Напролом

— Пытался. Сразу после того, как он вернулся в город в начале зимы. Норвежца чуть не грохнули, он за бугром лечился.

— А кто грохнуть хотел? Твои? — коротко спросил Варяг.

— Нет. Менты мурманские, которым он дорожку перебежал. Мои оставались в стороне от тех разборок. Потому-то и на переговоры он с ними поначалу согласился.

— Ну так, может, договориться с ним по-хорошему?

— Не уверен, что это получится. Норвежец чересчур жилен. От больших бабок у него совсем крышу снесло. Тим же, и в море, и на суше, бабки крутятся охренительные. Причем не только мимо госбюджета, но и мимо обшака. У меня с ним с самого начала, как я стал смотрящим региона, не заладились дела. Его голыми руками не взять. И он, и его ребята больно гоношистые. А теперь, после убийства Гусарова, совсем оборзели… Таганцеву было известно, что и генерал Гусаров, и Шумов — мои люди… Но он не остановился. Выходит, что таганцевские мне войну объявили. Поперли напролом… Нет, Варяг, теперь с Норвежцем мира уже не будет. Я сам не захочу.

— Напролом, говоришь? — жестко переспросил Варяг. — Ну не знаю, как это у них получится… — Он нагнул голову и искоса взглянул на молчаливо сидящего Сержанта. Решение пришло неожиданно. — А что, если направить в Мурманск Степана, так сказать, с визитом вежливости? Для налаживания культурных связей?

Сержант со скрипом отъехал на стуле назад.

— С какой целью? — на всякий случай спросил он, уже догадываясь, в чем будет заключаться его миссия.

— Если, как говорит Филат, с Норвежцем договориться не удастся, остается еще один весомый аргумент. Последний аргумент.

— Гоношистые ребята, говоришь? — осклабился Сержант, просияв. — С такими одно удовольствие культурные связи налаживать.

Филат с сомнением хмыкнул:

— Норвежец мужик крутой. К нему не подберешься ни со спины, ни сбоку.

— А я к нему с фасада подойду, он даже и не заметит, — возразил Степан. — В Мурманске меня никто не знает, ни таганцевские, ни ментовские, я же там был только один раз лет десять назад. Приеду, покручусь, осмотрюсь, дело сделаю и смотаюсь. Так что заказывай мне, Филат, билет в один конец. Хочу, понимаешь, на Баренцево море прокатиться. Я мурманскую семужку страсть как люблю! Да под шведское пивко!

Глава

Сайд Джафаров отрезал кончик кубинской сигары и, щелкнув зажигалкой, стал неторопливо раскуривать колбаску из плотно скрученных табачных листьев. Когда, наконец, едкий дым обжег ему горло, он удовлетворенно откинулся на спинку плетеного кресла. Сайд был стар, ему давно уже перевалило за семьдесят. Всю свою жизнь он безвылазно прожил в горном таджикском кишлаке Саид-ауле и занимался одним делом: и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Андропове, и при Горбаче — не, и при Ельцине, и в последние годы он торговал наркотиками, нажив на этом высокодоходном бизнесе громадное состояние. Вот уже около сорока лет Сайд Джафаров жил вне закона — и при этом у всех на виду.

Он относился к своему уделу спокойно, можно сказать философски. Жизнь есть жизнь, каждый как может прирабатывает себе на хлеб. Его трехэтажный дом походил на маленький дворец: Он ни в чем не знал отказа,

Но

Сейчас он сидел на террасе своего громадного белого особняка на окраине кишлака, затерянного в Горном Балахшане, в трехстах километрах от Хорога. Несмотря

на

ни

ною

бы

Местные крестьяне всегда были на стороне Джафарова. Производство опиума являлось единственным источником их скромных доходов и позволяло содержать большие семьи. Правда, особое беспокойство бизнесу Джафарова в последние годы доставляла деятельность пронырливого, вездесущего ЦРУ. Это американское ведомство имело неограниченные финансовые ресурсы и разветвленную сеть информаторов в Таджикистане и в соседних республиках.

Хотя если бы умники из ЦРУ всерьез занялись борьбой с наркотрафиком, то им наверняка бы удалось серьезно пошатнуть позиции таких воротил, как Сайд, и поставить заслон опиумному потоку из Таджикистана и соседнего с ним Афганистана. Но цэрэушники сами неплохо кормились на этом грязном бизнесе и многие из них умудрялись к выходу на заслуженную пенсию сколачивать миллионные состояния.

Но все же эти ребята особо не зарывались, дело свое делали громко, но не чересчур рьяно, чтобы иметь повод доложить по инстанциям о проведенных операциях по пресечению наркоторговли, но в то же время чтобы ни в коем случае не порвать опиумную паутину. В общем, спецслужбы Таджикистана и большого американского брата стремились лишь контролировать таджикскую наркоторговлю и стричь с нее купоны, но уж никак не уничтожать ее полностью. Всех устраивало существующее положение вещей.

Сайд Джафаров напрямую поддерживал связь с сотрудником американского торгпредства в Душанбе Рохелио Рамиресом, который по совместительству был тайным агентом управления по борьбе с наркотиками. Они знали друг друга уже лет десять, и взаимное сотрудничество все эти годы удовлетворяло обоих. Рамирес был из флоридских кубинцев, поддерживал контакты с кубинской мафией, через своих соплеменников в свое время вышел на колумбийцев и, пользуясь служебным положением, прикрывал тайные операции по переброске наркотиков из джунглей Колумбии в Штаты. Он-то и приучил старого таджика к кубинским сигарам, как-то после первой удачной их сделки преподнеся Сайду коробку «Ромео и Джульетта».

Вот этого самого Рохелио Рамиреса и ждал сейчас, затягиваясь сигарой, Сайд Джафаров. Тот должен был подъехать с минуты на минуту: американца должны были привезти сюда на мощном «хаммере», который без груда преодолевал каменистые кручи.

Рохелио сам изъявил желание встретиться с Джафаровым. Дело, которое он собирался обсудить, было, по его словам, чрезвычайной важности и требовало незамедлительного решения. Впрочем, Сайд уже знал, о чем пойдет речь. Об «арбузе» — опиумном наркотике нового поколения, который менее полугода назад произвели в его горной лаборатории. Первые партии «арбуза» уже начали поступать в Лос-Анджелес кружными путями через Узбекистан, где стояла эскадрилья истребителей США.

На веранду, неслышно ступая босыми ногами, вошел слуга в полосатом халате и доложил, что гость уже прибыл и ожидает приглашения. Сайд кивнул, а сам сокрушенно отметил, что слух у него совсем ослаб. Раньше он бы за километр услышал приближающегося к нему чело-

иска.

С

рого

В сопровождении двух одетых в камуфляжную форму Автоматчиков по широкой белой лестнице поднялся Рохелио Рамирес. По всему было видно, что долгий и утомительный путь через труднопроходимые горные перевалы дался ему нелегко. Обычно бледное лицо посерело от усталости. Рохелио было около шестидесяти, но выглядел он гораздо старше: видно, сказывалась беспокойная нервная работа. Поредевшие абсолютно седые волосы были зачесаны назад. В руках он держал широкополую панаму защитного цвета. Здороваясь с Саидом за руку, гость не смог сдержать облегченного восклицания: