Кремлевский кардинал

23. Самые лучшие планы

– Позиция правительства Соединенных Штатов состоит в том, – произнес Эрнест Аллен со своей стороны длинного стола, – что системы, предназначенные для защиты гражданского населения от оружия массового поражения, ничем не угрожают и не оказывают дестабилизирующего влияния, поэтому вводить ограничения на разработку таких систем не имеет смысла. Мы неизменно отстаивали эту позицию на протяжении восьми лет и не видим абсолютно никакой необходимости вносить в нее изменения. Мы приветствуем инициативу правительства Союза Советских Социалистических Республик, направленную на сокращение наступательных вооружений на пятьдесят процентов, с интересом изучим в подробностях это предложение, но по-прежнему считаем, что сокращение наступательных вооружений никак не связано с оборонительным оружием, тем более что оно не является предметом переговоров, за исключением его соответствия уже существующим соглашениям между двумя нашими странами.

Что касается вопроса инспекции на местах, мы с разочарованием замечаем, что поразительный прогресс, достигнутый за последнее время, подвергается…

Нельзя не восхищаться этим человеком, подумал Райан. Сам он не был согласен с тем, что говорил, но такова была позиция его страны, и Эрни Аллен был не тем человеком, чтобы выпускать свои личные чувства из того секретного ящика, куда запирал их перед началом заседаний.

После выступления Аллена, в котором он уже третий раз сегодня выражал точку зрения США, заседание закончилось, и его участники обменялись обычными любезностями. Райан пожал руку своему советскому коллеге. В момент рукопожатия он передал ему записку, как учили Джека в Лэнгли. Головко никак не отреагировал. почувствовав записку у себя в руке, и Райан в награду за это любезно ему улыбнулся. У Джека не было выбора – ему приходилось продолжать действовать по отработанному плану. Он знал, что в ближайшие несколько дней станет ясно, насколько азартным игроком является Герасимов. Председатель КГБ пошел на риск стать мишенью разоблачений Центрального разведывательного управления, причем последствия этого могли стать еще более эффективными, чем обещал Райан. И все-таки Джек не испытывал к нему должного уважения. По его мнению, Герасимов был главным бандитом в основной бандитской организации страны, допустившей к власти преступников. Он понимал, что такая точка зрения чрезмерно упрощена и потому опасна, но Джек не был оперативником, хотя и действовал сейчас как таковой, а следовательно, еще не узнал, что мир, на который он смотрит из безопасного уюта своего кабинета на седьмом этаже здания ЦРУ, не делится только на черное и белое, как это говорилось в его собственных обзорах. Он ожидал, что Герасимов сдастся под угрозой разоблачения – после того, разумеется, как тщательно оценит свое положение, но все-таки сдастся.

Райану пришло в голову, что он мыслит, как шахматный мастер, потому что ожидал от председателя КГБ именно такого подхода, тогда как перед ним оказался человек, готовый на азартную игру в кости, как это любят делать американцы. Ирония происшедшего должна была показаться ему забавной, подумал Райан, стоя в мраморном вестибюле советского Министерства иностранных дел.

Но почему-то ничего забавного в этом он не обнаружил.

Дженнингс еще не приходилось видеть настолько подавленного человека, каким была Беатрис Тауссиг. Под жесткой, но хрупкой внешней оболочкой билось, в конце концов, сердце одинокого человека, снедаемого яростью против мира, который обошелся с ней так плохо. Пегги едва не пожалела женщину в наручниках, но сочувствие не распространяется на предателей, и уж тем более тогда, когда совершается похищение – самое отвратительное преступление в профессиональном пантеоне ФБР.

Упадок моральных сил у Тауссиг оказался полным, что пришлось весьма кстати и позволило Дженнингс и Уиллу Перкинсу получить от нее необходимую информацию. Когда Тауссиг повели к стоящему у входа автомобилю ФБР, было еще темно. Ее «датсун» решили не трогать, чтобы создать впечатление, что она по-прежнему в доме.

