Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 9 из 9



— Хватит дискутировать, поговорим завтра утром. Дайте мне одним глазком взглянуть на нее.

И это послужило бы сигналом конца, однако тут взяла слово мадемуазель Мирабо. Немного смущаясь и вдаваясь в тоскливые подробности, она повела речь об одной присланной в издательство рукописи, безнадежность которой была очевидна уже с третьего предложения. Монсиньяк поднял руку, призывая к порядку расслабившуюся публику. Мадемуазель Мирабо так разволновалась, что не замечала всего этого.

— Вы все сделали правильно, дитя мое, — сказал Монсиньяк, когда она наконец отложила последнюю бумажку с текстом своего доклада в сторону.

Мадемуазель Мирабо, лишь несколько недель назад начавшая работать в издательстве, покраснела.

— По-видимому, картина слишком ясная, — выдохнула она с облегчением.

Монсиньяк кивнул с серьезной миной.

— Боюсь, вы правы, дитя мое, — сказал он, и в его голосе послышались нотки нетерпения. — Но не стоит так стараться. Слишком много ахинеи нам приходится читать. Вы смотрите в начало рукописи — дрянь. Потом в середину — дрянь. В конец — дрянь. И делаете выводы. Так вы сможете сэкономить силы и… — тут он возвысил голос, — не тратить понапрасну столько слов. — Монсиньяк улыбнулся.

Мадемуазель Мирабо понимающе кивнула, остальные сдержанно улыбались. Владелец издательства «Опаль» был в своем амплуа и, довольный, раскачивался в кресле.

— Сейчас я открою вам одну тайну, мадемуазель Мирабо, — сказал он, и каждый из нас приготовился услышать то, что слышал неоднократно. — Хорошая книга хороша на любой странице.

На этой высокой ноте заседание завершилось.

Я сгреб свои рукописи и побежал в конец узкого коридора, к себе в кабинет.

Там, запыхавшись, я упал на стул и дрожащей рукой набрал лондонский номер.

Однако к телефону никто не подходил.

«Адам, черт бы тебя подрал, возьми трубку», — ругался я про себя, и тут послышался голос: «Литературное агентство Адама Голдберга. С вами говорит автоответчик. К сожалению, вы звоните в нерабочее время. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала».

Я сделал глубокий вдох.

— Адам! — Мой голос звучал как крик о помощи. — Это Андре. Немедленно перезвони мне. У нас проблема.

3

Когда зазвонил телефон, я была в саду и ощипывала сухие листья с куста чайной розы, вьющейся по кирпичной стене очаровательного английского коттеджа. Кругом щебетали птицы, солнце мягко согревало мне лицо, мир казался исполненным неправдоподобного покоя. «Прекрасное начало прекрасного дня», — подумала я, решив не обращать внимания на звонок. Я погрузила лицо в самую гущу розовых соцветий, и телефон смолк. Потом я услышала легкий щелчок, и рядом со мной раздался голос, хорошо мне знакомый, но словно бы не отсюда:

— Орели? Орели, ты спишь? Почему ты не подходишь к телефону? Гм… смешно. А может, ты принимаешь душ?.. Послушай, я только хочу тебе сказать… Через полчаса я буду у тебя с круассанами и шоколадными пирожными, которые ты так любишь. Орели… Алло… Алло… Возьми трубку, пожалуйста.

Вздохнув, я открыла глаза и босиком пошла в коридор.

— Привет, Бернадетт, — услышала я свой заспанный голос.

И английского розария как не бывало.

— Я тебя разбудила? Но уже половина десятого…

Бернадетт — жаворонок, и это время для нее — почти полдень.

— Гмм… Гмм… — Я зевнула и, прижав трубку к плечу, попыталась нащупать ногой под кроватью стоптанные балетки.



К недостаткам моей работы относится то, что вечерами я почти не бываю свободна. Однако есть бесспорное достоинство: утром я могу позволить себе начать день без спешки.

— Мне снился такой прекрасный сон, — сказала я, поднимая жалюзи.

Взглянув на пасмурное небо, я снова вспомнила летний английский коттедж.

— Тебе лучше? Я уже почти доехала.

— Да, намного лучше, — улыбнулась я и с удивлением обнаружила, что сказала правду.

