Страница 36 из 41
Набрав скорость, электропоезд словно успокоился, теперь его почти не болтало. Ничего примечательного, проходя по вагонам, Денисов не обнаружил. В предпоследнем, положив голову на чемодан, дремал незнакомый капитан милиции. Инспектор не стал его будить, прошел в конечный вагон.
«Вот мы и у цели, — он поправил куртку, ручка пистолета под мышкой больше не выпирала. — Дерзай!»
Остановившись у схемы участка, рядом с дверями, Денисов исподволь оглядел салон. Пассажиров было не менее полутора десятков — жители Авиационной и Космоса, работавшие в порту. Инспектор быстро выделил двоих по одну сторону прохода, потом еще двоих — по другую.
Мордастый, с полотенцем на шее о чем-то спрашивал сидевшего напротив, очевидно, музыканта — с футляром от альта на коленях. Долговязый — в плаще, в замшевой приплюснутой кепчонке — прямо против двери полировал ногти. Пока Денисов стоял у схемы участка, он несколько раз обернулся к дальнему тамбуру. Лицо его сразу показалось инспектору знакомым. «Он же объявлен в розыск! — Денисов, определенно, видел Долговязого на фотоприложении к ориентировке. — Но какой? В связи с чем?!»
Еще один пассажир — добродушный, с лысиной в полголовы — тоже выглядел транзитным. Когда Денисов вошел, ему выписывали квитанцию за безбилетный проезд.
— Немец? — переспросил ревизор, — Первый раз слышу.
Впереди стукнула дверь. В дальнем тамбуре показался пятый — в кожаной куртке, в берете, с желтым, измученным лицом. Альтист подвинулся, давая ему место у окна.
Ревизор поздоровался с Денисовым, которого знал:
— Как, кстати, пассажиры эти… Штраф не платят и фамилий не называют.
— Почему не называют? — обиделся Немец. — Я паспорт показал.
— Приморский край!.. — протянул ревизор.
— А вы приезжайте! Заодно и штраф получите! Красотища у нас! — Немец улыбнулся.
— Заканчивай, пожалуйста, — сказал ревизору напарник. — И пошли.
Они передвинулись по другую сторону прохода — к Мордастому и сидевшим с ним. Оставшись без собеседников, Немец поймал взгляд пассажира в кожаной куртке и берете:
— Плохо перенесли полет?
— Есть немного, — тот поморщился, отгоняя дурноту.
Немец сменил тему:
— У нас сейчас на Дальнем Востоке хорошо — зима! В магазинах чавыча, папоротник… Не пробовали? Японцы на валюту покупают. Вкус!.. Вы откуда сами?
— Из Новосибирска.
— Учитель?
— Бухгалтер Запсибзолота.
— Ну, вам ездить некогда…
— Все до Москвы? — перебил его ревизор: — Платить штраф собираетесь?
— А билетную кассу надо все-таки ставить ближе к аэропорту, — сказал Мордастый, доставая трехрублевку. Теперь уже все полезли за деньгами. — Чтобы человек мог купить билет перед поездом, а не бежал в последнюю минуту вдоль состава.
— Да, но кого же они будут тогда штрафовать? — спросил Немец.
— Фамилии назовите, — уже тихо сказал ревизор.
— Пименов А Фэ, — сказал бухгалтер, лицо его снова покривилось.
— Сидоров. — Долговязый скинул плащ, остался в шерстяном пуловере с бегущими голубыми и красными полосами, сухощавое длинное тело. В разговоре он участия не принимал.
Мордастый поправил полотенце на шее:
— Мигель Сервантес Сааведра.
— Смирнов, — буркнул Музыкант.
— Давно бы так… — Выписав квитанции, ревизоры присели в купе, теперь уже как пассажиры.
— Бирюлево-Пассажирское, — крикнула в микрофон проводница. Пронзительный голос разнесся по составу: — Следующая Бирюлево-Товарное…
«Надо позвонить, чтобы встретили…» — Денисов поднялся.
Немец, в сущности, утвердил его в принятом решении, заметив на вопрос одного из ревизоров:
— Одни, знаете ли, предпочитают синицу в руках, другие ставят на журавля в небе…
Электричка затормозила, на ходу раскрывая двери.
Уже выходя, Денисов поймал в стекле болезненное лицо Бухгалтера, короткий, обращенный к нему, тяжелый взгляд Долговязого, чуть сгорбленную, мускулистую спину, с бегущими по пуловеру полосами.
