Страница 52 из 54
— Ну что? — спустя какое-то время обратился к своему сыну инспектор. — Да не стой ты с раскрытым ртом! Это дело с названиями должно прийтись тебе по вкусу. Каждый из четырех главарей взял для себя в качестве конспиративного имени название города. Ну-ка, еще раз назови, какие города он упоминал?
— Бостон, Филадельфия, Беркли, Хьюстон. — Эллери, все еще не отрываясь, смотрел на мертвеца. Затем он отвел взгляд в сторону и произнес: — Ради Бога, Уэли, закройте ему глаза.
— Все-таки жаль, что мы так и не узнали, кто главарь. — Инспектор тоже отвернулся. — Принс не успел сообщить его имени.
— Почему же? Успел, — возразил, вздрогнув, Эллери и начал свои разъяснения: — Если вы внимательно изучите факты, то увидите связь между именами управляющих преступной организацией и названиями городов, которые они выбрали, чтобы скрыть свои имена. Возьмем, к примеру, Рейли Бурка и город Беркли. Очень сходны по звучанию. Или же Филлипо Фальконе и Филадельфия. Фил — Фил.
— Ох, оставь, Эллери, это просто совпадение, — возразил инспектор Куин.
— Ну, а как тогда объяснить Хьюго де Витте и Хьюстон? Хью — Хью. Два раза может быть совпадение. А три? Нет, сэр.
— Но остаются Джон Т.Эвинг и город Бостон. Какая же связь между ними?
— Во всех этих сравнениях есть одна составляющая, — произнес Эллери, глядя вслед фургону, увозившему прочь свой печальный груз. — В названии каждого города соответствующий ключ находится в первом слоге — Берк, Фил, Хью. Попробуй, найди его в слове Бостон.
— Бостон. Бос. — На лице инспектора Куин отразилось недоумение. Затем он воскликнул: — Босс!
— Вот именно. Эвинг и есть главарь, которого вы пытались идентифицировать, — кивнул Эллери. — Босс!
Перевел с английского С. Шпак
Джек Ритчи
ВКУС УБИЙСТВА
Я
глубоко убежден, колбаса — одно из величайших изобретений человечества, — сказал Генри Чандлер. — А если ее использовать для бутербродов, то это не только вкусно и питательно, но и очень практично. Без всяких неудобств можно есть и одновременно читать книгу, смотреть телевизор или держать пистолет.
Часы на стене показывали 12.15. В конторе никого, кроме нас с Чандлером, не было.
Он неторопливо откусил кусочек бутерброда, тщательно разжевал его, проглотил, а затем улыбнулся.
— И вы и моя жена, мистер Дэвис, были чрезвычайно осмотрительны и осторожны. Сейчас это работает на меня. Можете быть уверены, я постараюсь сделать все так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что вы сами лишили себя жизни. Даже если полицейские и заподозрят что- то, у них все равно не будет мотива преступления. Между нами нет никакой явной связи. Я — один из двадцати ваших служащих.
Я положил свои похолодевшие руки на стол.
— Ваша жена тем не менее все поймет и сообщит в полицию.
— Вы так думаете? Очень сомневаюсь. Женщина готова на многое ради своего любовника… правда, когда он жив, а вот если он мертв, это иное дело. Не забывайте, мистер Дэвис, женщины очень практичны. Возможно, она и станет подозревать меня в убийстве, но абсолютной уверенности у нее не будет. И эта неопределенность, если не что-либо иное, удержит ее от обращения в полицию. Она скажет себе, и это вполне резонно, что нет причин выставлять напоказ ее любовную связь с вами. Могли быть и другие люди, жаждущие вашей смерти.
—Полиция обязательно проверит всех, — с отчаянием в голосе произнес я. — И сразу же выяснится, что в обеденный перерыв вы оставались в конторе.
Он покачал головой.
— Не думаю. Ни одна душа не знает, что я здесь. Я ушел вместе со всеми, а потом вернулся, когда, по моим расчетам, вы должны были остаться один. Чандлер некоторое время молча жевал. — Я решил, мистер Дэвис, что самое лучшее — убить вас во время обеденного перерыва. Именно в это время полиции труднее всего установить, кто где был. Люди не только обедают, но и гуляют, ходят по магазинам. Почти невозможно оспорить их заявления о том, где они были.
