Страница 2 из 45
У себя на родине Махмудбек Садыков был поэтом.
Друзья прочили ему большое будущее. Но никто не
знал о его подготовке к выполнению важного задания.
Во время этой подготовки Махмудбеку говорили:
— Подумайте. Здесь вы можете стать хорошим пе
дагогом, поэтом. А там...
Он задал только один вопрос:
Сколько я пробуду в чужой стране?
Трудно сказать,— откровенно ответили ему.—
Там живут опасные, хитрые враги: Курширмат, Фузаил
Максум, муфтий Садретдинхан... Они не сидят сложа
руки...
И он ушел в чужой лагерь озлобленных людей. Стал секретарем, ближайшим помощником муфтия Садретдинхана.
Шла Великая Отечественная война. На плечи Махмудбека Садыкова легла нелегкая задача— в это трудное для страны время помешать басмаческим бандам объединиться и вторгнуться на территорию советских Среднеазиатских республик...
4
5
Шамсутдин поклонился. Он еще не успел отойти, как к рядам заключенных, не замечая встречных, побежала женщина, придерживая край черного платка, прикрывая лицо, молодое, красивое, хотя уже с первыми, ранними морщинками.
Шамсутдин ехал в одно из туркменских становищ. Приземистые домики с загонами для овец, с обязательными столбиками дыма были видны издалека.
Разыскать в таком поселке нужного человека не представляло большой трудности. В первой же кибитке сообщили, где остановился туркмен.
Шамсутдин повел коня за собой. У входа в дом был вбит единственный колышек. Привязав коня к этому колышку, Шамсутдин рукояткой плетки постучал в дверь. Послышалось ленивое рычание пса, потом тяжелые шаги...
В таких поселках люди обычно не закрывают дверь. Значит, Берды все-таки боялся непрошеных гостей. Сопя и ругаясь, хозяин открыл дверь, удивленно посмотрел на Шамсутдина, не здороваясь, спросил:
Что тебе надо?
Я из города к вам...
Берды испуганно отшатнулся.
Ты перепутал, джигит... Тебе нужен другой человек.
Мне нужен Берды-ага...
Сколько таких людей встречал Шамсутдин за последнее время! Вначале они были страшными, гордыми, независимыми. А потом от одной фразы хватались за сердце или начинали ползать на коленях.
Берды, Берды... — продолжал испуганно шептать хозяин
дома. — Какой Берды?
Вы, уважаемый... — спокойно сказал Шамсутдин.
Берды оглядывался по сторонам. Он еще не придумал себе нового имени. Он просто скрывался от Ишана Халифы, от его людей, от местной полиции.
Берды убит... — хрипло, словно ему сдавили горло, произ
нес растерянно хозяин. Но произнес неуверенно, как-то по-дет
ски, оправдываясь.
Я пришел один... — сказал Шамсутдин. — Понимаете, Бер
ды. Пришел один, от муфтия Садретдипхана.
Берды, придерживаясь за стену, опустился на потертую кошму.
В доме давно не убирали. На земляном полу лежал заметный слой песка. В спутанном ворсе застряли хлебные крошки, травинки. В углу пес неторопливо грыз кость, не обращая внимания на людей.
Вы ему очень нужны.
Нужен? — шепотом переспросил Берды и вдруг взорвал
ся: — Очень нужен! Старые шакалы вспомнили обо мне!
Вспомнили!
Захрустели пальцы. Берды словно проверял их: крепки ли? Собака, почуяв неладное, замерла, приготовилась, к прыжку. Шамсутдин вздохнул, укоризненно покачал головой.
— Святой отец знает о вашем бедственном положении.
Он посылает вам благословение и деньги. — Шамсутдин рас-
считывал небрежно швырнуть мешочек с монетами к ногам бандита, Но наступала критическая минута, когда каждый жест гостя хозяин мог истолковать по-своему. Лучше сказать о деньгах сразу, вначале. Деньги были нужны Берды. Оторванный от друзей и земляков, «мертвец» не мог ничего предпринять, не мог мстить, бежать, прятаться в более удобном месте.
— Что хочет от меня святой отец? — хмуро спросил Берды
В этом мире деньги не бросают ни живым, ни мертвым про
сто так, ради сострадания.
У святого отца муфтия Садретдин'хана есть враг.
Ишан Халифа? — усмехнулся Берды. Он пришел в себя.
Он уже мял в широких ладонях кожаный мешочек, ощупывая
твердый металл монет, слушая шуршание бумажек.
Чьи? — отвлекся от главного разговора Берды.
Шамсутдип понял, что речь идет о деньгах.
Немецкие...
Берды, довольный, качнул головой.
— Нам нужно узнать о делах Ишана Халифы.
Берды хмыкнул.
— Хорошие дела у Ишана. Очень хорошие. Тысячи всадни
ков. Он готов жечь Советы хоть завтра. У него много оружия.
Немцы дали.
Берды говорил со злорадством. Деньги он спрятал за пазуху. И сразу стал независимым, гордым. Только' изредка дергалась левая бровь. Загнанный, затравленный,, запуганный шакал. Он еще не решился вылезать из своей норы. Он много, с надрывом говорит о силе войска Ишана Халифы. Конечно, преувеличивает. Но Ишан Халифа долго работал, собирая свои сотни.
— Хорошо... — тише заговорил Берды. — Я помогу. Я знаю,
что Ишану будет плохо. Поэтому и помогу.
Ишан Халифа встретился с Расмусом в одном из поселков, расположенных недалеко от столицы.
Немецкий разведчик выслушал короткий доклад главаря туркменских эмигрантов. Ишан Халифа умел держать себя и при встречах с иностранцами. Холеные пальцы перебирали четки. Эти пальцы не сожмут рукоятку сабли. И сам Ишан Халифа, медлительный, степенный, не создан для бешеной скачки на боевом коне. Но за спиной главаря туркменской эмиграции стоят тысячи всадников. Об этом немецкий разведчик хорошо знал.
— Вы хотите встретиться с сотниками? — спросил Ишан Ха
лифа. — Я соберу их через две пятницы. К полуденной
молитве.
—• Будьте осторожны... —^посоветовал Расмус.
— Я осторожен, — улыбнулся Ишан Халифа и погладил бо
родку. — Мы как пустыня, тихая, огромная. Пока нет бури...
В комнатке был покой. Только где-то по соседству звякала посуда.
— Сейчас попадут чай... — сказал Ишан Халифа.
Он чувствовал себя полным хозяином Расмус много лет провел в этой стране. Но он европеец. И он ничего не сделает без помощи Ишана Халифы. Хотелось сегодня напомнить немецкому разведчику о том, как его помощник капитан Дейнц свя-
6
7
зывался с людьми муфтия Садретдинхана. Напомнить и задать вопрос: что же из этого вышло? Вот он, Ишан Халифа, жил тихо и спокойно. А в нужную минуту может повести лавину всадников через советскую границу.
Вошел слуга, молча поставил поднос с чайниками я пиалами. По туркменскому обычаю для каждого гостя отдельный чайник.
Поклонившись, слуга вышел.
— Ваш человек? — зачем-то спросил Расмус.
Ишан Халифа настороженно покосился в сторону двери.
— Мои люди в становищах. Это слуга моих друзей.