Страница 42 из 56
Он не знал, сколько времени прошло с начала аварии — часы почему-то остановились, пришлось их завести снова.
Прошло два часа. Он уже скрылся в норе, там ссыпал уголь в куртку и вытаскивал его, когда она наполнялась. Если Славека тоже засыпало, он должен быть где-то недалеко за поворотом.
Конечно, Муха знал, что, как только взорвался метан и начался пожар, в шахту тут же вызвали горноспасателей и они уже работают, идут навстречу. Однако эта мысль была такая далекая, абстрактная — Муха никогда раньше не думал о горноспасателях. Впрочем, и остальные шахтеры не очень-то интересовались этой службой. Жили спасатели в отдельном городке своей жизнью. Квартиры им давали не дальше двухсот метров от штаба, чтобы можно было быстро собраться на аварию или пожар. Поскольку аварии случались нечасто, что им оставалось делать, как не спать? «Катаются как сыр в масле, а зарплата идет», — зачастую думал о них Муха
Уголь стал осыпаться быстрей Скоро рука нырнула в пустое пространство. Напрягшись, Муха головой продавил стенку.
— Славек! — крикнул он в темноту.
Он вскочил на ноги и стал обшаривать стенки. Лампа осталась по ту сторону завала, но лезть обратно не хотелось — могла засыпаться нора. Однако ползти за лампой пришлось Без света как без глаз.
Муха слазил туда и обратно. Батарея села, лампочка давала слабый красноватый свет. Луч скользнул по нише, где валялись куски провода, ящики из-под взрывчатки и коробки с детонаторами, по наспех засыпанной крепи, антрацитовым завалам.
— Есть кто живой? — не очень уверенно крикнул Муха. Свет упал на скорчившуюся фигурку человека, наполовину засыпанную углем.
— Славек! — Муха рывком вытащил парня из завала, начал трясти.
Славек не двигался. Тогда Муха прижался ухом к груди и услышал слабые толчки. Живой, теперь очухается!
— Да очнись же! — Муха похлопал ладонью по щеке напарника.
Славек шевельнулся.
— Давай, давай! — Муха тряхнул его еще энергичней.
— Что со мной? — наконец подал голос Славек.
— Наверно, контузило малость.
— Голову… как клещами…
— Пройдет. — Муха понимал, что жалость могла лишь ослабить Славека, потому старался говорить суше обычного.
— Где мы?
— Я бы тоже хотел знать — Муха опустился рядом со Славеком. — Выход засыпало Надо пробиваться к вентиляционному штреку.
— Не сидеть же сложа руки… — согласился Славек.
— Встать можешь?
Славек поднялся. Муха снял каску, сказал:
— Ей удобней, — и начал отгребать уголь.
Однако изоляционный штрек оказался тоже обрушенным. Оставался один путь — рыть в сторону пожара, где должны работать горноспасатели Муха понимал всю серьезность положения. Он со Славеком долго не протянет — с каждым часом оставалось все меньше кислорода, и впереди маячил невеселый конец — умереть от удушья.
— Становись сюда, — сказал Муха.
Слазек гребнул уголь и отдернул руку.
— Горячо!
Муха и сам почувствовал, что в их каменной мышеловке заметно потеплело. Нагревался уголь. Очевидно, пожар пробивался к ним. Но там все же не было завала. Оставался шанс пробежать по огню к откаточному штреку или разрезной печи, где могли быть спасатели…
В 14 часов диспетчер получил сообщение из шахты: взрывники приступают к зарядке шпуров взрывчаткой, первая смеиа уже поднялась на поверхность, вторая скоро приступит к работе. Это было время, когда появлялось несколько свободных минут и можно было расслабиться. Диспетчер откинулся в кресле, как вдруг зазвонил красный телефон: в шахте что-то случилось. Он рывком схватил трубку, однако где-то в подсознании мелькнула надежда, что это учебная тревога.
— Слушаю, диспетчер,
— Звоню с четвертого участка горизонта 705! — громко кричали в трубку. — Тут полно дыма, и вижу огонь!
— Сейчас же прекратите бурение скважин и выходите. Немедленно выходите!
По привычке диспетчер взглянул на часы, Они показывали 14 часов 30 минут. Он включил систему аварийной сигнализации.