Три дня прошло с тех пор, как Клод бросил меня. И вчера, когда я, несколько уставшая после бессонной ночи, но никак не несчастная, покупала на рынке продукты, а потом встречала посетителей и предлагала им рыбное блюдо «Морской волк», которое Жак так замечательно готовит, я совсем не вспоминала о Клоде. Моя голова была занята Робертом Миллером и его романом. Я обдумывала свою идею ему написать.

И только когда Жак, по-отечески положив мне на плечо руку, сказал: «Бедная моя малышка, что сделал с тобой этот негодяй? Ах, все мужчины — свиньи! Съешь тарелочку супа буйабес», я словно почувствовала укол в сердце, но плакать все равно больше не могла.

А когда за полночь вернулась домой, то выпила красного вина на кухне, еще раз пролистала книгу, а потом долго сидела над чистым листком бумаги с ручкой наготове.

Я не могла вспомнить, когда в последний раз сочиняла письма, а теперь собиралась писать человеку, которого совсем не знала. Странная все-таки штука — жизнь.

— Знаешь, Бернадетт, — сказала я, отправляясь в кухню накрывать на стол. — Со мной происходит нечто необычное. Думаю, мне есть чем удивить тебя.

Некоторое время спустя Бернадетт сидела напротив меня и смотрела озадаченно:

— Ты читала книгу?

Она явилась ко мне с маленьким букетом цветов и огромным пакетом, полным круассанов и слоеных пирожных с шоколадом. Она хотела меня утешить, но вместо несчастной, рыдающей Орели, промочившей не одну дюжину бумажных платочков, увидела Орели с блестящими от возбуждения глазами, которая поведала ей фантастическую историю об унесенном ветром зонтике в горошек, о преследовавшем ее на мосту полицейском, о чудесном магазине, где Марк Шагал угощал ее печеньем, и о загадочной книге, захватившей ее с первой страницы. И как, одно к одному, выстраивалась цепочка событий. И как она всю ночь читала этот роман, развеявший ее тоску и пробудивший любопытство. И о том, что ей приснилось, и как она написала автору письмо. И о том, что все это в высшей степени необычно.

То ли я говорила слишком быстро, то ли была чересчур взволнована, но Бернадетт не уловила самого главного.

— Итак, ты купила себе пособие по практической психологии, и оно тебе помогло. — Так объяснила она случившееся со мной чудо. — Да, это действительно странно. Я никогда не считала тебя любительницей такого рода литературы. Однако главное — тебе полегчало.

— Нет, нет и еще раз нет, — затрясла я головой. — Ты ничего не поняла, Бернадетт. Это не популярная психология, это роман обо мне.

— Ты хочешь сказать, что героиня рассуждает так же, как ты, и это пришлось тебе по душе? — Она улыбнулась и театрально развела руками. — Что ж, добро пожаловать в мир книг, дорогая Орели. Хочу сказать, твой энтузиазм вселяет в меня надежду. Кто знает, может, и из тебя получится вполне сносная читательница.

— Послушай меня, Бернадетт, — застонала я. — Да, я не любительница книг, и дело не в том, что я совсем спятила, прочитав какой-то там роман. Эта книга мне понравилась, даже очень. Это одно. Но другое — в ней описана девушка, женщина, которая выглядит точь-в-точь как я. Пусть даже ее зовут Софи. У нее темно-русые волнистые волосы, она среднего роста, стройная и носит мое платье. А в самом конце романа она сидит в моем ресторане, который называется «Время вишен» и расположен на улице Принцессы.

Бернадетт замолчала. Прошло довольно много времени, прежде чем она заговорила снова.

— И эта женщина в романе тоже водится с чокнутым подонком по имени Клод, который все время изменяет ей с другими?

— Нет, этого она не делает, — ответила я. — Она вообще ни с кем не водится, только позже влюбляется в одного англичанина, которого удивляют привычки и обычаи французов. — Тут я запустила в Бернадетт кусочком круассана. — Кроме того, Клод не изменял мне все время.

— Кто знает, — пожала плечами Бернадетт. — Но хватит о Клоде. Я хочу увидеть эту чудесную книгу.

Моя подруга была заинтригована. Вполне возможно, ей показалась бы чудесной любая вещь, которая могла отвлечь меня от Клода и успокоить. Я встала и протянула ей роман, который лежал тут же, на буфете:

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.