Лэя

— Абсолютно.

— Хорошо, тогда я сейчас отправлю отряд прочесывать окрестности. А сам приступлю к «допросу». Надеюсь, вы позволите нанести гипнотические следы на ваши лица?

— Каким это образом? — насторожился Салар.

— А ваша дочь не показывала вам, как это делается?

— Да, я понимаю, — ответила женщина. — Вы заставите всех видеть то, чего нет: следы побоев на наших лицах.

— Обещаю, что не буду усердно искать месторасположение вашей дочери. И могу сделать еще одну вещь. Я умею останавливать сердце людей, если они не сопротивляются моему гипнозу. Согласитесь ли вы, чтобы я сделал это перед самым сожжением? Это все, что могу для вас исполнить. — Шиами тяжелым взглядом уперся в гордые глаза Салара.

— Большего и не нужно. Благодарю. Приятно принять смерть от благородного сэйла.

Шиами кивнул, слегка поморщившись. Себя он даже близко не причислял к благородным — ни по происхождению, ни по поступкам. И сейчас гордиться было абсолютно нечем. Он вздохнул, встал и вышел отдавать распоряжения…

За окном стояла беззвездная ночь, и только маленькая луна Зела кровавым глазом смотрела с черного неба, как будто специально придавая темному пейзажу дьявольский красный оттенок. Сидя в одиночестве за столом трактира, Шиами предавался самым мрачным воспоминаниям. Как никогда прежде, он чувствовал себя убийцей. По крайней мере, никогда монах не поднимал руку на таких сэйлов. На самом деле он все больше чувствовал, насколько эта суета напрасна. Что-то страшное надвигалось на весь мир. Это ощущалось в снах, и перед ужасным будущим все казалось столь неуместным, что он был готов бежать куда угодно, лишь бы не видеть этих кошмаров по ночам.

А перед глазами все стояли сцены «благородного» разграбления дома на благо ордена, разукрашенные его магией несчастные жертвы их карательной акции, костры под двумя столбами и третий — ожидающий саму ведьму. К счастью — пустой. Он вспоминал облегчение, когда ему удалось незаметно умертвить благородных сэйлов перед тем, как пламя коснулось их ног. И все-таки на душе остался мерзкий осадок. Даже вино из погреба разграбленного и сожженного дома не могло заставить его забыть подробности сегодняшнего вечера. Хорошо, хоть все упились на дармовщину, а то он мог бы и не выдержать — оправдывайся потом, почему в сердцах умертвил какого-нибудь особо бравого и хвастливого вояку…

Неизвестно, сколько Шиами просидел, тупо глядя на пустую кружку из-под вина, когда внутри стало появляться смутное беспокойство. Знакомое чувство волной стало подниматься в груди. Все внутри ощутило одну из таких, родных душ, вечным врагом которых он являлся.

«Это она! Зачем же юная ведьма пришла сюда? Она не оставляет выбора — я должен выходить на охоту». — Монах сидел и боролся сам с собой. Данное обещание и его долг перед орденом вступали в неразрешимый конфликт. Нюхач сидел еще какое-то время до того, как пронзительный всплеск боли пронзил его сердце. «Она нашла костры!» — только успел подумать Шиами, и ноги сами понесли его из дома под призрачный красный свет Зелы. Пройдя полсотни шагов в сторону небольшой площади, он заметил легкую фигуру девушки, склонившейся у прогоревших кострищ: «Это она — Лэя!»

Монах сделал по инерции еще несколько шагов и остановился, не зная, что делать. Девушка заметила темный силуэт, вскочила и в несколько прыжков подбежала к нюхачу. Несмотря на то что она была перепачкана в золе, он разглядел, как божественно красива и яростна была юная ведьма. Впервые инквизитор ощутил настоящий страх. Только сейчас он в полной мере ощутил ее магическую силу и почувствовал себя мелким зверьком перед огромным разъяренным хищником. Шиами понял, что уже ничего не сможет от нее скрыть и не сможет ей противопоставить. Они с этой легкой и хрупкой девочкой были в слишком разных весовых категориях. Он успел только приготовиться к смерти.

