Страница 38 из 51
«Но что же делать с юношей?» — Канкарессе вздохнула.
Ксант Филатайн совершил множество недостойных поступков. Он был шпионом, предателем, мучителем и тюремщиком…
Он принёс в этот мир столько боли, столько гнева и горя. Эти мрачные мысли сейчас витали в Задумчивом Саду.
Хранительница огляделась по сторонам. Так и есть, юноша в белом кожаном плаще, которого она заметила раньше, всё ещё мерит шагами беседку.
«Ну кончено, отважный Дух Тайнограда, — прошептала Канкарессе. — Что же он мне поведает?»
Она медленно приблизилась к Феликсу Лодду и взяла его за руку. Юноша остановился и заглянул ей в глаза. Хранительница прочитала в его сердце справедливый гнев.
«Ксант — это гнусное чудовище, он предал твоего лучшего друга Плута… Страж Ночи — это призвание…»
В голове Феликса бушевал такой огонь, что Канкарессе почудилось, будто она держит руку над пламенем.
«Филатайн обманом заманил его в Краевые Пустоши и чуть не убил. А ещё он украл меч. Твой прощальный подарок! Чего ещё ждать от Стража Ночи тем более от Ксанта Филатайна!»
Канкарессе выпустила обжигающую руку Феликса и сокрушённо покачала головой. Похоже, Ксант Филатайн само воплощение зла. Все граждане Вольной Пустоши в этом сходились.
Жалкий изменник!
Сколько злобы в его глазах!
Вольной Пустоши ни к чему такое отродье!
Хранительница отогнала от себя эти мысли, как надоедливую мошкару, и двинулась к Водопадам Памяти. Почему-то ей на ум пришли мысли Твизла, с которым она накануне пила чай. Канкарессе взяла в привычку встречаться с пауком перед церемонией Расплаты, он всегда говорил ей нечто дельное.
— Я заглянул в сердце Ксанта, — сообщил старик. — Груз вины разросся там, как грибы после дождя, оттого что добро плодородно. Я уверен, у Ксанта Филатайна чистое сердце.
Радостный вопль вырвал Канкарессе из задумчивости, она оглянулась и увидела молодую сияющую крох-гоблиншу. Она вихрем пронеслась мимо Хранительницы и кинулась в объятия молодого Вольного Улана, одного из двух воинов, стоявших у водопадов.
— Плут! Плут! — кричала малютка. — Это ты!
— Гильда! — ахнул Вольный Улан. — Гильда из Нижнего Города! Не могу поверить! Значит, ты тоже добралась до Вольной Пустоши!
Друзья весело засмеялись. Канкарессе подошла поближе и вытянула вперёд трепещущие ладони.
«Какая радость! Какая удача! — раздался у них в головах голос Хранительницы. — Поделитесь со мной своим счастьем».
Канкарессе взяла Гильду и Плута за руки, и уже втроём они побрели вокруг бурлящего водопада.
«Встреча друзей! Воссоединение товарищей…»
Канкарессе улыбнулась крох-гоблинше.
«Ты так страдала, бедняжка… Сначала тяжёлое бремя рабства… Затем долгий поход в Вольную Пустошь… Но ты берегла что-то ценное. Меч. Меч Плута, молодого Библиотечного Рыцаря, который рисковал жизнью ради твоего спасения… О милая, я всё вижу… Ты не хотела его беспокоить! Ты оставила меч возле берлоги толстолапов в Дремучих Лесах…»
Канкарессе почувствовала, как крепко Плут сжал её руку, и заглянула ему в глаза.
«Да, Плут, — её голос радостно зазвенел в голове у юноши, — Ксант не крал твой меч. Он нашёл его! И это ещё не всё… — Она прищурилась. — Твои воспоминания спрятаны глубоко… Губительный Вихрь смешал все мысли… Но я соберу их, как головоломку…
Да… Я вижу Краевые Пустоши… Буря отнесла тебя к чёрной бездне… Туда, где проходит конец Края… Но чья-то рука в последний миг хватает тебя, вытаскивает на свет… Рука Ксанта. Ксанта Филатайна!»
Плут нахмурился.
— Да, — прошептал он. — Теперь я вспомнил.
«Погоди, я вижу ещё кое-что, — продолжала Канкарессе. — Рискуя собой, он взял тебя на руки и шёл так много часов, пока не достиг Дремучих Лесов. Он брёл из последних сил, не зная отдыха, пока не отдал тебя верным толстолапам».
