Пилот-девица

– Этому стишку лет шестьсот, я так думаю, – в благодушной рассеянности заметил дядя Толя. – И лет четыреста уже никакого мазута с тавотом на флоте нет.

– Какая разница? Рифма "тавоте" – "флоте" прикольная.

Пилот тайком ухмыльнулся. Слово "прикольная" Василиса раньше не употребляла, как и все муромчане. И вдруг – начала. Что ни день, то метаморфозы!

– Ну а у вас как дела? – спросила Василиса, разумея хлопоты дяди Толи по возвращению себе честного имени, а также нормальных документов и занятию нетрапперского жизненного курса.

Дядя Толя сразу посерьезнел и взял привычный для разговоров на эту тему натужно-беззаботный тон.

– Докладываю. Оказалось, халатность, которую я допустил, не такая уж и роковая. Никто ведь не погиб... Чудом, между прочим! Отчего я тогда так запаниковал?.. Ну а материальные убытки я, конечно, возмещу. Буду работать, выплачивать... Тем более, есть судебное решение. В общем, я как бы теперь условно-досрочно освобожден... Да и срок давности уже подступает – ведь не погиб никто! Спасибо Александре твоей! Она таких зубастых адвокатов привела! Порвали обвинителя, как тузик грелку! В два счета доказали прокурору Зозуле, что я уже четыре раза искупил свою вину кровью! И что в трудных условиях я всегда был на стороне интересов Российской Директории!

– А что с пиратами дружили? Это вам не припомнили? – понизив голос до полушепота, поинтересовалась Василиса.

– Пираты меня, чтоб ты знала, егоза, противозаконно удерживали. Удерживали против моей воли, – дядя Толя сделал официальное, исполненное поддельного внутреннего благородства лицо.

– Это вас адвокаты подучили так говорить! – со свойственным себе простодушием догадалась Василиса.

– Тс-с! – дядя Толя приложил к губам указательный палец.

Василиса степенно кивнула – мол, не маленькая.

– То есть получается, если вас суд оправдал, не надо было столько лет прятаться? От семьи скрываться, смерть свою инсценировать?

– Это с какой стороны посмотреть. Если с религиозной, метафизической – так я многое понял. А также осмыслил и усвоил. Говорю это, доця, без всякой иронии... А если бы не та история, может и жил бы дальше чурбаном, ни о чем настоящем понятия не имеющим.

– А как ваша жена? Как дочка?

– Ну, Ангелина – та просто взяла да замуж вышла, это я на ее страничке прочитал. За шишку какую-то из Министерства Путей Сообщения. Пачка у мужа толстая, глазки свиные. Тот еще зятек у меня, чувствую... А жена... Как тебе сказать... У нас ведь с Наташкой накануне моего таинственного исчезновения с острова Сокотра все совсем плохо было. Ну, в плане взаимоотношений... А будь лучше, так я никогда бы так и не поступил. Я бы в тюрьме честно сидел, лишь бы только иметь возможность с любимой женой общаться, пусть и через решетку... А так... В общем, Наталья тоже замуж вышла. За кого – не ведаю... Но зная ее вкусы, думаю за какого-нибудь чистенького тихоню вроде преподавателя фарси в военной академии. Чтобы интеллигентный был и не пьющий. Заморыш какой-нибудь... Но я ее не виню, ты не думай! Я же считался "без вести пропавшим"! Так что сейчас буду с ней разводиться, поскольку теперь, когда я внезапно нашелся, она вроде как двоемужница...

Василиса испуганно ахнула. По понятиям Большого Мурома такое преступление каралось ни много ни мало – смертной казнью!

– В общем, чтобы под монастырь Натаху не подводить, сейчас я с ней быстро-быстро развожусь... И разведусь, конечно!

– А потом?

– Что – "потом"? – дядя Толя вытаращил глаза. – Ты хочешь знать, не собираюсь ли я бабца какого себе завести?

Василиса пожала плечами – мол, понимайте как хотите.

– Пока не знаю. Раньше не до того было... А теперь, что называется, пуркуа бы и не па? – дядя Толя подбоченился и послал куда-то за сцену галантную улыбочку ловеласа, выходящего на тропу войны.

Василиса с дядей Толей встречались часто.

Начать с того, что пилот теперь жил в Малом Муроме. Снял там себе избу с прилагающейся кибер-горничной, развел огород, в свободное время квасил капусту, курил вино, варил пиво и мочил грибы, а раз в неделю топил баню. И вообще жил ровно так, как будто находился в каком-нибудь Красноселье, а не на окраине Боровска, под боком у безумного мегаполиса Москва.