Он вновь сунул руку в коричневый бумажный пакет.
— Обычно я обедаю по соседству, в какой-нибудь забегаловке. Но я — человек незаметный, и вряд ли кто-нибудь обращает внимание на мое присутствие или отсутствие. Две недели я ожидал, пока вы, мистер Дэвис, останетесь на обед в конторе и, наконец, — он улыбнулся, — сегодня утром я заметил, что вы принесли с собой завтрак. Видимо, вы решили, что будете слишком заняты и вам некогда будет выходить в перерыв.
— Да. — Я облизал губы.
Чандлер взял второй бутерброд и засмотрелся на кружочек колбасы.
— Человеческий организм по-разному реагирует на стрессовые ситуации, зачастую, чувством голода. И вот сейчас мне зверски хочется есть. — Он ухмыльнулся. — Вы уверены, что не хотите бутерброд? Все-таки он ваш.
Я ничего не ответил.
Он вытер губы бумажной салфеткой.
— На нынешней стадии эволюции человека ему все еще требуется мясо. У индивида с моей чувствительностью очень много препятствий для получения удовольствия от его потребления. Я всегда с опаской ем мясо,
потому что, если мне на зуб попадает хотя бы кусочек хряща, у меня сразу же появляется отвращение к пище.
Он внимательно вглядывался в меня.
— Наверняка вы думаете, что я — не в своем уме, раз говорю о еде в такой момент. — Затем он кивнул, как бы самому себе. — Не знаю, почему я до сих пор не застрелил вас. Не потому ли, что я наслаждаюсь этими мгновениями и хочу их продлить? Или потому, что действительно боюсь финальной сцены? — Он пожал плечами. — Но даже если и боюсь, уверяю вас, я всерьез намерен пройти через это.
Я перевел взгляд с бумажного пакета на пачку сигарет, лежавшую на столе.
— Вы знаете, где сейчас Элен?
— Вы хотите попрощаться? Или надеетесь, что она уговорит меня не делать этого? Очень сожалею, мистер Дэвис, но я не могу устроить вашей встречи. В четверг Элен уехала к своей сестре на неделю.
Я закурил сигарету и глубоко затянулся.
— Я совсем не боюсь смерти и ничуть не сожалею о том, что сейчас умру. Я сыт этим миром по горло и свел с ним все счеты.
Чандлер слегка наклонил голову, совершенно не понимая меня.
—Это уже третий раз, — продолжал я. — До Элен была Беатриса, а еще раньше — Дороти.
Он внезапно улыбнулся.
— Вы мне все это говорите, чтобы оттянуть время? Но это бесполезно, мистер Дэвис. Я запер дверь в коридор. Если кто-то и вернется, в чем я очень сильно сомневаюсь, он не сможет войти. А если этот человек окажется настойчивым и будет стучать, я просто застрелю вас и выйду через другой вход.
От моих пальцев на столе остались влажные следы.
— От любви до ненависти — один шаг, Чандлер. Особенно у меня. Я люблю и ненавижу всей душой.
Я уставился на дымящуюся сигарету.
— Я любил Дороти и был уверен, что она любит меня. Мы могли бы пожениться. Я надеялся на это, был уверен в этом, и вдруг в самый последний момент она сказала мне, что не любит меня и никогда не любила.
Чандлер улыбнулся и откусил кусочек бутерброда.
Некоторое время я прислушивался к уличному шуму за окном.
— Я не мог обладать ею, но и не мог допустить, чтобы ею обладал другой. — Я бросил взгляд на Чандлера. — Я убил ее.
Он прищурился, пристально глядя на меня.
— Зачем вы мне говорите это?
— А какая теперь разница? — Я лениво затянулся сигаретой. — Я убил ее, но этого мне было мало. Вы понимаете, Чандлер? Мне этого было мало. Я ненавидел ее. Ненавидел! — Я бросил окурок и спокойно продолжал: — Я купил нож и пилу. Покончив с делом, я загрузил сумку, добавил туда несколько камней и выкинул в реку.