Спустя пятнадцать минут Тауссиг вошла в боковой вход здания, в котором размещалось отделение ФБР в Санта-Фе, и повторила нужную информацию недавно прибывшим из Вашингтона следователям. Эти сведения не были особенно подробными и сводились к имени, адресу и типу автомобиля, но это положило начало, в котором так нуждались агенты Бюро. Вскоре к дому по указанному Тауссиг адресу подъехала машина с агентами, и они убедились, что «вольво» по-прежнему на месте. Затем после перекрестно! о сравнения телефонных номеров с адресами они смогли позвонить семье, живущей в доме прямо напротив, и предупредить, что ровно через минуту в дверь черного хода постучатся сотрудники ФБР. Агенты тут же разместились в гостиной, что одновременно показалось и пугающим и волнующим для молодой пары, живущей здесь. Они сообщили агентам, что Энн – ее знали под этим именем – ведет тихую жизнь; чем она занимается, не известно ни мужу, ни жене, но она не причиняет соседям неприятностей, хотя нередко уезжает и возвращается в самое неожиданное время подобно многим одиноким людям. Вчера, например, вернулась домой очень поздно, заметил муж, за двадцать минут до конца шоу Карсона. Он еще подумал, что свидание у нее затянулось. Что еще странно, они ни разу не видели, чтобы к ней кто-то приезжал…

– Она встала. Включила свет. – Один из агентов вооружился биноклем – явно лишним, когда находишься так близко. Второй агент держал в руках фотоаппарат с длиннофокусным объективом и высокочувствительной пленкой. Пока ничего не было видно – только тень, двигающаяся за задернутыми шторами. Снаружи мимо автомобиля Энн на спортивном велосипеде проехал мужчина в шлеме, совершающий утреннюю прогулку. С высоты гостиной они заметили, как он поместил миниатюрное радиосигнальное устройство на внутреннюю поверхность заднего бампера «вольво», но только потому, что ожидали этого.

– Кто учил их делать это так ловко? – поинтересовался агент с камерой. – Давид Копперфилд?

– Стэн – не помню фамилию – он работает в Квантико. Я однажды играл с ним в карты, – усмехнулся второй агент. – Он вернул мне выигранные деньги и показал, как это делается. С тех пор я не играю в покер на деньги.

– Вы не можете сказать нам, что происходит? – спросил хозяин дома.

– Нет, извините. Вы сами узнаете об этом, но не сейчас. Вот она!

– Вижу. – Камера начала щелкать, пленка перематываться.

– Едва не опоздали! – Агент с биноклем поднес к губам приемопередатчик. – Объект вышел, садится в машину.

– Мы наготове, – послышался ответ.

– Поехала, направляется на юг, сейчас потеряем с ней визуальный контакт. Все. Теперь вы принимаете ее на себя.

– Понятно. Мы видим ее. Конец связи.

Не меньше одиннадцати автомобилей и грузовиков было задействовано для слежки, но более важную роль играли вертолеты, находившиеся на высоте четырех тысяч футов. Еще один вертолет стоял наготове на базе ВВС в Киртленде, UH-1N, двухмоторный вариант почтенного «Хьюи», так хорошо проявившего себя во Вьетнаме; его взяли на время у ВВС и теперь спешно оснащали тросами для быстрого спуска.

Энн вела свой «вольво» – казалось наблюдателям – самым обычным образом, но ее глаза, скрытые темными очками, каждые несколько секунд посматривали в зеркало заднего обзора. Теперь она нуждалась во всем своем опыте, всей профессиональной подготовке, и, хотя спала она всего пять часов, ей это удавалось. На сиденье рядом с ней находился термос с кофе. Она уже выпила две чашки, а остальное передаст своим трем коллегам.

Боб тоже вышел из трейлера. Одетый в рабочий комбинезон и сапоги, он бежал трусцой по пересеченной местности через лес, останавливаясь лишь для того, чтобы во время своей двухмильной пробежки между соснами взглянуть на компас. По его расчетам ему понадобится сорок минут, чтобы добраться до намеченной точки. Скоро он понял, что даже этого времени может не хватить. Разреженный воздух на такой высоте заставил часто дышать еще до того, как он начал взбираться по склону холма. Он постарался забыть все взаимные упреки. Главным сейчас стало завершение операции. И раньше бывало, что оперативники попадали в нелегкое положение, правда, с ним такого не случалось, и лучшим качеством настоящего офицера-оперативника является способность справиться с трудностями и успешно выполнить порученное ему задание. В десять минут восьмого он увидел дорогу, на ближней стороне которой находился магазин с товарами повседневного спроса. Он остановился в двадцати ярдах от опушки и стал ждать.