Именно дядя Толя еженедельно приносил Василисе свежие новости. Еще бы! Ведь, в отличие от Василисы, он ежедневно смотрел визор.

– А вот вчера, прикинь? – как-то сказал дядя Толя Василисе. – Малец этот... Пострел...

– Какой еще? – устало спросила Василиса. Дядя Толя явился к ней в десятом часу подшофе чуть более чем полностью. Однако способности к членораздельной речи каким-то чудом не утрачивал.

– Ну, Бэджад этот... Саванэ.

– Что за ...нэ? – клонские имена по-прежнему давались Василисе с трудом.

– Ну парень, помнишь, которого мы с тобой из окопа видели? У тех егерей? Которые потом по комбайну садили из пулемета?

– А кого мы видели, дядь Толь? Запамятовала!

– Ну помнишь фермеры? Которые петрушку свою от комбайнов охраняли? А наш сержант им в матюгальник кричит: заворачивай, харэ балдеть, не провоцируй джипсов! А они ему: иди-ка лесом, мы защищаем свою ботву от алчного врага и имели тебя во всю ивановскую! Ты еще сказала, что случись такой расколбас на твоем родном Таргитае, так твои родичи вели бы себя точно так же, как эти клоны!

– А-а! Вспомнила! – Василиса хлопнула себя ладошкой по лбу.

Как далеко всё это было от нее нынешней! Как будто тысячу лет назад происходило! А вот от дяди Толи, выходит, не так уж далеко.

– Так вот установили, – продолжал дядя Толя и глаза его горели, – что малец этот, подросток, самым первым в джипсов выстрелил! С него-то все и началось! С ружбайки его допотопной! Из искры возгорелось пламя! И, вообрази, он теперь герой! Не покорился! Поднялся на защиту родной земли! Вчера по визору смотрел – туши свет! Ему, этому Бэджаду, посмертно высший орден Конкордии дали! И ладно бы только орден! На том месте, где петрушка ихняя колосилась, памятник вчера открыли! Из бронзы! Выглядит памятничек во как: такие страхолюдища прут, это как бы джипсы, а у парня – в каждой бронзовой руке по молнии, и эти молнии он, значит, в нечисть мечет. Отлито некачественно, пропорции не выдержаны, со всех сторон триумф косорукости... Впрочем, со скульптурой у клонов всегда проблемы, это не одним мной подмечено.

– Сколько вы всего знаете! – искренне восхитилась Василиса. – А нам с вами памятник там случайно не поставили? Мы же как старались – Прибежище Душ обороняли!

– Нам? Держи карман шире! – гоготнул дядя Толя. – Но вчера в передаче я видел, не поверишь, эту гламурную химичку, ну, с глазами такими, как в мультиках, – дядя Толя показал, сомкнув кольцом указательный и большой пальцы, какими именно глазами.

– Пакизу?

– Ну да! Так она сказала, что они с физруком этим крутым, забыл фамилию, подали заявление в Комитет по Делам Личности! Там репортаж был про то, что, мол, за три недели показательно отстроили дотла разрушенную Риту, и теперь у них там под каждым кустом молодожены, да вдобавок вернулись эвакуированные. Вот и физрук с химичкой молодожены!

– Ого! – обрадовалась за далеких товарищей Василиса. – Быстро это у них!

– А у клонов всегда все быстро в матримониях! Жопы голые, приданого никакого не заведено за девками давать, как у вас, у муромчан... Все, что нужно молодой семье – поступает от добренького государства! Правда, дает оно очень мало. И плохого качества. Но – дает. И все довольны, громко ликуют, поют и танцуют народные танцы, перед тем как отправиться спать на односпальную кровать валетом, под брезентовое одеяльце.

– А Иннуш? Ну, который лилипут? Он как, жив? В передаче не показывали?

– Не показывали. Но я и сам тебе, без передачи всё про него скажу как на духу. Наверняка после геройств своих и наших получил твой Иннуш повышение. И стал не просто технологом, а мега-обер-главным технологом милостью Счастливой Звезды. Ну, той самой, именем которой названо Прибежище Душ... И теперь служит Лону Родины втрое усерднее, чем раньше. Также и без передачи тебе поведаю, что кондиционер Педагогического комбината по-прежнему не починили. Потому что починить его невозможно в принципе. Его можно только выкинуть и заменить на новый!