Страница 17 из 43
― Пусть. Лелька сразу позвонила туда, предупредила ― тебе плохо стало, и ты не вернешься.
― Что значит «пусть»?! Мало ли…
Тут до Тамары дошло, ЧТО сказала Маша. Ее глаза округлились, рот она так и не закрыла. Маша радостно сообщила:
― Ты не мышь серая, ты ― сова! Или лягушка! Скажи «ква», и я никогда в жизни не назову тебя мышью!
― Ква, ― потерянно прошептала Тамара. ― Ква-ква…
― Как-то вяло, ― поморщилась Машка.
Тамара моргнула. Машинально потянула каштановую прядь в рот. Пожевала ее и изумленно выдохнула:
― Так это не попугай был? Лелька где-то рядом пряталась?
― Софокл, ― одобрила Маша. ― Нет, Сократ!
― Вспоминаешь школьную программу? ― съехидничала Тамара.
― Нет, оцениваю твои умственные усилия!
― На пять?
― Ха-ха!
― Тогда при чем тут Софокл с Сократом?
― При том, что даже эти ископаемые не спутали бы презренного выскочку с родной сестрой!
― Вы… выскочку?
― Я о Ваське!
Тамара раскашлялась. Маша сердито пояснила:
― Васька ― это попугай. Сволочь жуткая, требует, чтобы его Василием звали, только фиг ему что с меня обломиться! Васька, и пусть хоть лопнет от злости!
Голова снова закружилась. Тамара завалилась на подушки. Как сквозь вату она слышала раздраженный Машкин голос:
― Этот позор птичьего рода меня тут как-то всю ночь строил, представляешь?! Изувечил, можно сказать! Если я сейчас с этой щеки, ― Маша ткнула себя пальцем куда-то под правый глаз и поморщилась от боли: ― макияж сниму, ты расплачешься! Там ТАКИЕ царапины…
― А Ле… Лелька?
― Что ― Лелька?
― Ее голос! Ты сказала ― она позвонила…
― Ты чокнутая или притворяешься? ― Маша смотрела на сестру ближайшей подруги с интересом патологоанатома.
― Первое, ― буркнула Тамара.
― Тогда это не лечится, ― пожала плечами Маша. Постучала по деревянному журнальному столику и воскликнула: ― Тебе же Лелька русским языком сказала, что устроилась секретарем.
― Но где, где устроилась-то?!
― Так, Машуня, ― Машка погладила себя по голове, ― терпение и еще раз терпение. За это куплю тебе… ― Она задумалась. Потом в сердцах махнула рукой. ― Обойдусь мороженным, чего уж там!
Маша перебралась на Тамарин диван и с любопытством спросила:
– У тебя со зрением как?
― Не жалуюсь.
― А со слухом?
― Да иди ты!
― Ах, да, у нас же диагноз!
Тамара зло засопела. Маша звучно шлепнула ее по спине и заявила:
― Чмо с косичками и в красных кружевных колготках и есть Лелька!
Тамара истерично засмеялась.
― А в подельниках у нее попугай по имени Васька. Змей пернатый, то есть.
Тамара обескураженно хлопала ресницами, она вдруг поверила Епифанцевой. К тому же сон дурацкий ― небо в алмазах. Ясно же ― к неприятностям!
Она с трудом сглотнула и прошептала:
― Почему в таком виде?
― Старому маразматику, ее шефу, экзотики захотелось, ― охотно пояснила Маша. ― Пари у него…
Она коротко рассказала про первый Лелькин поход за должностью и бесславное возвращение. Зато уж потом…
Тамара с бессильной злостью слушала красочное повествование и тоскливо думала: «Свинья везде грязи найдет. Так и Лелька ― приключений. А раз уж они с Машкой стали на пару действовать…»
Тамара зажмурилась в предвкушении грядущих неприятностей. Почему-то вдруг вспомнился пропавший конверт, коренастый мужик в черной кожаной куртке, меткая характеристика охранника…
«Наверняка он именно Лельке свой конверт передал, ― горестно размышляла Тамара. ― Когда она в первый раз наниматься приходила. В своем синем костюме и при очках, образцовой секретаршей вырядилась. А настоящая секретарша вышла куда-то, вот Лелька конверт за нее и взяла, вечно лезет, куда не надо… ― Тамара судорожно сжала похолодевшие пальцы. ― Хорошо ― они ее настоящего имени не запомнили! А в этом ― как там Машка выразилась? «чмо», что ли? ― так вот, в этом «чмо» они Лельку ни за что не узнают!»
