Сострадание к врагу

— Черт возьми, мы их все-таки нашли! — без особой радости заметил Денисов. — Я до последней секунды сомневался, что они существуют. Настоящие чужие. Я чувствую себя как в кино. Фильм ужасов и боевик одновременно. Жаль, что у нас нет оружия.

— Ты думаешь, что оружие помогает решать вопросы?

— Смотря какие вопросы. Куда приятнее разговаривать, имея хорошую пушку в кармане, то есть на борту.

— На борту есть оружие, — сказал Капитан, — но мы можем использовать его лишь в особых ситуациях.

— Сейчас именно такая.

— Да, — согласился Капитан. — Сейчас именно такая ситуация. Поэтому я не разрешаю.

— Что?

— Не разрешаю использовать оружие. Это приказ.

— Они же уничтожат нас!

— Они в любом случае уничтожат нас, если у них появится такое желание. Мы должны вести себя так, чтобы это желание у них не появилось. Оружие только помешает.

— Я не собираюсь идти на смерть с голыми руками.

— А тебя пока не посылают на смерть.

— Может быть, они не агрессивны? — предположил Денисов. — Хотелось бы надеяться.

— Они агрессивны, — возразил Капитан. — Посмотри на дыры в обшивке.

Вначале я думал, что это стыковочные узлы. Но это следы взрывов. Корабль поврежден в бою.

— Если это на самом деле корабль-убийца, какой смысл спасать убийц?

— Не знаю, — сказал Капитан. — Может быть, они — жертва нападения.

Представь себе: на них напали, и они оборонялись. Мы не узнаем этого, пока не поговорим с ними.

С каждым часом «Гордый» подходил ближе. Корабль чужих уже виден во всех деталях. Он медленно поворачивался, изредка взблескивая точками световых вспышек, словно его поверхность усыпана битым стеклом. В нем было три громадные дыры, причем одна сквозная.

— Да уж, им досталось, — сказал Денисов. — Если бы такое сделали с земным кораблем, то там не осталось бы ничего живого.

— Они смогли подключиться к струне, а через нее к нашему запасу энергии, значит, живые люди точно есть. Пусть не люди, но живые.

— И мы стоим у них на пути?

— И мы стоим у них на пути. Струна не потянет двоих. Если бы они могли выпустить в нас ракету, они бы давно это сделали.

— Похоже, что они не могут?

— Вероятно, расстреляли боезапас. Или оружие повреждено. И если мы до сих пор живы, у нас есть шанс.

— Какой шанс?

— Помочь им. Какой же еще? Или тебе нужно что-то другое?

— Мне много чего нужно, — ответил Денисов. — Вы проторчали всю жизнь на рейсовом корабле, положим, вам это нравилось, но моя-то жизнь еще вся впереди. Я хочу навсегда вернуться на Землю. Хочу иметь много денег и красивую жену. Хочу завести детей и отдыхать с ними на каких-нибудь тропических островах. Хочу учить своих мальчиков играть в футбол, а если будут девочки, то пусть это будут самые красивые девочки в мире. И на самом деле, раз мы уже здесь, эти проклятые алиены — мой шанс. Может быть, единственный. Вы знаете, что такое годы жизни на дальнем патрульном крейсере, у самой границы? Ни одной женщины за три года, кроме редких шлюх в портах и личных силиконовых роботов женского пола, предназначенных специально для того, чтобы мужчины не сошли с ума окончательно, да еще идиот начальник, который с утра до ночи дышит тебе в спину. Я ненавижу космос, эту шизофреническую пустоту. Не хочу умирать неизвестно зачем и неизвестно ради кого!

— Я не верю тебе, — сказал Капитан. — Ты говоришь, как обычный самовлюбленный сопляк. Это не твои слова.

— Я не самовлюбленный сопляк, нет. Просто так сложилась жизнь, не могу объяснить.

— Тебе нужно было влюбиться в хорошую девушку на Земле и просто знать, что она тебя ждет. Без этого всё становится бессмысленным.

— Любви не бывает, — Денисов ухмыльнулся. — Есть только секс и расчет. И еще привычка. Этого достаточно. Любовь только в сказках. Я перестал верить в нее в пятнадцать лет.

— Значит, тебе не повезло в пятнадцать лет.