Через секунду о пожаре знал директор шахты Зигмунд Студент. Он тут же отдал первое распоряжение;
— Задержите спуск второй смены!
Огонь охватил транспортный уклон и перебросился на соседние выработки горизонта. Механизм пожара заработал по классической схеме. Он походил на пожар в высотном доме — начался в какой-то комнате, перекинулся на соседние, запылали коридоры, огонь с раскаленным воздухом рванулся вверх, подсасывая снизу кислород.
Шахта была тем же высотным зданием, только устремленным вглубь, построенным из сухих горючих материалов, которые были насыщены взрывчатым метаном.
Из шахты поднимались люди второй смены, и, как только последний горняк сдал свой жетон, в клеть пошли горноспасатели в масках, скафандрах, с кислородно-дыхательной аппаратурой, гидрантами, метанометрами, огнетушителями.
Когда они спустились, огонь пожирал транспортную ленту, телефонные провода, автоматическую сигнализацию. Железная крепь и оборудование раскалились добела.
А на поверхности было тихо. Словно не бушевало пламя под землей, не крушились выработки, не падала крепь, не душил дым. Здесь формировался штаб спасательной акции. Руководил им Зигмунд Студент, директор шахты. Через 12 часов его сменит Освальд Ондрух, главный инженер.
Ян Гомолла, окружной штейгер, во главе спасательного отряда уже был в огне.
— Удалить всех из зоны опасности. — Голос у Студента ровный, четкий, разве что чуть приглушенный от волнения.
— Вызываю Гомоллу. Отзовись, Гомолла!
В динамике послышался голос Гомоллы:
— Слушаю!
— Организовывай базу на горизонте 705. Штрек- 4. Ставь гидранты!
— Понял.
— Как там у вас?
— Чад. Жар. Друг друга не видим. Огонь. Белая мгла…
— Держись, Гомолла.
Взрывник Муха и Славек в завале. Пробиться к ним нет никакой возможности.
— Они работают в первую смену?
— Да. Если живы… не знаю, насколько их хватит.
Приехали секретарь окружного комитета партии, ученые и специалисты по тушению пожаров. На помощь вызвали горноспасателей с других шахт. Кто-то на дверях штаба прикрепил большую картонку с надписью: «Руководитель операции — Спокойствие», Сюда поступали все сведения с шахты. Здесь принимались решения. А Гомолла продолжал передавать из огненного ада:
— Пытаемся создать водяную завесу. Пламя она держит. В районе пожара раскалились дегазационные трубы. Газ поступает прямо в огонь. Может случиться взрыв! Надо найти и перекрыть ближайшие задвижки.
— Ищем… На ощупь… Где-то они близко, а как их найти? Дым.
— Ты должен их найти, Гомолла. В этом наше спасение.
— Знаю… Конец связи.
Гомолла стремился, прикрыть водой опасные участки и этим локализовать пожар, а затем уже перемычками постепенно сдавить его. Горячий воздух из респиратора обжигал горло. Тугими хлопками рвался в закоулках метан. Пламя лизало деревянную крепь, уголь. Перед песком и инертной пылью огонь не отступал. Тогда Гомолла приказал подтянуть противопожарные рукава ближе к огню и включить насосы.
Ударила мощная струя. Как из парной вырвался горячий воздух. Он отбросил горноспасателей назад, как бы предупреждая — с пожаром шутки плохи.
— Сменяться через десять минут! — крикнул Гомолла, на секунду оторвав от губ мундштук респиратора.
Вода из шланга закипала еще до того, как попадала на крепь. В шахту клубами накатывался густой пар, смешанный с дымом, и в нем, как светлячки, матово помигивали лампочки на касках спасателей.
Бойцы делали перемычки. На вентиляционном штреке они навесили легкую парусину, а в основном и конвейерном штреках ставили бетонные заграждения. Материал для перемычек — кирпич, цемент, арматура — от пожара находился километрах в двух. Его пришлось таскать на себе.
— Командир! — К Гомолле подскочил респираторщик. — От одной воды толку мало.
— Вижу, — проговорил Гомолла, глядя на пылающую крепь и прикрывая лицо рукавицей.
Уголь сильно дымил и, казалось, начинал плавиться от жара. Он мог вспыхнуть в любой момент. Это означало бы катастрофу.