Страница 35 из 41
— Ничего, кроме хлопот, — ответил Шельбаум. — Но вы получите куда больше.
— Гадание в расчет не принимается, — сказала Ковалова.
— Я не гадаю, а лишь размышляю…
— К чему же сводятся ваши размышления?
— К тому, что вы работаете на двух хозяев. Дело становится еще более доходным, если его оплачивает и ЦРУ.
Рука Коваловой чуть-чуть сдвинулась вправо, к сумочке. Шельбаум не придал значения этому жесту.
— Вы преподносите мне все новые и новые сюрпризы, — сказала она. — Смею я узнать от вас, какую выгоду приносит наш разговор?
— По-видимому, вы хотите довести до конца то, что не удалось вашему другу Фридеману.
Ковалова спрятала руки на груди. «Возможно, так легче скрыть нервозность», — подумал Шельбаум.
— Не называйте его моим другом, — сказала она. — Я его просто не выносила.
Шельбаум кивнул и продолжал развивать свою мысль.
— Охотно верю. Он играл первую скрипку, вы же были всегда на втором плане. Лишь с его смертью вам представился случай проявить себя. Дело было достаточно важным. Копия ведь иногда может стоить не меньше, чем оригинал.
— Ах, копия. Поэтому я и устранила Фридеманов, а заодно и господина Деттмара?
— Я не прочь пофантазировать, — ответил обер-комиссар. — Вы меня вдохновляете. До сих пор я предполагал, что вы лишь рассылали анонимные письма.
Ковалова встала.
— Есть у вас ордер на арест или разрешение на обыск квартиры? Если нет, то прошу покинуть мой дом.
Шельбаум также встал.
— Я ухожу, — сказал он. — Надеюсь, что мои намеки вдохновят вас на размышления. Доску мы скоро отыщем.
Не без внутренней удовлетворенности закрыл он за собой дверь. Но очень скоро понял, что битву с ней проиграл и на этот раз.
На следующее утро в кабинет Шельбаума вошел Нидл с письмом в руках.
— Это меня больше не касается, Алоис, — сказал обер комиссар. — Обер-полицайрат на месте, передайте ему.
— В данный момент его нет, — возразил инспектор. — Он сидит наверху, у начальника комиссариата Прессница и, по-видимому, ведет беседу о выгодах полицейской службы во франкистской Испании.
Шельбаум впервые заметил следы иронии в словах Нидла.
— Несмотря на это, — сказал он, — доложите.
— Письмо адресовано вам.
Шельбаум с неохотой взял конверт, вынул из него записку, прочитал и протянул инспектору.
Записка содержала одну-единственную фразу, напечатанную на машинке: «Копия известного документа у Нины Коваловой».
— Вы, конечно, понимаете, Алоис, о чем идет речь, — сказал Шельбаум. — Достаточно вспомнить встречу под аркой на Мексикоплац.
— Отправитель тот же?
Шельбаум покачал головой.
— Едва ли. Разве она станет выдавать себя?
Особого удивления Нидл не высказал.
— Следовательно, вы считаете?…
— Да, я считаю.
— Тогда кто-то жаждет ей отомстить, — сказал инспектор.
— Совершенно очевидно. Правда, я не знаю, достаточно ли умно он поступает. — Шельбаум потер подбородок. — Послушайте, Алоис. Допустим, я совершенно не знаю, где находится Видингер. Следовательно, я вынужден его замещать. Посему вы получаете задание заняться Коваловой.
— Без ордера на арест и разрешения на обыск? — спросил Нидл.
Шельбаум рассмеялся.
— Ничего подобного нам не дадут. Просто задайте ей трепку, заставьте ее попотеть. Мне нужно доказательство, что и секретную службу она водит за нос.
Нидл нахмурился.
— Если я ничего не добьюсь?
— Тогда приведите ее сюда. Временное задержание. Устранение препятствий на пути установления истины по делу Фридемана. Или придумайте что-нибудь еще в этом духе.
— Вы навлечете на себя неприятности, — предупредил Нидл. — Отделу «С» это не понравится.
— Все учитываю, — прервал Шельбаум. — Но если я буду держать Ковалову здесь, то с деликатной суетой вокруг нее будет покончено. Тогда займутся расследованием. Некоторые лица весьма разочаруются, когда обнаружат, что она работает еще и на другую секретную службу.
— Вы уверены?
— После вчерашнего посещения у меня не осталось и капли сомнения.
Нидл решительно кивнул головой.
— Сделаю все в лучшем виде, но на душе у меня неспокойно.
После ухода Нидла Шельбаум набрался терпения и стал ждать. Он слышал, как вернулся Видингер, как он вызывал в свой кабинет Маффи. Они о чем-то долго беседовали. Когда Маффи спустя некоторое время принес Шельбауму какую-то бумагу на подпись, то обер-комиссар чуть не расхохотался. Маффи буквально распирало от чувства собственной важности. Это могло говорить лишь об одном: сделка состоялась. Маффи решился, и Видингер теперь должен выполнить обещание.
Вскоре Видингер уехал в полицейскую тюрьму. Цель его визита Шельбаум узнал от дежурного инспектора, который, со служебным рвением громко докладывал, что арестант Кёрнер передается в распоряжение господина обер-полицайрата для допроса в камере. Посещение тюрьмы для допроса обычно не практиковалось. Шельбаум решил, что Видингер намерен взять в оборот Ловкого.
Нидл возвратился неожиданно быстро. Он тщательно прикрыл за собой дверь и положил на письменный стол Шельбаума пакет.
— Для вас, — лаконично сказал он. — Передала ее домработница.
— Следовательно, Ковалова отсутствует? — спросил обер-комиссар.
— Вчера вечером она уехала в Эронар, — ответил Нидл. — Там еще были билеты на Монреаль. Сейчас, — он взглянул на часы, — как раз время отлета.
— Она успела, — сказал Шельбаум. — Ее отлет, по крайней мере, освободит нас от упреков.
В дверь постучали, и в кабинет заглянул Маффи.
— От дежурного звонил шеф, — с важностью сказал он. — Судебный следователь приглашает его к себе по делу Лайнцера. Я должен сопровождать его, К обеду мы вернемся.
— Поезжайте, — коротко бросил Шельбаум, разворачивая пакет. В нем лежало восемь блокнотов, множество отдельных листков и письмо. — Блокноты Фридемана, — сказал Шельбаум. — Мы почти у цели.
Он развернул письмо.
— Интересное чтиво, Алоис, — сказал обер-комиссар. — Послушайте-ка:
«Дорогой Шельбаум! В своих догадках Вы были близки к истине. До Вашего вчерашнего визита я вовсе не намеревалась так неожиданно покинуть страну. Но то, что Вы узнали или о чем догадались, побудило меня принять срочное решение. Возможно, у Фридемана нервы были более крепкими. Но я женщина. К тому же только после его смерти я узнала, о чем шла речь. Тем, чего мне удалось добиться, я обязана прежде всего дилетантизму секретной службы. Передайте привет этим господам от меня.
Убийца Фридемана мне известен, я наблюдала за ним. Через него мне удалось подобраться к сейфу и заполучить блокноты и другие материалы. Прилагаемое используйте, как сочтете нужным. В блокнотах отсутствуют листки, которые я разослала различным людям, в том числе и Вам, и также записи, которые касаются лично меня. Их я сожгла.
Я оставила у себя кое-какие и другие материалы. Но зато среди бумаг, которые я посылаю вместе с блокнотами, Вы найдете листок с моими пометками, которые облегчат Вам реконструкцию прошлого Фридемана. Не буду называть убийцу. Вы сами поймете это. Наверное, не ошибусь, если предположу, что на его совести лежит и Деттмар.
Не трудитесь разыскивать меня. Когда Вы получите пакет, я буду за границей.
Рада знакомству с Вами и весьма сожалею, что такой способный человек, как Вы, терпит притеснения от дураков.
Он опустил письмо.
Нидл ухмыльнулся.
— Неплохая оценка, — сказал он. — Другие ей не так симпатичны.
— Довольно шуток, — проворчал Шельбаум. — В нашем распоряжении время до обеда. Мы должны попытаться использовать блокноты и все прочее.
Они работали почти до двенадцати часов. Затем Шельбаум позвонил гофрату и доложил ему, что в деле Фридемана наконец-то наступает решающая фаза.
— Доктор Видингер на беседе у судебного следователя, — сказал он. — Полагаю, что действую полностью в его духе, если прошу о назначении экстренного заседания.