Страница 48 из 55
— Да, несмотря на то что приближается роковой час, — сказал Каулквейп. — В одиннадцать гоблины будут в канализации. И шрайки тоже. Благодари небеса, что мы сумели вовремя убраться оттуда.
Оба стали вглядываться в предгрозовое небо. В неверном лунном свете, сгущаясь, вихрились и кружились зловещие тучи.
— Мы спасёмся, да? — спросил юноша, поворачиваясь к Верховному Академику.
Библиотекари, кряхтя от напряжения, налегали на вёсла, слушаясь команд капитана. Каулквейп изучал небо.
— По расчётам Вокса — он сам показал мне свои записи — чёрная буря налетит ровно в одиннадцать.
У Плута тошнота подступила к горлу. Не от морской болезни — его одолевала тревога. Что-то сокровенное, чего он не мог высказать, терзало душу.
— Лучший облаковед из выпускников Школы Облаковедения, — напомнил Каулквейп. — У Вокса был талант, он всегда был впереди всех. Если Вокс сказал в одиннадцать, значит, точно в одиннадцать.
— Налегай! Ещё разик! Ещё раз! — надрывался капитан.
— Башня Ночи, Дорога через Топь, Санктафраксов Лес… — Каулквейп обвёл рукой горизонт, на котором вырисовывались силуэты зданий Нижнего Города. — Говори что хочешь про жирного негодяя, но он оставит свой след в истории.
— Взгляд профессора упал на эмблему — свидетельство его высокого звания, и он рассеянно стал теребить свой нагрудный знак. — Я не знаю никого, кто мог бы сравниться с ним.
Теперь настала очередь Плута успокаивать старика. Юноша положил руку на плечо Верховного Академика.
— Не терзайте себя зря, профессор, — проговорил он. — Пусть Вокс оставит след в истории Нижнего Города, зато вы оставите след в людских сердцах. И я отлично знаю, что ценнее.
— Да благословят тебя Небеса, юноша! — воскликнул Каулквейп. — Когда я сидел в казематах Башни Ночи, я стал сомневаться в себе.
Плут потряс кулаком:
— Плевать я хотел на все изобретения! Башня Ночи — тьфу! Дорога через Топь — тьфу! — Юноша рассмеялся. — Санктафраксов Лес — тьфу! Младенец Вокса — тьфу!
Каулквейп переспросил:
— Младенец Вокса?
— Да, — хохотал Плут. — Его последнее изобретение — огромный шар, набитый желудями-кровавиками и пылефраксом.
— Пылефракс! — задохнулся Каулквейп, побелев как мел.
— Жуткая смесь, — сказал Плут. — По собственному опыту знаю. Когда я служил у Тестеры на кухне, у меня случилась неприятность: частица пылефракса случайно попала на каплю воды и — бабах! Взрыв был ужасный.
— Значит, он набил доверху весь шар пылефраксом, — слабым голосом проговорил Каулквейп. — О Небеса! Мне ясно. Огненные шары, Плут! Должно быть, один из них и сбил твой небоход. Вокс наверняка проводил испытания. — Голос академика потух. — Я не думал, что Вокс способен на такое! Он безумен! Совершенно безумен!
— Я… Я не понимаю… — с несчастным видом пробормотал Плут, испытывая чувство вины, внезапно накатившее на него. Он сам принимал участие в «кормлении младенца»! Что же он натворил?
— Разве ты не понимаешь, Плут? — спросил Каулквейп. — Если Воксов младенец, начинённый желудями дуба-кровососа и пылефраксом, взрывоопасен, как ты говоришь…
Плут согласно кивнул.
— Значит, его запуск может вызвать…
— Чёрную бурю… — прошептал Плут. Грозовые тучи надвигались: вдалеке прогремел гром. Высоко в небе кружил и кружил белый ворон.
— Так вот как он предсказал момент бури! — пробормотал Каулквейп. — Он всегда хотел быть повелителем стихий… Я оказался в дураках, Плут, ослеплённый его расчётами и картами звёздного неба…
— Вашей вины тут нет, — возразил Плут. — Виновен только я, потому что вовремя не распознал, насколько опасен Воксов младенец, и не предупредил вас…
— Нет, Плут, — ответил Каулквейп, вставая. — Как ты мог догадаться? До сих пор никому ещё не удавалось прочесть мысли Вокса, а те, кто пытался узнать, что у него на уме, потерпели жестокую неудачу.
