Страница 33 из 40
— Неужели у вас не было другой версии? — прервал его воспоминания Вершинин.
— Были и другие, но они отпали после опознания трупа. В то время участковым по Окуневской зоне работал Шустов. Он считал, что убийство могла совершить группа ребят, проживавших в Окуневе. Народ отчаянный, все судимые.
— Это какой Шустов? — вновь перебил Вячеслав.
— Теперешний начальник уголовного розыска в отделе.
4
Зацепин без особой радости воспринял желание подчиненного.
— Такое дело нам не по зубам при теперешней нагрузке, — сказал он. — Поезжайте в областную прокуратуру, посоветуйтесь. Я уверен — они поручат. его старшему следователю,
С тем Вершинин и ушел к себе. Вскоре его невеселые мысли прервал резкий телефонный звонок.
— Привет, старик! — прогремела мембрана голосом Стрельникова. — Ты как в воду канул.
— Заботы, Витек, засосали. Понимаешь, дело я одно раскопал, убийство дазнишнее. В свое время приостановили его. Ну а я случайно выяснил, что убита не та и убийца не тот.
— Ну за чем же дело теперь? Дерзай, ты ведь сам хотел необычного,
— Видишь ли, не уверен, что Зацепин будет приветствовать мои экскурсы в прошлое, — уныло ответил Вершинин.
— А ты постарайся убедить своего Зацепина. Прошлое-то, оно ведь всегда связано с сегодняшним. Ведь нет гарантии, что тот убийца все это время вел себя как ангел, а вы раздумываете. Возобновлять, и точка. Ну ладно, меня тут свое начальство вызывает. Бегу. — В трубке раздались короткие гудки.
Не колеблясь больше, Вершинин набрал номер телефона начальника следственного отдела областной прокуратуры Сухарникова и попросил принять его. Точно в назначенный срок приехал к нему и рассказал о старом деле.
Сухарников был чуть глуховат — следствие фронтовой контузии. Испытываемое им в разговоре напряжение воспринималось непосвященным собеседником как обостренное внимание к его словам и располагало к полной откровенности. Вот и сейчас, Наблюдая за реакцией начальника следственного отдела, Вершинин решил, что приобрел в его лице единомышленника.
— Очень интересно, очень интересно. — Сухарников подался к Вершинину. — Значит, интересуетесь делами прошлых лет? Это хорошо. И не всегда безнадежно. Сколько у вас дел в производстве?
— Семь.
— Справитесь?
Вершинин встал.
— Я найду время. — Голос его от волнения прервался.
— Ну что же, я не возражаю. Возобновляйте следствие. Помощь мы вам окажем. Думаю, однако, что здесь нужно работать группой в контакте с уголовным розыском, поэтому рекомендую связаться с управлением внутренних дел. И их архивы посмотреть не мешало бы.
— Мне кажется, я смогу кое-кого убедить в необходимости работы по раскрытию убийства. Шустова, например, начальника уголовного розыска в нашем райотделе. Он, между прочим, и начинал его когда-то.
— Правильно, Вершинин. Шустов — хороший мужик и прекрасный оперативник. Постарайтесь заинтересовать его. И еще вот что. — Сухарников минуту помедлил. — Надо послать запросы о без вести пропавших. Установление личности потерпевшей для нас главное. Все будет, как и десять лет назад, вертеться вокруг этого.
5
Вершинин заглянул к Шустову поздно вечером, когда тот, сидя в своем небольшом кабинете, при свете зеленого абажура настольной лампы просматривал материалы, до которых днем не доходили руки. Зеленый свет, высвечивая незаметные в дневное время морщины, еще больше подчеркивал грубоватые черты его лица.
Хозяин, продолжая листать какие-то материалы, радушно приветствовал гостя, спросил:
— С чем пожаловал Вячеслав Владимирович?
— Вопрос есть один, — не зная, с чего начать, сказал Вершинин. — Вы работали участковым в Окуневе?
— Да, десять лет назад.
— Не жалеете о том времени?
— Как сказать, — Шустов улыбнулся. — Я ведь романтики всегда чужд был, реалист я, нет у меня ничего романтического. Зачем вспоминать. И сейчас есть немало интересного, и тогда случалось. Много занимались мы с убийством одного майора, В отпуск он в Окунево приехал. Месяца через три раскрыли. Женщину у нас еще одну убили на; озере, — немного помолчав, вспомнил он. — С этим делом тоже пришлось повозиться. А вообще-то, я на своем участке больше профилактикой занимался да с самогонщиками сражался.