— Да, да, — выдохнул Плут. Теперь он помнил всё до мельчайших подробностей. — Он спас меня. Ксант Филатайн спас мне жизнь.
Канкарессе тепло улыбнулась и выпустила руку юноши.
«Он был до конца тебе предан. А теперь отдохни и насладись радостью встречи».
Она соединила руки Плута и Гильды и проводила их долгим взглядом. Но вот уже другой голос, серьёзный и чёрствый, зазвучал у неё в ушах. Отта обернулась и увидела второго Вольного Улана, коренастого душегубца с ярко-рыжей копной волос.
«Ты был на Лафовой Горе?» — спросила она.
Душегубец кивнул, и Канкарессе ощутила тупую боль от потери боевых товарищей.
«Ты видел гибель предводительницы шраек… Ей отсёк голову коротко стриженный паренёк. Ты никогда не видал такой отваги. Это полностью изменило ход битвы… Но кто герой?.. Ксант Филатайн!»
Канкарессе оставила Лагу возле шумного водопада и вновь побрела по саду. Солнце стояло в зените, его золотые лучи заглядывали в каждый уголок Долины Вейфов. Канкарессе знала, что пришло время послушать самого подсудимого. Она вернулась к полянной иве и подала юноше знак.
Ссутулившись и опустив глаза, Ксант вышел на свет. Канкарессе ясно ощущала его печаль и неуверенность, а также едкую смесь самых мрачных чувств — стыда, угрызений совести, боли и горя. Он был совсем один, всеми ненавидимый, всеми презираемый.
Хранительница опустила руку ему на плечо. Он обернулся и поглядел в её тёмные, колдовские глаза. И Канкарессе почудилось, что в этот момент словно прорвало плотину неизвестности и мощный поток чувств, мыслей и дум обрушился прямо на неё.
«Я служил своему ужасному господину много лет, преданно исполняя, его злую волю. Это было ошибкой. Это было ошибкой, но я был молод…
Нет! Это не оправдание. Ничто не в состоянии оправдать мои тяжкие грехи…»
Канкарессе кивнула.
«Я предавал. Я предавал невинных. Мои руки по локоть в крови, и мне никогда не отмыться.
Каулквейп подарил мне надежду увидеть Дремучие Леса. Ради этого я был готов на всё, даже на шпионаж! Сколько доблестных Библиотечных Рыцарей погибло по моей вине! Позже я был раскрыт и трусливо бежал обратно в Башню Ночи!
О, если бы я только мог остаться тогда в Вольной Пустоши! Там я впервые обрёл друзей — Плута, Магду, Твизла… Но это было невозможно… Я подвёл их. Всех и каждого. Разве такое можно искупить?»
Он умолк и стал смотреть вдаль, и тут его снона словно прорвало.
«Я пытался. Земля и Небо видят, я пытался, но тщетно. Я стал проклятием для всех, кто доверял мне и любил меня. Но я всем сердцем желал искупить свою вину, клянусь…»
Канкарессе снова молча кивнула.
«Вернувшись к своему господину, я как никогда стал понимать, какие ужасные вещи творятся в Башне Ночи. Больше всего на свете я теперь хотел положить конец этому безумию.
Моё сердце пело от счастья, когда Каулквейп бежал из темницы, я бы отдал всё, чтобы последовать за ним…. Но не мог. Я остался в Башне Ночи и всеми силами пытался помешать планам моего господина.
Это стало моим наказанием.
Я делал всё, чтобы облегчить страдания тех, кто попал в плен к Стражам Ночи. Моей целью стало спасение несчастных. Подлец Леддикс догадывался о моих делах, и это усложняло работу.
Я до сих пор не могу простить себе, что многих так и не спас…»
Канкарессе кивнула в третий раз. Она чувствовала боль, звучащую в словах юноши. А тот повалился на колени посреди солнечной лужайки и спрятал лицо в ладонях. Тело Ксанта сотрясали рыдания, и из всех концов Задумчивого Сада потянулись к месту суда жители Вольной Пустоши. Затаив дыхание, все глядели на Канкарессе Молчаливую.
«Друзья, — зазвучал в их умах нежный голое Хранительницы. — Я заглянула в ваши души и ваши сердца, разделила ваши горести, прочувствовала вашу боль…»