Змеи в раю

— За тем же, за чем и многие другие: еще раз убедиться, что он такой не один, что людей его породы много. Продемонстрировать свой прикид, посмотреть на других. Ну и уж точно не за сексом. Я же тебе говорила по телефону: он был слишком привязан к своей Арми. Он был активным членом нашего клуба, даже выпускал различную рекламу и информационные листки вместе с Джоуком. — Она произнесла это имя на английский манер слова «joke» — «шутка». — Он должен сейчас прийти, я вас познакомлю.

— А что за представления вы здесь устраиваете?

— Киммо всегда выступал в роли мазохиста. А я была кем придется — когда госпожой, когда рабыней. Я, знаешь ли, люблю и женщин, и мужчин. — Она с вызовом мне улыбнулась. — А еще мы делали шоу, в которых я по-разному унижала Киммо — связывала, била, душила. И, надо сказать, его это здорово возбуждало, но он никогда не шел дальше. На сцене и в обычной жизни он вел себя по-разному. Здесь — смелый и раскованный, а в жизни тихий и застенчивый. Извини, подожди секунду, я сейчас вернусь.

Ангел ушла, и мне стало совсем неуютно. Я взяла еще вина и теснее прижалась к стене, разглядывая публику. Посреди зала танцевала странная пара — высокая, с меня ростом, женщина, одетая в ультракороткую прорезиненную юбку в обтяжку, вся увешанная железными цепями, и тощий мужчина с блестящими от геля волосами, наряженный в резиновую нацистскую форму. Похоже, муж и жена решили оторваться и хорошо провести время. Интересно, как им удалось так вырядиться втайне от всеведущих глаз детей?

В воздухе осязаемо чувствовалось напряженное ожидание. Все оценивающе рассматривали друг друга. Какой-то странный парень в наряде из сетки приблизился ко мне, окидывая голодным взглядом. Я быстро отвела глаза, уставившись в боковую стену. Два молодых парня, одетых с головы до ног в черную кожу, страстно целовались в углу. Лысоватый мужчина, похожий на налогового инспектора, жадно их рассматривал. Парень в сетке подошел ближе, но, к счастью, в этот момент вернулась Ангел и он разочарованно отошел в сторону.

— Возникли вопросы по сценарию. За это всегда отвечал Киммо, и он обычно все очень четко планировал. А я исполняла. Он никогда не вылезал вперед, ему нужна была рядом доминирующая личность. Он же мазохист чистой воды и всегда стремился устроиться так, чтобы рядом был кто-то посильнее его.

— Знаешь, он сейчас в тюрьме, совершенно один, без поддержки… Выглядит очень подавленным. Я за него переживаю…

Ангел усмехнулась.

— Вот и я совершенно не могу представить, что он прикончил эту… как ее… Арми. Он же совершенно пассивная личность. И хотя все эти люди вовсе не являются образцовыми гражданами, но на практике они все же никогда не осмеливаются воплощать в жизнь свои фантазии. Тем более я не припомню, чтобы его когда-нибудь возбуждала тема убийства.

— Ты говорила, что Киммо сюда привела Санна. Расскажи мне о ней.

— Санна появилась, когда здесь все только начиналось. Ее привел некий Оде Хакала — опасный тип, он спекулировал наркотиками. Сейчас, насколько я знаю, он уже пару лет сидит в тюрьме. Они с Санной частенько ругались и даже дрались. Причем это был не спектакль, он бил ее всерьез, пару раз мне даже приходилось разнимать их. Мы с ребятами тогда думали, стоит ли нам принимать их в свою компанию. Ты знала Санну?

Я кивнула, и Ангел продолжила:

— Значит, ты меня понимаешь. Санна была такой женщиной, которой можно простить все. Она была очаровательна, несмотря на все свои пьянки и наркотики. Когда Оде сел, ей стало немного легче. Мы с ней ходили на одни и те же лекции в университете. Жаль, что ее совсем не интересовали женщины… Я видела ее за два дня до смерти. Она была свежа, как весенний цветок и рассказала мне, что наконец-то нашла себе парня, с которым хочет начать новую жизнь. Мы так хорошо поговорили… А через несколько дней позвонил Киммо и сказал, что она умерла. Знаешь, я почти не удивилась: у меня было чувство, будто я знала, что это произойдет.

Я на секунду прикрыла глаза и представила Санну в этих бетонных стенах — старая кожаная куртка с закатанными рукавами, шрамы на тонких руках, удивленный взгляд распахнутых карих глаз.