Каулквейп перегнулся пополам и, обхватив голову руками, испустил тихий стон.
— Что с вами, сэр? — испуганно спросил Плут. — Что такое?
Каулквейп поднял глаза. В лице его не было ни кровинки — Плут никогда не видел Верховного Академика в таком состоянии.
— Вокс потребовал, чтобы толстолапы отнесли его к воротам на Дорогу через Великую Топь к десяти часам, хотя буря разразится в одиннадцать. Я ни о чём таком не подумал, разглядывая его проклятые карты и выкладки, а теперь…
— А теперь нам известно, что он решил спровоцировать чёрную бурю, и мы, Библиотечные Учёные, сами согласились перенести его в безопасное место! — ужаснулся Плут.
— Да, — подтвердил Каулквейп, переводя взгляд с тёмного неба на быстрые воды Краевой Реки. — Его ничто не остановит: он запустит младенца, чтобы вызвать чёрную бурю, и уничтожит всех!
— У нас ещё есть время, — мрачно возразил Плут. В голосе его звучал металл. — Я сорву запуск младенца, даже ценой своей жизни.
Юноша стремительно бросился к борту, сложив над головой руки для прыжка.
— Встретимся у ворот! — крикнул он. — Да помогут нам Земля и Небо!
— Нет, Плут! — гаркнул Каулквейп. — Вернись!
— Это мой долг! — ответил Плут, ныряя в бурные волны Краевой Реки.
Высоко над ним хрипло каркнул белый ворон и, сделав последний круг над водой, повернул к Нижнему Городу.
— Удачи тебе, мальчик!
Дрожащий старческий голос понёсся над волнами вздыбленной реки, тогда как флотилия, борясь с течением, продолжала свой путь к воротам на Дорогу через Великую Топь.
Плуту оставалось полагаться только на удачу. Он поплыл к берегу, молясь, чтобы на сей раз ему не встретилась коварная илистая рыба. Через несколько минут он коснулся ногами дна, и ботинки сразу зачавкали, провалившись в затянутую ряской хлябь. Стараясь не волноваться, Плут на четвереньках пополз к суше и в полном изнеможении вылез из воды.
В последний раз бросив взгляд на уходящую флотилию, Плут встал на ноги и потащился вверх по осклизлому склону: вдали маячил рваный контур Дворца Статуй.
Он добрался до береговых домишек в сумерках и стремглав пустился по узенькой аллее. По его расчётам дворец находился где-то справа. Он резко свернул и выскочил на пустынную площадь. Пронёсся под высокой аркой и, оказавшись на широком правительственном шоссе, вскрикнул от радости:
— Благодарение Небесам!
Перед ним во всём великолепии возвышался Дворец Статуй, купающийся в игре теней. Из окон лилось золотое сияние, чётко обрисовывая и статуи на балконах, и памятники на постаментах вокруг стен. А сквозь стеклянный купол верхнего этажа, где располагался Зал Заседаний Лиги, бил мощный сноп огней, напоминающий раскалённую печную трубу на фоне мчавшейся в вихре армады грозовых облаков.
— Ещё немного, — задыхаясь от бега, пробормотал Плут. — Ещё чуть-чуть…
Добравшись до дворца, Плут взлетел по мраморным ступеням и принялся дубасить кулаками в тяжёлые двери. Стук гулким эхом прокатился по зданию, и все стихло. Никто не вышел ему навстречу. Встречать посетителей было обязанностью Костоглота, и Плут догадался, что привратник наверху, в Зале Заседаний Лиги, подготавливает младенца к запуску.
Опрометью Плут обежал здание кругом, внимательно изучая стены. Одна из статуй первого этажа скособочилась и, отклонившись от перпендикуляра, лежала криво, упираясь источенной ветрами головой в глухую стену. Если каменная фигура не завалится прямо сейчас, ему удастся вскарабкаться по ней на балкон, а оттуда, прикинул Плут, будет совсем нетрудно найти путь к самому верху.
Статуя пошатнулась, как только Плут поставил на неё ногу. Фигура еле держалась на постаменте, а поверхность камня была скользкой. Юноша добрался до массивных колен, потом до пояса и, уцепившись за складки объёмистого плаща, подтянулся на плечи изваяния. Он выбросил руки вперёд, ухватился за стойки ограды и перелез через перила.
Как только Плут оказался на балконе, раздался страшный грохот: ноги у статуи подломились и массивное изваяние рухнуло на тротуар.