Страница 10 из 16
— Вон красная крыша, — ответил охранник. — Но вряд ли вас туда пустят.
Троица подошла к воротам дачи номер семь. Ворота были наглухо закрыты, лишь медленно поворачивался на столбе цилиндр телекамеры наружного наблюдения. Из-за высокого кирпичного забора не доносилось ни звука, в окнах с затемненными стеклами нельзя было ничего разглядеть. Гости не спеша прошлись вдоль забора, вглядываясь во вспаханную землю контрольно- следовой полосы, однако пока не заметили никаких признаков недавних бурных событий. Вернувшись к воротам, Труба принялся с удвоенным вниманием осматривать все вокруг. Его усердие было вскоре вознаграждено: в граве он обнаружил несколько автоматных гильз, еще хранивших кисловатый запах пороха, а на толстом стальном полотнище ворот заметил несколько характерных выпуклостей, которые могли быть оставлены пулями и осколками гранат, попавшими в створки ворот изнутри.
— Да, похоже, тут стреляли, — глубокомысленно произнес Труба. Попасть за кирпичную ограду особняка не представлялось возможным — Хлам долго давил на кнопку звонка у ворот, однако никакой реакции не последовало. Вместе с тем братву не покидало ощущение, что за ними непрерывно наблюдают через многочисленные телекамеры. Потрох даже подпрыгнул, пытаясь за- глянуть за забор, но тут же сам устыдился своего дурацкого поступка.
— Может, перелезем? — предложил Хлам.
— Ага, и прямо на вилы, — возразил Потрох. — Нет уж. Лучше тут потусуемся, может, чего и узнаем.
Они без определенной цели зашагали по улице и вскоре встретили еще одного охранника. Труба, предъявив ему свое липовое удостоверение, сурово спросил:
— Где тут у вас бытовка? Нам надо выяснить ряд вопросов.
— А что такое? — полюбопытствовал охранник.
— Сигналы поступают, вот что, — туманно, но внушительно ответил Труба.
Охранник объяснил, как пройти к бытовке, и, когда троица зашагала в указанном направлении, скользнул в проулок между особняками, вынул из внутреннего кармана рацию и заговорил в микрофон:
— Степан, Степан, слышишь меня?.. Степан, к тебе гости… Вроде из милиции, показали удостоверение… Трое, все — здоровенные лбы… Может, мы подтянемся? Будем блокировать пути отхода. Слушай, а если это и впрямь менты?
— Без разницы, — прохрипела в ответ рация, — задержим, а потом разберемся.
— Понял, — сказал охранник. — Поосторожнее!
— Натюрлих! — отозвалась рация, и связь прервалась.
Труба и его спутники вскоре нашли вагончик, в котором у охранников, следивших за порядком в элитном дачном поселке, помещалось что-то вроде штаба и одновременно комната отдыха. С топотом поднявшись по ступенькам, троица ввалилась в помещение и обнаружила там всего одного человека — лысеющего толстяка лет сорока с лишним в мешковатой камуфляжной форме. Толстяк сидел за столом и с аппетитом поедал китайский суп из пластиковой плошки. Труба показал удостоверение и заявил:
— Капитан Решетилов, Московский уголовный розыск. Вы начальник смены? Нам нужны подробности об инциденте, происшедшем в поселке во вторник вечером.
Толстяк энергично закивал и промычал: «Щас, щас», показывая на свой набитый рот и жестом приглашая гостей занять два свободных стула. Хлам сел за стол напротив хозяина, Труба — возле стола справа от толстяка, а Потрох остался стоять за спиной Трубы. Завершив трапезу, толстяк печально произнес:
— Вот, такой молодой и уже капитан. А я до сих пор всего лишь Сержант…
С этими словами Сержант что было сил заехал опустевшей плошкой Трубе по лбу. Вскочив, он ловко увернулся от кулака Потроха, просвистевшего в воздухе, ы в ответ провел короткий хук в левый бок. На горе незваным гостям, Сержант успел незаметно, под столом, надеть на руку кастет. Ребра глухо хрупнули, Потрох пронзительно вскрикнул и присел, зажмурившись от невыносимой боли. Сержант тем временем одним махом опрокинул Трубу на пол вместе со стулом. Теперь Сержант получил возможность без помех расправиться с Хламом. Его увесистый кулак мелькнул в воздухе, словно пушечное ядро, и врезался Хламу в нос, раздробив хрящ носовой перегородки. Крупные капли густой крови хлынули из ноздрей на жестяной пол вагончика. Хлам закатил глаза и тяжело повалился на пол. В этот момент Труба вскочил на ноги. Сержант стоял к нему вполоборота, но застать противника врасплох Трубе не удалось: не поворачиваясь, Сержант нанес ему мощный удар локтем в лицо под правый глаз. В голове у Трубы помутилось, и он, рухнув навзничь, с грохотом врезался спиной в стенку вагончика и с грохотом сполз по ней вниз.
