Страница 17 из 48
Она улыбнулась. Спросила:
— Вы помните меня? Или забыли?
И я вспомнил. Но не сказал вслух. Промолчал. Просто кивнул.
— Хорошо, что вспомнили, — сказала она и опять улыбнулась.
Улыбка у нее была едва заметная. Только глаза улыбались, но
не губы. Меня вдруг осенило. Я понял, почему она спросила о бусах. Хотела сказать, что я не смогу ее больше увидеть. Вот что она хотела сказать! Она кивнула, словно подтверждая мою догадку.
— Я давно не видел вас, — сказал я и'тут же заметил, что
лицо ее стало серьезным, даже озабоченным. Как тогда... почти
сорок лет назад, зимой, когда она наклонилась над заснеженной
ямой, чтобы подать мне руку. Но с тех пор она не изменилась,
. вот в чем штука, и я почему-то не был нисколько этим удивлен.
— Что же случилось? — спрашивал я. — Куда вы исчезли?
Она наконец рассмеялась. До того необыкновенен был мой
вопрос.
— Я понимаю, — поправился я, — Очень даже хорошо пони
маю, как сложно...
Смех застыл в ее глазах, И я будто бы спросил ее, почему эта встреча только сон.
— Но во сне время бежит иначе! — воскликнула она. — За
одну минуту можно поговорить о многом.
И я опять понял скрытый смысл ее ответа: «Пусть это останется сном!» И понял, что смог раньше увидеть ее только потому, что случилось нечто непредвиденное, из ряда вон выходящее. Что же? Я вспомнил далекую зиму в северном поселке... Что случилось тогда?
Нет, не могу понять... — сказал я откровенно, и она, ко
нечно же, догадалась, о чем я... и сказала:
Это было так давно.
«Вот оно что», — подумал я, и опять возник другой, настоящий ответ: незадолго до того, в один прекрасный день и час космический зонд поднял со дна впадины подводный цветок. Там, на планете в созвездии Близнецов. Наш земной зонд. Посланный предками, он успел приблизиться к горячей планете, облететь ее, сесть, успел поднять со дна добычу. Вот в чем дело! Совпадение казалось случайным и закономерным. Мысль работала быстро, я пробовал разобраться в вихре событий. Но как передать словами эту удивившую меня взаимосвязь явлений и фактов, разделенных годами и парсеками?
Мне придется начать издалека.
Кто похож на нас во вселенной? Где миры, на которых есть жизнь? Поколения исследователей и мечтателей задавали себе эти вопросы и пытались на них ответить. Придумали даже гипо-
46
тетический язык для межпланетных и межзвездных контактов— линкос. Будто бы и в,самом деле полезно обмениваться фразами, основанными на математических аксиомах и константах. Наконец стало ясно: контакт возможен при близких уровнях развития цивилизаций. В иной ситуации диалог носил бы даже забавный характер, а его последствия трудно было бы (предвидеть. Кто рискнет на свой страх и риск вмешаться в естественный ход событий? Сделав это однажды, нельзя потом освободиться от необходимости делать это постоянно. Начав, нельзя остановиться. Можно говорить лишь о локализации такого влияния, но и это стоит огромного напряжения: ведь на арену действующих сил выступает пространство — время. И еще один фактор, который мы склонны недооценивать. Это энергия-точность... именно так. Чтобы электронная машина вычислила тридцать знаков после запятой, нужна энергия: расчет длителен, утомителен. Многие часы и дни работы — снова затрата энергии. Только тогда результат точен. А если говорить о больших величинах, об очень высокой точности? Если, к примеру, нужно получить пятьдесят, сто знаков? Может показаться, что это абстрактная задача, никому не нужная. Безусловно, если речь идет о масштабах планеты или даже солнечной системы.
Но, положим, требуется рассчитать положение космического зонда, отправленного за тридевять земель, к другой планетной «карусели» — для того, чтобы управлять им? Чтобы движения его механических рук были точны, чтобы электронные зрачки его работали бы наподобие птичьего глаза? Речь идет о метрах, сантиметрах, прибор должрн ощущать их сквозь пустоту космических бездн. Рассмотреть один-единственный атом под увеличительным стеклом. Попасть пулей в невидимую мишень. Различить на дне океана песчинку. Вот на что это похоже. Только еще труднее>
Сто цифр... В недавнем прошлом это стоило бы энергии всей планеты. Сто двадцать цифр ^— энергия всей солнечной системы. Вот что означает точность и достоверность. Управлять на близком расстоянии, на самой планете? Тогда нужно передать туда энергию. И тоже издалека. И тоже точно. Но ведь управлять нужно не только зондами. И не только киберами...
Вот почему отношения между цивилизациями разного уровня — задача, чаще' всего непосильная ни для одной из них.
Но контакт с равными себе совсем другое дело. Он ускоряет развитие почти всегда. Он почти невероятен, это правда. Случайную возможность легко упустить. У таких цивилизаций нет карты галактики с пометками против обитаемых миров...
И вдруг опускается зонд. Посланец с далекой звдвды (ее почти не видно на здешнем небосводе, не говоря уже о планетах, ее спутниках, — уж их-то не рассмотреть даже в самый сильный телескоп).
Контакт может состояться. Стоит только механической руке зачерпнуть грунт в нужном месте. Маленькое отклонение, промах — и возможность общения утеряна на тысячелетия, если не навсегда. Нить межпланетной связи окажется разорванной: в бескрайней вселенной найдется немало других объектов для исследования. Что по сравнению с утраченной навсегда возможностью пауза в столетие? Пусть даже через двести лет
47
проснется заколдованный стихиями мир подводных цветов — и тогда это будет праздник 'для всех. Но он никогда не проснется, если наш земной зонд не поднимет грунт с цветком, если механическая рука промахнется, если внимание электронного глаза привлечет глыба гранита, песчаника или просто горка глины. Только равные, только представители близкой цивилизации могут снять вековечные чары: другим, даже более могущественным, туда дорога заказана.
Правда, они могут кое-что: нетрудно чуть-чуть поправить движение механической руки, не так ли? Ведь это, все равно могло произойти само собой. Случайно. Вмешательство? Отнюдь...
— Ну вот, — сказала женщина с коралловыми бусами, — так,
быть может, это и произошло тогда.
И она снова улыбнулась, на этот раз чуть лукаво. А я стал думать о продолжении истории. Стало ясно, как развивались события.
Как раз тогда она была нашей гостьей, если только так позволительно выразиться, — незаметной, неприметной, — но так и должно было быть. С ней был кто-то еще, все вместе они наблюдали и за нашим зондом, посланным к Близнецам (мы о нем давно и думать перестали). Это же поворотный пункт! С него могли начаться наши отношения с соседями по Галактике. И вот они решились: небольшая коррекция — и манипулятор нашел камень, испещренный письменами, и цветок на дне бассейна... свершилось. То же самое могло произойти и само по себе. И все же это был удивительный по нашим понятиям и масштабам эксперимент. Они измеряли параметры зонда отсюда, с Земли, и тут же вводили новые данные, на расстоянии в десятки световых лет... Трудно даже вообразить такое. Вот почему она лукаво улыбнулась, когда сказала:
—- Это нетрудно: чуть-чуть поправить двкжение механической руки, не так ли?
Одно это рассказало мне больше об их уровне и возможностях, чем я смог бы усвоить из многотомного трактата. Я представлял, что это значило, у меня захватило дух, и я попытался вдруг совсем не к месту выразить восторг. Она сухо остановила меня. Тогда в нетерпении я воскликнул:
— Это удивительно, вы, раскрыли мне глаза на саму проблему!