— Ну, это вас не касается. И космос здесь ни при чем. Я не люблю космос и никогда не любил. Сейчас мы хотя бы возим пассажиров. Но патрульная служба — это бред. От кого мы защищаем Систему?

— От них, — ответил Капитан. — Посмотри на экран, и тебе всё станет ясно. Мы защищаем Систему от них.

«Гордый» остановился в сотне километров от изуродованного гиганта.

— Когда я был маленьким, — начал рассказ Капитан, — я любил смотреть на звезды и думать, что там кто-то есть. Когда выключали фонари, я садился на скамейку или прямо на траву, слушал кузнечиков и смотрел на небо. У нас был домик на окраине. Звезды гипнотизируют. Когда я был в пятом классе, мне подарили маленький телескоп. Это был самый лучший подарок на день рождения. Я наводил его то на одну звезду, то на другую, и выдумывал всякие нелепости о том, кто там живет и что было бы, если бы мы встретились. Я мечтал, что они когда-нибудь прилетят или что мы прилетим к ним. Просто мы жили в другое время. Когда протянули первые струны и Марс стал доступнее, чем Исландия или Сахара, все мальчишки заболели космосом. Тогда казалось, что космос уже стал наш, потому что до Марса было всего несколько дней пути. А когда началась эра гиперпереходов и стало реальным добраться до любой самой дальней точки в Галактике, мальчишки из кожи вон лезли, чтобы попасть в училище. И я был одним из них. Брат был значительно старше меня. Я шел по его стопам. Он любил космос, и я любил космос. Затем, когда начали исчезать корабли и гибнуть люди, он сказал себе — стоп. У него заканчивался контракт, и он собирался возвращаться на Землю. А я как раз закончил училище. Когда брат исчез, мир для меня перевернулся. Четыре года спустя я устроился на ту самую трассу, которая его убила. Именно на эту струну, на которой мы висим сейчас.

— Зачем?

— Чтобы узнать, почему он погиб.

— И что дальше?

— Если это было убийство, я хочу найти его убийц.

— Месть? — спросил Денисов.

Капитан задумался.

— Нет, — сказал он. — Месть, конечно, сладкая штука, но дело не в ней. Уничтожить эту заразу гораздо важнее любых личных счетов.

— Я не понял, — сказал Денисов. — Мы собираемся помогать им или уничтожить их? Что мы собираемся делать?

— Это зависит от того, с кем мы имеем дело.

Корабли больше не сближались. Время шло, но ничего не происходило. Подходить ближе слишком опасно, уйти назад невозможно — два барана уже уперлись рогами друг в друга.

Оставалось ждать, пока чужие сделают первый шаг, как-то проявят себя. Белые сделали свой ход. Теперь ход черных, но черные не спешили, их корабль продолжал так же мертво висеть в пространстве, медленно вращаясь вокруг смещенной оси. Было в этом движении что-то болезненное и жалкое, хотя на самом деле это означало смещенный центр тяжести. Половина корабля чужих уже мертва, вторая половина пока цеплялась за жизнь.

Капитан достал планшет и стал зарисовывать корабль чужих вечным карандашом. За четверть века практики он научился рисовать очень хорошо, мгновенно схватывая существенные детали. Его карандаш был быстр и профессионально точен.

— Зачем рисовать, если можно сфотографировать? — спросил Денисов.

— Это успокаивает, — ответил Капитан. — Это как наркотик. Я привык и просто не могу без планшета. Всегда ношу его с собой. В нем тысячи рисунков, почти вся моя жизнь.

— Успокаивает? То есть вам страшно?

— Да.

— Мне тоже страшно, — признался Денисов. — Это нормальный здоровый мужской страх. Потому что я вижу их пушки. Они просто не могут стабилизироваться в пространстве, чтобы навести их на нас. Допустим, что это не убийца, а жертва. Допустим. Вы думаете, что мы сумеем помочь такой махине? Они в десять раз больше нас.

— Как минимум мы отключимся от струны. Тогда они смогут занять наше место, разогнаться и уйти за границу Солнечной системы. Мы сможем идти в автономном режиме или через гиперпространство. «Гордый» все-таки бывший военный корабль.

— Военным кораблем он был тридцать лет назад. Вы и впрямь собираетесь отдать им струну?