Реальная угроза

— Но я никогда...

— Перестань трястись от негодования, Марк. Я сказал «обходить», а не «нарушать». Существующие правила не в состоянии предвидеть всех ситуаций, которые могут возникнуть. Именно поэтому мы надеемся, что агенты будут полагаться на здравый смысл. Только так может функционировать общество. В данном случае эти парни из береговой охраны сумели добыть ценную информацию, и мы сможем воспользоваться ею лишь в том случае, если сделаем вид, что не заметили, как она получена. Они не причинили особого вреда, потому что задержанные подвергнутся суду по обвинению в убийстве и все предъявленные улики будут физическими — вещественными доказательствами. Их или приговорят к электрическому стулу, или они признаются в убийствах и окажут содействие следствию, снова предоставив в наше распоряжение всю ту информацию, которую уже получил капитан Уэгенер, перепугав их до смерти. Как бы то ни было, именно такое решение принято в Вашингтоне. Предавать гласности все то, что мы обсуждали на борту фрегата, значит поставить очень многих в неловкое положение По твоему мнению, местные присяжные...

— Нет, — тут же признал Брайт. — Не нужно быть слишком ловким адвокатом, чтобы разнести все это на части, и даже если он не сделает этого...

— Совершенно точно. Будем только дуть в собственные паруса. Мы живём в несовершенном мире, но я не думаю, что Уэгенер когда-нибудь снова совершит подобную ошибку.

— О'кей. — Брайту такой исход был не по душе, но это не имело значения.

— Теперь нам нужно как можно точнее выяснить, почему этого беднягу и его семью убил наёмный убийца — sicario — со своим копьеносцем. Знаешь, когда я преследовал мафиози в Нью-Йорке, никто не трогал семей. Не допускалось даже убивать в присутствии семьи — разве что требовалось что-то особенно подчеркнуть.

— Да, у торговцев наркотиками другие правила, — напомнил Брайт.

— Верно. А мне казалось, что террористы — жестокий народ.

Его нынешняя работа была куда легче, чем работа с «мачетерос», подумал Кортес. Вот он сидит за столом в углу прекрасного дорогого ресторана, держа в руках карту вин на десяти страницах, — Кортес считал себя экспертом по винам. И это вместо нищей лачуги в баррио[4], полном крыс, где ему приходилось есть бобы и произносить революционные речи, обращённые к народу, чьё представление о марксизме сводится к ограблениям банков и героическим заявлениям, которые без конца крутят местные радиостанции, перемежая их роком и рекламой. Америка, решил Кортес, это единственная страна в мире, где бедняки едут на демонстрации на своих автомобилях и где самые большие очереди, в которых им приходится выстаивать, — это очереди перед кассами в супермаркетах.

Он выбрал малоизвестное вино из долины Луары. Метрдотель одобрительно щёлкнул шариковой ручкой, забирая карту вин.

Кортес вырос там, где бедняки — в эту категорию попадали почти все клянчат подачки на хлеб и обувь. В Америке в бедных районах живут те, кому еженедельно нужны сотни долларов наличными для покупки наркотиков. Такое бывшему полковнику казалось более чем странным. В Америке наркотики попадали в богатые пригороды из трущоб, неся с собой процветание для тех, кто имел то, что искали другие.

В общем то же самое происходило, конечно, и в международном масштабе.

Янки, столь скупые при распределении официальной помощи своим менее процветающим соседям, теперь затопили их деньгами, пользуясь принципом «от человека к человеку». Прямо смешно! Кортес не знал, и его не интересовало, сколько американское правительство выделяло своим друзьям, но он не сомневался, что рядовые граждане — так измученные своей богатой жизнью, что нуждались в химическом возбуждении, — давали намного больше, причём без всяких ограничений, связанных с «правами человека». Он провёл столько лет в должности профессионального разведчика, пытаясь найти способ унизить Америку, подорвать её престиж, уменьшить влияние. Однако теперь Феликс понял, что вёл свою работу не правильно. Он старался использовать марксизм для борьбы против капитализма, несмотря на то, что имел все доказательства его бессмысленности. Но он смог применить капитализм против самого капитализма и осуществить свою первоначальную миссию, одновременно наслаждаясь всеми преимуществами той системы, против которой боролся. И вот что самое странное: его бывшие хозяева считали его предателем именно потому, что он нашёл, наконец, способ, приводящий к желанным результатам...