— Санна навещала этого Оде в тюрьме? — поинтересовалась я.

Ангел не знала. Если бы я до сих пор работала в полиции, то легко могла бы уточнить передвижения Хакала на момент смерти как Санны, так и Арми. На мой взгляд, он идеально подходил на роль убийцы — сидящий в тюрьме преступник, человек, с которым я не была знакома.

— Вон тот парень из полиции — вдруг сказала Ангел, махнув рукой в сторону усатого мужчины в джинсах, который в данный момент что-то заказывал у барной стойки. — Удивительно, почему на все наши вечеринки они всегда присылают одного и того же полицейского; мы его уже давным-давно вычислили.

Мне показалось, что с этим усатым я тоже где-то встречалась. Возможно, он работал в смежном отделе в полиции, хотя я не была уверена. В любом случае я не хотела, чтобы он тоже меня узнал.

— Может, он здесь из-за Киммо?

Если Перец не совсем дурак, он непременно должен был проверить и эти связи обвиняемого.

— Может быть, но тогда он должен был бы представиться. Бедняга думает, что никто не знает, кто он такой, хотя любой за версту признает в нем полицейского. Представляешь, они, наверное, там жребий тянут, кому идти на наше шоу, и страшно завидуют тому, кто вытащил счастливый билет, — захихикала Ангел.

— Интересно, а я похожа на полицейского? Ведь до юридического факультета я окончила школу полиции. Что ж теперь поделаешь, если выправка даже со спины видна? — ехидно поинтересовалась я у собеседницы, но та лишь захихикала в ответ. Я немного смутилась, глотнула еще вина из горлышка и отправилась искать туалет.

В ангаре его, разумеется, не было, лишь довольно далеко на улице виднелась пара кабинок. Стояла темная ночь, по дороге к туалету я заметила, что ноги у меня заплетаются сильнее обычного, причем не только из-за высоких каблуков — дают о себе знать вино и лимонная водка. Надо сосредоточиться, иначе вечер может для меня плохо закончиться. Перед глазами стояла Ангел. Она явно кокетничала со мной, дразнила, улыбалась и строила глазки. Почему меня это тревожит? Неужели она смогла задеть неизвестные мне самой стороны моей натуры? Удивительно, насколько мы плохо себя знаем…

Я зашла в кабинку, закрыла дверь на щеколду. И в этот момент услышала на улице шаги. Я заметила, что остальные кабинки не заняты, но внутрь никто не зашел. Значит, кто-то поджидал меня снаружи.

Сердце испуганно заколотилось. Наверняка это был один из завсегдатаев в резиновом костюме или сетке, который выследил, как я вышла из ангара, и теперь чего-то от меня хочет… Я на мгновение растерялась, но быстро собралась с духом: в конце концов, я взрослая женщина, а не тварь дрожащая. К тому же у меня всегда с собой в сумке небольшой финский нож. Выдохнув, я резко открыла дверь.

Совершенно лысая женщина как раз тушила о землю окурок. Проходя мимо меня, она хмыкнула:

— Я так привыкла, что любовница не разрешает курить в доме, что даже в уличный туалет мне как-то неудобно с сигаретой заходить…

В этот же момент из соседней кабинки вышел мужчина. Я загляделась на него: он был с Антти ростом, и на голове — завязанные в хвост кудри, которым позавидовал бы любой рокер. Кожаный костюм сидел на нем как влитой, на ногах — тяжелые ботинки. На мгновение мне захотелось проверить, не разучилась ли я еще с легкостью обращать на себя внимание противоположного пола, но тут же мысленно дернула себя за ухо. Я не развлекаться сюда пришла, а на работу.

Пока меня не было, на эстраде начало происходить какое-то действо. Толстый, весь в татуировках мужик сидел посреди сцены в позе лотоса и прокалывал себе кожу иголками, которые, предварительно простерилизовав, ему подавала тощая унылая женщина, тоже вся с ног до головы покрытая татуировками. Через дымовую завесу пробивался запах больницы. В центре помещения, извиваясь и раскачиваясь в разные стороны, танцевал юноша на высоких каблуках. Я почувствовала себя совершенно потерянной и, несмотря на принятое раньше решение, направилась к бару за второй бутылочкой вина. Оно мне показалось гораздо лучше на вкус. Подошла ближе к сцене, пытаясь сосредоточится на происходящем, — вот мужчина втыкает иглу в кожу, и она выходит из ноги, потом из руки… Наконец он воткнул иголку себе в шею. Интересно, это приглашенный йог или дяденька так накачался, что впал в транс и не чувствует боли?