в гостиную. Кто-то хочет меня напугать. Значит, мой велосипед был поврежден намеренно, и сделали это не мальчишки-хулиганы или случайный прохожий. Это сделал человек, уже совершивший два убийства.

И раньше бывали ситуации, когда мне угрожали. Но в тех случаях я всегда понимала, кто передо мной, знала противника в лицо.

К мосткам пристала моторная лодка, мокрые после дождя скалы блестели на солнце. Большое окно гостиной больше не казалось мне красивым, от него исходила опасность. Любой может разбить стекло и поникнуть внутрь.

Нет, хватит пугаться, надо собраться с духом. Я мысленно потрясла себя за плечи. Пусть убийца даже не надеется; ему не удастся избавиться от меня так же легко, как от Санны и Арми. Я решительно открыла папку и продолжила изучение бумаг.

Да, Хяннинены в свое время неплохо загрузили работой моего шефа. Ему пришлось немало потрудиться, чтобы Санна не попала в тюрьму. Два случая вождения в нетрезвом состоянии, задержание за хранение гашиша и многочисленные стычки с полицией в пьяном виде.

Впервые полиция задержала Санну за езду в пьяном виде, когда девушка училась на втором курсе. Машина была битком набита пьяной молодежью, и Санна, едва держась на ногах, утверждала, что выпила всего одну бутылку пива.

«Хорошо держалась на суде. Аккуратно одета, скромный вид, положительные отзывы», — было написано на полях рукой Эки. Я легко представила Санну на месте обвиняемого — строгая блузка, широко открытые невинные глаза, детский голос. Думаю, это произвело должное впечатление на судей.

Затем ее пару раз привлекали за пьяные дебоши. Один раз девушку забрали после ссоры с парнем, с которым она тогда общалась и, выпив лишнего, бегала за ним с ножом. Когда же в опьянении одного и четырех промилле она врезалась в фонарный столб на машине отца, Эки было уже не так легко ее защищать. Он строил защиту на том, что Санна тяжело переживала разрыв со своим молодым человеком и очень устала от напряженной учебы. По его мнению, испуг, который она пережила, попав в аварию, сам по себе был для нее достаточным наказанием. В конце концов дело благополучно закончилось внушительным штрафом и запретом водить машину в течение некоторого времени.

«Очень старается спасти свою шкуру. Умеет прикидываться невинной овечкой», — написал Эки на полях дела. Теперь я начала понимать, почему он так недоверчиво относился к оправданиям Киммо. Видимо, подозревал, что умение прикидываться у него развито не хуже, чем у сестры.

За хранение гашиша Санну задержали вместе с Оде Хакала. Эки удалось убедить судью, что девушка попала под влияние своего преступного друга, и дело было закрыто из-за отсутствия улик. Все же тогда она получила три месяца условного заключения.

По этому слушанию я не нашла никаких записей, сделанных рукой Эки. Не их ли он вытащил из папки? Зачем? Может, Мара или Альберт знают, где находятся копии документов? Я просматривала протоколы допросов обвиняемых и свидетелей, и тут телефон снова зазвонил.

Я уже приготовилась услышать сиплый бесполый голос и нажала на кнопку записи, как в трубке раздалось:

— Привет, это Ангел! Ну и как ты себя чувствовала утром в среду?

— Да так себе, честно говоря. — Я не знала, стоило ли мне радоваться ее звонку.

— Слушай, мне тут пришло в голову, что в архивах нашего клуба сохранилось несколько рисунков Киммо. Не знаю: может, они тебе пригодятся? На них изображена женщина, наказывающая мужчину плеткой.

— Пришли их мне по почте.

— Может, приедешь и сама их заберешь?

— У меня куча дел в начале следующей недели. — Я с удивлением поняла, что не испытываю не малейшего желания видеть эту девушку. Неужели у меня действительно были основания ее опасаться?

— Твой приятель из полиции долго пытался выяснить у Джоука, давно ли ты ходишь в наш клуб, и никак не хотел поверить, что ты у нас впервые. Он все старался выпытать, кто же ты — садистка или мазохистка, а Джоук отшучивался, что, дескать, он еще не попробовал. — В голосе девушки снова послышались дразнящие нотки.

— Интересно, а ты меня к какой категории причисляешь? — неожиданно для себя самой спросила я.

— Не знаю еще. К категории опасных женщин в любом случае. Про Киммо что-нибудь слышно?

Я ощутила некоторое разочарование, когда Ангел так резко сменила тему. Закончив разговор, я почувствовала, что мне трудно сосредоточиться на бумагах. Никогда раньше я не испытывала к себе такого интереса со стороны женщины. Меня часто обзывали лесбиянкой, но это, пожалуй, привычное ругательство, которым награждают всех женщин, одетых в полицейскую форму. Я привыкла к нему и почти не реагировала, когда какой-нибудь задержанный хулиган орал мне его вслед. Но нескрываемый интерес Ангела меня беспокоил, и я не знала, как на это реагировать.

Вошел Эйнштейн и сел умываться посреди комнаты. Он начал с мордочки: облизывал левую лапу и проводил ею вдоль носа, потом проделывал то же самое с правой лапой. Затем он принялся аккуратно вычесывать за ушами. Эйнштейн демонстрировал системный подход к решению задач, и я, вздохнув, взяла с него пример и снова уткнулась в документы.

Записи семинарских занятий, шпаргалки, конспекты лекций… В основном все бумаги касались учебы. Фотографии. Санна и Аннамари в одинаковых ярких платьях, Санна верхом на лошади, Санна и Киммо весело кружатся на карусели. Семейная фотография — маленький Киммо на руках у Аннамари, рядом улыбающаяся Санна держит за руку пухлощекого Ристо, а сзади темной тенью — глава семьи Хенрик Хяннинен. Странная семейка. Первая жена Хенрика — мать Ристо — умерла от рака. Аннамари не была родной бабушкой близнецам Микко и Матти, но любила их не меньше Марьятты Саркела. Хотя действительно, какая разница, неужели детей можно любить, лишь зная, что это твоя собственная плоть и кровь?

Самым интересным мне показалось письмо Санны, написанное несколько лет назад. Оно было адресовано Киммо, который тогда служил в армии. Интересно, почему она решила его сохранить?

Наверное, ты был прав, когда кричал на меня и требовал, чтобы я немедленно бросила Оде. Нет, скорее всего я еще не подсела на наркотики, но, чувствую, все к тому идет. Скоро не смогу без них обходиться. Знаешь, я ведь действительно его боюсь. И хорошо понимаю, что ни ты, ни Ристо ничем не сможете помочь, если он решит что-нибудь сделать со мной, даже убить. К счастью, не все мужчины такие. Ведь ты не поднимаешь руку на Арми.

Хенттонен считает, что мне надо сходить на консультацию к психиатру. Иногда я не могу его понять, и мне кажется, что ему что-то от меня надо. Хотя, наверное, он просто заботится обо мне.

Я согласна с тем, что ты думаешь о нашем отце. Мы ему не нужны. Иногда я думаю о том, какой была Лейла — мать Ристо… Интересно, она тоже страдала из-за того, что его никогда не было рядом?.. Знаешь, тебе, должно быть, легче жить, ведь у тебя нет эдипова комплекса по отношению к отцу, как у меня. Кстати, такие сексуальные склонности, как у тебя и меня, наверное, и возникли от того, что мы считаем, что любовь можно заслужить лишь через боль и страдание. Интересно, ты не будешь скрывать от Арми свои наклонности?

Письмо было написано за пару недель до задержания Санны и Оде. А через полгода после этого весной Санна была снова задержана за езду в пьяном виде. И снова Эки спасал ее от судебных разбирательств. Скорее всего они довольно тесно общались и помимо этих случаев — например Санна могла консультироваться у моего шефа по поводу Оде. Или Эки пытается скрыть что-то еще? Интересно что?

Я снова вернулась к изучению дипломной работы Санны. Прочитала несколько страниц и отправилась в кабинет Антти за англо-русским словарем. Санна писала живым, острым языком, вставляя меткие замечания и комментарии; читать было интересно. Я задумалась, когда же она писала свою работу.