— «Труп молодого мужчины правильного телосложения. Веки не сомкнуты, роговицы мутноватые, — диктовал медик. — Отверстия ушей и рта свободные…»
Дежурный следователь в наброшенном на плечи пальто писал, положив протокол на сложенные кубом запасные шпалы.
— «В теменной области, — продолжал медик, — распространяясь в «задние отделы лобной и левой височной области, пальпируется обширная гематома…» — Он отстранился, чтобы не мешать работнику научно-технического отдела, перешедшему от обзорной съемки к детальной.
Путь был плохо освещенным, далеко отстоящим от вокзала. С одной стороны его тянулась высокая асфальтированная платформа, по другую темнел забор отделения перевозки почты с пустырем, поблескивавшим осколками битого стекла. Труп лежал на тропинке, которой пользовались в основном железнодорожники. Пролегавшая вдоль полотна, она начиналась метрах в восьмистах, на Москве-Товарной, у жилых домов; однако жители, особенно в вечернее время, предпочитали добираться электричкой: слишком было здесь уныло и запущено.
— Перелом свода черепа, — медик выпрямился, — обширные повреждения теменной облает^… Кровоизлияния во внутреннюю полость.
— Наезд транспортного средства… — Следователь вздохнул. — Но многое неясно. Как он оказался здесь? В последнем вагоне его не было. Значит, прошел в голову состава, а затем по платформе вернулся назад?! Зачем?
— Когда вошли в последний вагон, все трое еще сидели? — спросил Денисов у Антона.
— Кажется, стояли в тамбуре. Я не успел узнать детали, сразу позвонили: «Труп!..»
— Кто его обнаружил?
— Составитель. Осаживал назад вагоны…
— Не мог он прилететь из Новосибирска, — неожиданно сказал следователь. — Ни из Новосибирска, ни из другого города.
— Почему? — спросил дежурный.
— Документов нет.
— Значит, это он выбросил паспорт, — сказал Сабодаш. — Вместе с платком и оберткой денежных купюр.
Следователь нахмурился.
— Одни «почему?» и «зачем?». Почему пошел не к вокзалу, а в неосвещенный конец станции? Зачем выбросил документ?
— Может, грозила опасность, о которой мы не догадываемся? — Эксперт-криминалист уже несколько минут молча прислушивался к их разговору. — А он знал! И действовал соответственно обстоятельствам… Вот ответ сразу на оба ваших вопроса.
— Не понял!
— Документ этот как бутылка, брошенная потерпевшим кораблекрушение…
— Но он не мог не знать, что в вагоне едет инспектор милиции!
— Он выбросил паспорт до того, как Денисов вошел в вагон.
— А потом?
— Всякое бывает…
— Паспорт сейчас привезут, — сказал Антон. — Сличим фотографии.
— Когда наши входили в ваг;он, — спросил Денисов, — уже здесь, на вокзале, между пассажирами не было спора, размолвки?
— Вид у них был растерянный.
— Идет кто-то…
От забора отделились две темные фигуры.
— Составитель, — сказал Антон. — Второй — младший инспектор. Это он обнаружил труп. Как было дело? — обратился Сабодаш к составителю.
Мужчина в оранжевом жилете, поверх телогрейки, помялся с ноги на ногу:
— Почтовый осаживали. Слышу, сзади упало что-то. Тяжелое. Как шпала! Мне ни к чему сначала. Стрелку перевел, иду назад…
— Крика не было?
— Ни звука. — Составитель поправил завернувшуюся полу жилета. — Вижу: лежит.
— И никого вокруг?
— Кто-то прошел по платформе. Быстрым шагом… Почти бегом…
Криминалист значительно кашлянул.
— Примет не заметили? — поинтересовался следователь.
— Того? На платформе? — переспросил составитель. — Нет.
— Он мог от кого-то убегать, — сказал эксперт, — и не заметить поезда… Электрички ходят теперь почти бесшумно.
— А машинист?!
Денисов нагнулся над трупом. Туфли пострадавшего были на месте — удар оказался не слишком сильным, электричка, видимо, тормозила. Он ощупал одежду: в одном месте пола куртки оттопыривалась,
— Кажется, бумажник… Деньги! — сказал он через минуту, — Деньги, газета…
Понятые подошли ближе.
— Пятидесятирублевые купюры, — Денисов передал пачку следователю. — Старая газета… — Он вгляделся в незнакомый заголовок. — Рекламно-информационное, приложение к газете «Вечерний Новосибирск». Любопытно.