Что-то Лельку беспокоило. Даже сон нормальный пропал, сегодня до трех ночи не удалось сомкнуть глаз, в голову всякая ерунда лезла.
Как ни странно, работа не радовала. Вроде бы что-то изменилось в Лелькиной жизни, появились новые знакомые, впечатлений хватало, но…
Не то!
Утром на лестничной площадке Лелька столкнулась с бабой Катей. Старуха смотрела подозрительно, маленькие блеклые глазки блестели от нездорового любопытства.
Баба Катя невнятным ворчанием ответила на робкое Лелькино «здравствуйте», а потом бесцеремонно поинтересовалась:
― Куда ж ты, милая, каждое утро бегаешь? Иль на работу устроилась?
Старушечье лицо сморщилось как печеное яблоко, на нем явственно читалось: в собственные слова баба Катя не верит. Ни капли. Просто подсказывает непутевой девчонке вариант благопристойного ответа.
Лелька вдруг разозлилась. Почему она вечно должна действовать с оглядкой на таких вот личностей?! Даже переодеваться перед работой приходится у Маши. И потом бежать к ней же. Иначе та же баба Катя проходу не даст.
Лелька раздраженно сдвинула брови: Епифанцевой везет, ее соседи ― люди деликатные. Не таращат глаза, не пристают с вопросами. Делают вид, что все нормально, даже когда встречают Лельку в подъезде с попугаем на плече, а бессовестный Василий молчит редко, такое выдает временами, волосы дыбом встают.
Машкина дрессура, ничего не скажешь!
Лелька спрятала в карман ключ и таинственным шепотом спросила:
― Вы тайны хранить умеете?
Баба Катя побледнела от волнения. Истово перекрестилась и затрясла головой так энергично, что на затылке развалился скромный пучок седеньких волос.
Лелька оглянулась по сторонам и понизила голос еще больше:
― В структуры особые я пошла, баб Кать.
― Осо-обые?!
― Точно. Там платят больше.
Бабу Катю качнуло, бедняга не могла равнодушно слышать о чужих доходах. Она вцепилась сухонькой морщинистой ручонкой в Лелькино запястье и дохнула на нее сложной смесью лука, подсолнечного масла и дешевой рыбы:
― А за што платят-то?
Лелька снова оглядела площадку и склонилась к старушечьему уху:
― Киллер я.
― Хто?!
― Платный убийца.
Баба Катя непроизвольно отшатнулась, но смотрела недоверчиво. Лелька отчаянно махнула рукой и сказала:
― Ладно уж, покажу кое-что.
Баба Катя покрепче ухватилась за свою авоську и с готовностью уставилась на ненадежную соседку. Лелька подмигнула ей и вдруг взвизгнула:
― Ий-я-я!
И вихрем завертелась на площадке, демонстрируя изумленной и испуганной бабе Кате несколько почти забытых упражнений по карате. Потом встала смиренницей ― будто и не она только что пугала честную обывательницу ― и пояснила, кротко потупив глаза:
― Чем только в наше время не приходится зарабатывать на жизнь…
Потрясенная баба Катя смахнула с кончика носа крупную каплю пота и проскрипела:
― Ав-ва…
Лелька поняла ее по-своему. Приложила к губам палец и выдохнула:
― Только троих. ― И с сожалением признала: ― Я пока не очень опытный киллер.
Сухие бесцветные губы старухи крупно дрожали. Лелька шагнула к лифту и с милой улыбкой прощебетала:
― Не берите в голову, баб Кать! А если вдруг встретите меня на улице м-м-м… ― в несколько странном виде! ― то ни в коем случае не узнавайте. Нельзя-с! Я ж на деле. А оно свидетелей не терпит, вы ж понимаете.
Рабочий день начался со звонка неизвестного. Опять спрашивали про конверт. Не попался ли случайно на глаза.
Лелька в сердцах бросила:
― Да что вас на этом конверте заклинило всех, достали уже!
― Всех? ― после небольшой паузы изумленно пробормотала трубка.
― Ну да!
Василий сонно моргнул и решил поучаствовать в диалоге. Подковылял к трубке и лениво пророкотал:
― Спр-рашивають и спр-рашивають! Звонять и звонять…
― Во! И Васька согласен!
― Васи-илий я! ― вяло запротестовал попугай.