— За что же женщину убили? — спросил Вершинин, напряженно ожидая ответа.
— Постой. Это было где-то… ну правильно, пет десять назад. Двое окуневских рыбаков вытащили труп молодой женщины. Оказалось, была убита и брошена в воду. Я тогда на своих земляков грешил. Но все-таки не они, а один городской жену привез свою и убил.
— Ошибку исключаете?
— От ошибок такого порядка в нашем деле никто не застрахован, лишь бы они слишком далеко не заходили, тогда худо. А впрочем, — Шустов немного помедлил, — я и тогда хотел более тщательно проверить свою версию, но бывший следователь не советовал. Опознали ведь ее, и кончен разговор. А я, по правде говоря, и сейчас не совсем убежден, что правильно сделали.
— Интуиция вас тогда не подвела, Федор Андреевич. Муж-то оказался совсем ни при чем, — тихо сказал Вершинин.
— Как так? — брови Шустова удивленно полезли вверх. — Почему ни при чем? Ты-то откуда знаешь?
— Проверил недавно я кое-какие детали по этому делу. К нему не только муж, но и жена никакого отношения не имеют. Жива она и здорова поныне. — И Вячеслав со всеми подробностями рассказал, что ему удалось установить.
— Ну и ну, — поразился Шустов, — вот так открытие. И поделом мне. Тоже виноват. А ты молодец, прирожденный следователь. Ведь как культурно подвел меня к нужнЬму разговору.
— Так уж и прирожденный, — смутился от похвалы Вершинин. — Прирожденных следователей не бывает. Все постигается опытом.
— Нет, дорогой мой, бывают, — посерьезнел Шустов. — Прирожденный, конечно, не в смысле с пеленок, нет. Сюда все: и нюх, и память, и интуиция, и самое главное — желание работать по-настоящему, отдавать себя до конца. Ну да ладно, все это лирика. — Шустов уселся на краю стола. — Ты, конечно, ко мне не за этим пришел. Вижу! рвешься в бой… Ну что ж, давай попробуем. — Он на минуту задумался. Прошелся по кабинету, сказал: — Максимов правильно тебя информировал, действительно была у меня неплохая версия по поводу Федьки Купряшина и Митьки Корочкина. Лет по двадцать им тогда было. Оба отбывали срок за кражи и грабежи. После освобождения вроде бы притихли, но я нутром чувствовал; не могут они сидеть спокойно. Не тот характер. В городе частенько пропадали, возвращались под мухой, случалось, драку устроят, но не больше. Мелочь вокруг них так и крутилась! На селе их побаивались, Купряшину-то и кличку дали характерную — Беда. Заподозрил я их в убийстве, решил посмотреть повнимательней, а тут как раз опознали убитую.
— А не известно вам, куда делись Купряшин и этот другой, как его?..
— Корочкин. Кличка Ляпа. Нет их сейчас здесь, и слава богу, иначе мы все сразу же почувствовали бы. После того случая, года через два, наверно, оба попались и с тех пор как в воду канули. Или срок отбывают, или просто не показываются здесь.
— Может, попробуем и сейчас начать с этой версии?
— Знаешь, Вячеслав Владимирович, — поморщился Шустов, — мы ведь совершим ту же ошибку, что и десять лет назад.
— Почему же? — удивился Вершинин.
— Тогда мы взяли за основу одну версию и работали практически только по ней. Сейчас мы с тобой тоже имеем одну версию, а уже говорим об этих двоих как об убийцах. Не рано ли?
— Видите ли, Федор Андреевич, — Вячеслав тщательно размял влажную сигарету и с трудом затянулся, — времени прошло много, и версия с Бедой самая реальная. По ней можно начинать работать сегодня же, материал есть. Другие у нас появятся, когда выясним, кто погибшая. А пока займемся вплотную Бедой и Ляпой.
— Сейчас-то они уже не мальчишки, а мужики лет по тридцать. Матерые стали, наверное, — вставил Шустов.
Его слова прервал стук в дверь. Вошел дежурный по райотделу: