Реальная угроза

— Чиф собрал на борту яхты вещественные доказательства и хочет, чтобы вы посмотрели на них. На самом деле все гораздо хуже, чем кажется по этим снимкам. Подождите, пока увидите видеозапись. Её уже поставили на видеомагнитофон, чтобы сделать копию.

Уэгенер возвратил снимки матросу.

— Хорошо, все это поместите в ящик для вещественных доказательств. Вы сами не отходите от остальных членов досмотровой группы. Пусть Майерс поставит новую кассету на видеомагнитофон, и вы расскажете перед камерой, что видели на яхте. Знаете, как это делается? Примите меры, чтобы все соответствовало правилам.

— Слушаюсь, сэр!

Ещё через минуту перед капитаном появился Райли. Роберт Тимоти Райли выглядел как самый типичный боцман на военном корабле. Ростом почти метр девяносто и весом за сто килограммов; у него были волосатые лапы гориллы, брюхо человека, неравнодушного к кружке пива, и грохочущий голос моряка, способного перекричать рёв зимнего шторма. Его огромная правая рука держала два пластиковых мешка, а на лице отражался гнев, пришедший на смену шоку.

— Там настоящая бойня, сэр, словно кто-то разлил пару банок коричневой краски — только это не краска. Боже мой! — Он поднял один из мешков. — Тот, что поменьше ростом, мыл палубу, когда мы подошли к борту. В кают-компании стояла корзина для мусора, а в ней полдюжины стреляных гильз. Ещё две я поднял с ковра — как нас учили, капитан. Сунул внутрь каждой шариковую ручку и положил их в мешок. Два пистолета я оставил на яхте. Но это не самое худшее.

В пластиковом пакете лежала небольшая фотография в рамке — владелец яхты со своей семьёй. А в следующем пакете...

— Нашёл вот это под столом. Изнасилование. У неё были, по-видимому, месячные, однако это их не остановило. Возможно, изнасиловали только жену, а может быть, и девочку. В камбузе лежат окровавленные ножи. Думаю, что они изрезали трупы и выбросили за борт. Теперь эти четверо в брюхе у акул.

— А наркотики?

— В кубрике экипажа нашли килограмм двадцать белого порошка. Есть и марихуана, но её запас, наверно, только для личного употребления. — Райли пожал плечами. — Я даже не стал брать пробу порошка, сэр. Это не имеет значения. Перед нами акт откровенного пиратства и убийство четырех человек. В палубе я видел пулевую пробоину — сквозную. Понимаешь, Рэд, я не встречал ничего подобного за всю жизнь. Это как фильм ужасов, только ещё хуже.

— Что нам известно про арестованных?

— Ничего. Они не произнесли ни единого слова, только бормотали что-то себе под нос — по крайней мере, в моём присутствии. У них нет никаких документов, и я решил не копаться в вещах, разыскивая паспорта и тому подобное. Пусть этим занимаются настоящие полицейские. В рулевой рубке все чисто, как и в одном из туалетов. Мистер Уилкокс без особого труда приведёт яхту в порт, и я слышал, как он предупредил Обрески и Брауна, чтобы они ни к чему не прикасались. Топливные баки почти полны, так что лейтенант сможет идти полным ходом. Если сохранится хорошая погода, он войдёт в Мобил ещё до полуночи. Хорошая яхта.

Райли снова пожал плечами.

— Приведи их сюда, — распорядился Уэгенер после недолгого раздумья.

— Слушаюсь. — Райли спустился на корму.

Капитан набил трубку и попытался вспомнить, где оставил спички. Пока он занимался другими проблемами, мир переменился, и Уэгенеру это не нравилось. В море и без того было достаточно опасно. Ветер и волны являлись смертельным врагом человека. Море всегда ждало удобного момента. Не имело никакого значения, каким опытным моряком вы себя считали, — стоило допустить одну, всего одну ошибку, и всё кончено. Уэгенер был человеком, который помнил о предательском море, знал, что ему нельзя доверять, и потому не допускал ошибок. Он посвятил жизнь спасению тех, кто допускал их, и это сделало его жизнь богатой и увлекательной. Уэгенеру нравилось быть ангелом-спасителем на белоснежном судне. Когда Рэд Уэгенер поблизости, вы не погибнете. У вас всегда оставалась надежда, что он появится рядом, опустит голые руки в мокрую бушующую могилу и вытащит вас... но сейчас акулы пировали телами четверых людей. Уэгенер любил море, несмотря на всю его переменчивость, но ненавидел акул, и при одной мысли, что сейчас акулы пожирают людей, которых он мог спасти... четырех человек, забывших о том, что не все акулы плавают в море, напомнил себе капитан. Вот что изменилось. Пиратство. Он покачал головой.