Сидящий напротив мужчина — типичный американец, подумал Кортес. Слишком толстый от избытка отличной пищи, не обращает внимания на свой дорогой костюм.

Наверно, не чистит обувь. Кортес вспомнил, что почти всю юность проходил босиком и считал себя счастливым, когда у него появились три собственные рубашки Этот мужчина ездил в дорогом автомобиле, жил в удобной квартире, получал на работе жалованье, достаточное для десяти полковников кубинской секретной полиции, — и этого было для него мало. Вот она, Америка, перед ним — сколько бы человек ни зарабатывал, ему все равно не хватает.

— Итак, что у вас для меня на этот раз?

— Четыре возможных кандидатуры. Вся информация находится в моём кейсе.

— Насколько они хороши? — спросил Кортес.

— Все удовлетворяют вашим требованиям, — ответил мужчина. — Разве я не всегда...

— Да, на вас можно положиться. Именно поэтому мы так много вам платим.

— Приятно, когда тебя ценят, Сэм, — ответил мужчина не без самодовольства.

Феликс — ужинавший с ним мужчина знал его как Сэма — всегда высоко ценил людей, с которыми работал. Он понимал значение того, что они могли сделать. Он был благодарен за предоставляемые ему сведения. Но Кортес презирал их за слабость. И всё-таки разведчик — а он считал себя таковым — не должен быть излишне разборчивым. В Америке было полно людей, похожих на этого. Кортес не задумывался над тем, что и его купили, что он тоже работает за плату. Себя он считал искусным профессионалом, до некоторой степени наёмником, но ведь такова традиция, освящённая временем, ведь правда? К тому же он занимался именно тем, чем всегда заставляли его заниматься бывшие хозяева, и намного успешнее, чем в рядах кубинской секретной полиции, да и платит за эту работу кто-то другой. В конечном итоге сами американцы платят ему жалованье.

Ужин прошёл спокойно. Как он и ожидал, вино оказалось превосходным, а вот мясо было пережарено, и овощи не показались вкусными. Вашингтон как город ресторанов, подумал Кортес, явно переоценивают. При выходе он просто взял кейс своего партнёра и направился к автомобилю. К отелю он ехал не спеша и через двадцать минут остановился у входа. Затем несколько часов он изучал документы.

На этого человека можно положиться, решил Кортес, и он заслуживает похвалы.

Каждый из четырех кандидатов выглядел весьма многообещающе.

Завтра следует приняться за вербовку.

Глава 7

Известное и неизвестное

Как и обещал Джулио, на то. чтобы привыкнуть к высоте, потребовалась неделя. Чавез снял с плеч лямки рюкзака. Это ещё была не полная нагрузка, всего двадцать пять фунтов, но программа подготовки предусматривала постепенность.

Это вполне устраивало сержанта, который всё ещё тяжело дышал после восьмимильной пробежки. У него побаливали плечи, как обычно, гудели ноги, но вокруг уже не было слышно, чтобы кого-то рвало, и больше никто не отставал.

Раздавались лишь обычное ворчание и ругательства.

— Знаешь, на этот раз совсем неплохо. — Джулио даже не задыхался. — Однако моё мнение не изменилось — лучше всего тренироваться в постели с женщиной.

— Да, в этом ты прав, — кивнул Чавез и засмеялся. — В работу включаются именно те группы мышц, которые обычно бездействуют, как говорят специалисты по пребыванию в невесомости.

Самым большим достоинством лагеря была пища. Для питания в поле им выдавали МГУ-пакеты — «мясо, готовое к употреблению», ничуть не оправдывающее столь пышное название, — зато завтрак и ужин были отлично приготовлены, и можно было даже выбирать из меню. В лагере была огромная кухня. Чавез неизменно заказывал фрукты, стараясь взять блюдо побольше, но всё-таки не переходя границу, за которой на него станут смотреть с удивлением; свежие фрукты он щедро посыпал сахарным песком, чтобы создать в организме запас энергии, и пил крепкий армейский кофе, так как кофеин, содержащийся в нём, всегда давал дополнительный заряд бодрости по утрам. Он с удовольствием навалился на глубокую миску, полную нарезанных грейпфрутов, апельсинов и всяких других плодов, пока его партнёры по столу пожирали яичницу с беконом, залитую жиром.

4

Баррио — квартал (исп.).