— О-о, — стонал Потрох, присев на корточки и раскачиваясь взад-вперед.
Сержант повернулся и в упор посмотрел на него.
— Не бей, — простонал Потрох, — я сдаюсь…
Не обращая внимания на слова, Сержант еще дважды отоварил пришельца по почкам и пинком заставил его распластаться на дощатом полу, быстро обыскал и вытащил из-под куртки пистолет и нож. Такую же процедуру он произвел с Трубой и Хламом. Затем на валявшихся на полу «гостей» вновь посыпались пинки. Помахав изъятым у Потроха пистолетом, Сержант рявкнул:
— Подъем, засранцы!
Поверженные засранцы тяжело заворочались и с кряхтеньем поднялись. Корчась отболи, Труба с усилием сфокусировал взгляд на лице Сержанта и с ненавистью прошипел:
— Ты что делаешь, козел? Я же тебя посажу!
— Пока что я тебя положил, — хладнокровно возразил Сержант. — Ксиву свою фальшивую можешь себе в жопу затолкать — меня на такой херне не проведешь. Короче, шагай вперед и помалкивай, а то еще схлопочешь.
Высокомерие врага до глубины души возмущало братков, привыкших быть всегда хозяевами положения. Однако сопротивляться они не могли — Потрох еле шел, согнувшись от боли в сломанных ребрах, Хлам никак не мог остановить кровь, лившуюся из расплющенного носа, а у Трубы кружилась голова и к горлу подкатывала тошнота. «У него тут все схвачено», — со страхом подумал Труба, видя, как приветствуют пожилого Сержанта попадающиеся навстречу охранники. Когда процессия подошла к зловещим воротам участка номер семь, на котором располагался особняк Варяга, Труба остановился и заявил:
— Не, мужик, я туда не пойду!
— А куда же ты хочешь, родной? — ласково полюбопытствовал Сержант. — Домой к маме?
— В ментуру лучше, только не туда, — жалобно ответил Труба, сам понимая, что мелет ерунду. Сержант искренне рассмеялся, и по его знаку стальное полотнище ворот поползло в сторону, открывая величественный фасад особняка, тщательно подметенную брусчатку двора и застывших угрюмых молодцов в камуфляжной форме и с автоматами наизготовку. Труба вновь умоляюще заскулил, но Сержант, не слушая, толкнул его в спину со словами:
— Иди, не бойся, никто тебя не тронет. Шеф у нас добрый!
Варяг и впрямь попросил Сержанта, взявшего на себя охрану особняка, по возможности избегать кровопролития. Оговорку Варяга — «по возможности» — Сержант понял в удобном для себя смысле и решил: если эти козлы будут выпендриваться, втихаря пристрелить всех троих в подвале, а потом вывезти покойников с мусором…
Бойцам, получившим по телефону приказ Репы отправиться на сбор дани, повезло еще меньше, чем Трубе и его друзьям. После звонка они дисциплинированно собрались, позвонили на пульт милицейской охранной сигнализации (в квартире оставалось немало ценных вещей, и пацаны опасались взлома), тщательно заперли стальную дверь, спустились во двор, уселись в красную «тойоту» и покатили к центру. Их было пятеро, возглавлял группу румяный, цветущего вида верзила по кличке Гнилой. Конечно, братки не знали, что Колян сдал их адрес отставному полковнику Чижевскому и квартира взята под наблюдение.
Наблюдатель в доме напротив оторвался от окуляров телескопа, взял рацию и отдал короткий приказ. Из его окна было видно, как из соседнего двора выехала неприметная бежевая «шестерка» и уверенно повела красную «тойоту».
До антикварного магазина доехали без приключений. Бойцы через подворотню въехали во двор, оставили там тачку, вышли из подворотни и гуськом просочились в магазин. С одинаковыми стрижками «под ноль», с одинаковыми бычьими шеями, в почти одинаковой одежде, они производили довольно странное впечатление.