Именно так называют подобное в море. Пиратство. В юности Уэгенер смотрел кинофильмы о пиратах с участием Эррола Флинна. Но пираты исчезли два века назад. Пиратство и убийство — то, о чём старались не говорить в фильмах.

Пиратство, убийство и насилие, причём каждое из этих преступлений в прежние дни влекло за собой смертную казнь...

— Стоять прямо! — рявкнул Райли. Боцман держал обоих за руки. Арестованные были в наручниках, и Райли помогал им сохранять равновесие. Поблизости находился старшина Ореза, готовый действовать в случае необходимости.

Обоим было лет по двадцать пять, оба худые. Один из них был высокий, футов шести ростом, с высокомерной гримасой на лице — это показалось капитану странным. Неужели он не понимает, в каком положении находится? Его горящие глаза смотрели на капитана, который ответил ему бесстрастным взглядом из-за своей незажженной трубки. В этих глазах было что-то странное, но Уэгенер не понимал, что именно.

— Как вас зовут? — спросил капитан. Ответа не последовало. — Вы должны назвать своё имя, — спокойно объяснил Уэгенер. И тут произошло нечто невероятное. Высокий парень плюнул на рубашку капитана. Прошла необычайно долгая минута, в течение которой Уэгенер отказывался поверить в случившееся, на его лице даже не отразилось изумление. Райли оказался первым, отреагировавшим на это богохульство.

— Ах ты сукин сын! — Боцман поднял арестованного, взмахнул им, как тряпичной куклой, и грохнул его о бортовой леер. Арестованный ударился о леер пряжкой пояса, и на мгновение показалось, что он переломится пополам. Воздух с хрипением вырвался из его рта, ноги взметнулись, пытаясь опереться о палубу, прежде чем он упадёт за борт.

— Господи, Боб. — едва вымолвил Уэгенер, когда Райли снова поднял мужчину.

Боцман повернул его, схватил левой рукой за горло, а правой сумел оторвать от палубы. — Сейчас же опусти его, Райли!

По крайней мере, Райли удалось нарушить высокомерие парня. На мгновение в его глазах отразился подлинный страх — арестованный хватал ртом воздух. Ореза уже уложил на палубу второго. Райли швырнул своего парня рядом с ним. Пират — Уэгенер уже называл его про себя именно так — упал вперёд, пока его лоб не коснулся палубы. Он хрипел, безуспешно стараясь вдохнуть воздух; боцман Райли, все такой же бледный, с трудом восстановил самообладание.

— Извините, капитан. Боюсь, что он на мгновение вывел меня из себя.

Боцман ясно дал понять, что извиняется только за то, что поставил своего командира в неловкое положение.

— В камеру обоих, — приказал Уэгенер. Райли увёл арестованных в сторону кормы.

— Черт побери, — тихо пробормотал Ореза. Он вытащил носовой платок и вытер рубашку капитана. — Боже мой, Рэд, что происходит в этом мире?

— Не знаю, Португалец. Боюсь, мы оба слишком стары, чтобы ответить на этот вопрос. — Уэгенеру удалось найти спички, и он закурил трубку. В течение нескольких секунд он смотрел в море, прежде чем нашёл нужные слова. — Когда я поступил на службу, меня обучал старый мичман, любивший рассказывать про годы сухого закона. Послушать его — не было в то время ничего особенно страшного, что-то вроде большой увлекательной игры.

— Может быть, тогда люди были цивилизованными, — заметил Ореза.

— Скорее, дело заключалось в том, что на катере нельзя было перевезти спиртного на миллион долларов. Ты что, не смотрел «Неприкасаемых» по телевидению? Войны между бандами были в то время не менее кровопролитными, чем те, о которых мы читаем сейчас. Может быть, даже хуже. Но я поступал в береговую охрану не для того, чтобы стать полицейским, чиф.