Страница 37 из 56
— Я понимаю, — поправился я. — Очень даже хорошо понимаю, как сложно…
Смех застыл в ее глазах. И я будто бы спросил ее, почему эта встреча — только сон.
— Но во сне время бежит иначе! — воскликнула она. — За одну минуту можно поговорить о многом.
И я опять понял скрытый смысл ее ответа: «Пусть это останется сном!» И понял, что смог раньше увидеть ее только потому, что случилось нечто непредвиденное, из ряда вон выходящее. Что же? Я вспомнил далекую зиму в северном поселке… Что случилось тогда?
— Нет, не могу понять… — сказал я откровенно, и она, конечно же, догадалась, о чем я, и сказала:
— Это было так давно.
Вот оно что, подумал я, и опять возник другой, настоящий ответ: незадолго до того, в один прекрасный день и час космический зонд поднял со дна впадины подводный цветок. Там, на планете, в созвездии Близнецов. Наш земной зонд. Посланный предками, он успел приблизиться к горячей планете, облететь ее, сесть, успел поднять со дна добычу. Вот оно в чем дело! Совпадение казалось случайным — и закономерным. Мысль работала быстро, я пробовал разобраться в вихре событий. Но как передать словами эту удивившую меня взаимосвязь явлений и фактов, разделенных годами и парсеками?
Мне придется начать издалека.
Кто похож на нас во вселенной? Где миры, на которых есть жизнь? Поколения исследователей и мечтателей задавали себе эти вопросы и пытались на них ответить. Придумали даже гипотетический язык для межпланетных и межзвездных контактов — линкос. Будто бы и в самом деле полезно обмениваться фразами, основанными на математических аксиомах и константах. Наконец стало ясно: контакт возможен при близких уровнях развития цивилизаций. В иной ситуации диалог носил бы даже забавный характер, а его последствия трудно было бы предвидеть. Кто рискнет на свой страх и риск вмешаться в естественный ход событий? Сделав это однажды, нельзя потом освободиться от необходимости делать это постоянно. Начав, нельзя остановиться. Можно говорить лишь о локализации такого влияния, но и это стоит огромного напряжения: ведь на арену действующих сил выступает пространство-время. И еще один фактор, который мы склонны недооценивать. Это энергия-точность… именно так. Чтобы электронная машина вычисляла тридцать знаков после запятой, нужна энергия: расчет длителен, утомителен. Многие часы и дни работы — затрата энергии. Только тогда результат точен. А если говорить о больших величинах, об очень высокой точности? Если, к примеру, нужно получить пятьдесят, сто знаков? Может показаться, что это абстрактная задача, никому не нужная. Безусловно, если речь идет о масштабах планеты или даже солнечной системы.
Но, положим, требуется рассчитать положение космического зонда, отправленного за тридевять земель, к другой планетной «карусели», для того, чтобы управлять им? Чтобы движения его механических рук были точны, чтобы электронные зрачки его работали бы наподобие птичьего глаза? Речь идет о метрах, сантиметрах, прибор должен ощущать их сквозь пустоту космических бездн. Рассмотреть один-единственный атом под увеличительным стеклом. Попасть пулей в невидимую мишень. Различить на дне океана песчинку. Вот на что это похоже. Только еще труднее.
Сто цифр… В недавнем прошлом это стоило бы энергии всей планеты. Сто двадцать цифр — энергия всей солнечной системы. Вот что означает точность и достоверность. Управлять на близком расстоянии, на самой планете? Тогда нужно передать сюда энергию. И тоже издалека. И тоже точно. Но ведь управлять нужно не только зондами. И не только киберами…
Вот почему отношения между цивилизациями разного уровня — задача, чаще всего непосильная ни для одной из них.
Но контакт с равными себе — совсем другое дело. Он ускоряет развитие почти всегда. Он почти невероятен, это правда. Случайную возможность легко упустить. У таких цивилизаций нет карты Галактики с пометками против обитаемых миров…
И вдруг опускается зонд. Посланец с далекой звезды (ее почти не видно на здешнем небосводе, не говоря уже о планетах, ее спутниках, — уж их-то не рассмотреть даже в самый сильный телескоп).
Контакт может состояться. Стоит только механической руке зачерпнуть грунт в нужном месте. Маленькое отклонение, промах — и возможность сообщения утеряна на тысячелетия, если не навсегда. Нить межпланетной связи окажется разорванной: в бескрайней вселенной найдется немало других объектов для исследования. Что по сравнению с утраченной навсегда возможностью пауза в столетие? Пусть даже через двести лет проснется заколдованный стихиями мир подводных цветов — и тогда это будет праздник для всех. Но он никогда не проснется, если наш земной зонд не поднимет грунт с цветком, если механическая рука промахнется, если внимание электронного глаза привлечет глыба гранита, песчаника или просто горка глины. Только равные, только представители близкой цивилизации могут снять вековечные чары: другим, даже более могущественным, туда дорога заказана.
Правда, они могут кое-что: нетрудно чуть-чуть поправить движение механической руки, не так ли? Ведь это все равно могло произойти само собой. Случайно. Вмешательство? Отнюдь…
— Ну вот, — сказала женщина с коралловыми бусами, — так, быть может, это и произошло тогда.
И она снова улыбнулась, на этот раз чуть лукаво.
А я стал думать о продолжении истории.
Стало ясно, как развивались события.
Как раз тогда она была нашей гостьей, если только так позволительно выразиться, — незаметной, неприметной, но так и должно было быть. С ней был кто-то еще, все вместе они наблюдали и за нашим зондом, посланным к Близнецам (мы о нем давно и думать перестали). Это же поворотный пункт! С него могли начаться наши отношения с соседями по Галактике. И вот они решились: небольшая коррекция — и манипулятор нашел камень, испещренный письменами, и цветок на дне бассейна… Свершилось. То же самое могло произойти и само по себе. И все же это был удивительный по нашим понятиям и масштабам эксперимент. Они измеряли параметры зонда отсюда, с Земли, и тут же вводили новые данные, на расстоянии в десятки световых лет… Трудно даже вообразить такое. Вот почему она лукаво улыбнулась, когда сказала:
— Это нетрудно: чуть-чуть поправить движение мемеханической руки, не так ли?
Одно это рассказало мне больше об их уровне и возможностях, чем я смог бы усвоить из многотомного трактата. Я представлял, что это значило, у меня захватило дух, и я попытался вдруг совсем не к месту выразить восторг. Она сухо остановила меня. Тогда в нетерпении я воскликнул:
— Это удивительно, вы раскрыли мне глаза на саму проблему! Но я могу упрекнуть вас в противоречии: наша с вами встреча была контактом! А ведь его не должно быть! Уровни несопоставимы.
— Не должно… — задумчиво сказала она. — Вы говорите о той, первой встрече? Когда я увидела, как мальчик провалился в яму?.. Что ж, вы правы.
— Но ведь вы спасли меня тогда! Как же, позвольте, согласуется это с проблемой контактов столь разных сообществ? Как вы могли это сделать, не нарушая ваших же принципов? Уж это-то вам объяснить не удастся!
— А как бы поступили вы?
— Я? Почему я?
— А вот почему. Представьте, что вы потратили много, очень много сил на то, чтобы выручить — я не нахожу более подходящего слова — другого, другую… там, за тридевять земель, где-то в космосе, Аиру, например. Выручить, спасти — и это стоило таких трудов, что вы и ваши друзья смертельно устали и кто-то произнес слово «подвиг». Но рядом, заметьте: рядом! — погибает человек. Даже не в двух шагах, нет, а совсем близко. Так близко, что вы ощущаете почти физически тепло его протянутой руки. Что вы сделаете? Вспомните о теоретических предпосылках? Об информативности контактов? Ну?
— Я думаю, что… нет. Да, я понимаю.
— Ну вот и все. Я упрощаю вопрос, на самом деле все было несколько сложнее. Но в общем так. Понятно?
— Но потом, позже, через много лет, я снова увидел вас! Это было на опушке леса. На вас было зеленое пальто. Я помню встречу: красные и желтые листья, теплая осень, наш эль… Это было?