— Это ты! Убийца! — Прекрасные глаза прожигали его огнем ненависти.

Лэя летела сквозь черную чащу леса, как стрела — стрела, потерявшая свою цель. Все внутри ее умирало, затопляемое омутом отчаяния. Время остановилось для нее, и перед глазами стояли только любимые лица родителей. Она выскочила из чащи леса напротив хутора дяди Илаира. Красная Зела взошла над горизонтом и осветила дорогу. Лэя, не останавливаясь, повернула в сторону родного дома.

Каков же был ее ужас, когда она увидела на месте дома только остатки забора и дворовых построек. Она, влетев на двор, спрыгнула с лошади и упала на колени в толстый слой жирного и еще теплого пепла. Родной дом, как бы прощаясь, согревал ее теплом своего пепелища. Лэя перебирала руками золу и чувствовала, что это все, что осталось от детства. Но острая тоска звала ее куда-то дальше: «Нет, родители не здесь».

Она, почти не видя ничего вокруг, опять вскочила на лошадь и припустила к деревне. Летя по улице, девушка вдруг на всем скаку остановила кобылу, подняв животное на дыбы. Сердце затопило отчаяние — перед ней находилось два прогоревших кострища. Лэя свалилась с лошади на колени прямо к ближней горке золы. Перед глазами стояла сцена горящей в пламени мамы. В голове все плыло. Она переползала от костра к костру, повторяя: «Мамочка! Папа! Вернитесь!» — но никто не отвечал.

Вдруг Лэя почувствовала, что рядом стоит кто-то, обладающий той же силой, что и она. Девушка сразу догадалась, что это тот монах-инквизитор, который убил родителей. Волна ярости захлестнула сознание. Она вскочила и одним прыжком оказалась перед этим чудовищем. Выкрикнув ему обвиняющие слова, она наткнулась на взгляд немолодого мужчины и почувствовала в нем страх и вину, но уже не могла остановить свой порыв:

— Так сгори же ты сам, как горели твои невинные жертвы! — Ее глаза застилал кровавый туман, и Лэя не сразу поняла, что монах закричал, охваченный ярким пламенем. Она в ужасе отступила, наблюдая за содеянным. В голове окончательно помутилось от смешения отчаяния, тоски, ярости и страха. На грани сознания она услышала топот приближающихся копыт и почувствовала бережные руки Зара.

— Бедненькая, возьми, выпей, это успокоит тебя.

Горло обожгло какой-то жидкостью, и все окончательно провалилось в мрак тяжелого сна…

Лэя очнулась на своей любимой лужайке, где они иногда встречались с Арсеном. Она никак не могла понять, приключились ли с ней все эти ужасные события, или это был кошмарный сон. Девушка жалобно позвала:

— Арсен, милый! Выйди, помоги мне! — Ноги подгибались от пустоты внутри. Она присела на траву и, обхватив колени, уткнулась в них лицом.

Горестные думы были прерваны прикосновением к волосам. Чья-то ладонь ласково погладила ее по голове, и рядом раздался знакомый голос:

— С днем рождения, принцесса!

— Ты пришел? — Лэя, подняв голову, удивленно взглянула на Арсена. — Почему ты зовешь меня принцессой, как маленькую девочку?

— Ты не маленькая девочка, ты теперь взрослая самостоятельная женщина. — Ангел успокаивающе улыбался. — И потом, как я должен называть принцессу? Так что привыкайте, ваше величество!

— Значит, это не шутка. — Девушка мрачно уставилась на вечнозеленую траву. До нее стал доходить весь страшный смысл недавних событий. — Все бы отдала, чтобы не быть ею никогда. Я послужила причиной смерти своих родителей!

Лэя поняла, почему у нее не было братьев или сестер, почему она была другая…

— Лучше бы мне было утонуть в детстве.

— И лишить твоих родителей единственной цели в жизни? Нет, девочка моя, ты сделала тогда правильный выбор, и теперь их цель достигнута — ты совершеннолетняя принцесса.

— Но какой ценой?

— Не печалься. Просто теперь мы будем праздновать день рождения твоих родителей вместе с твоим.

— Как это? — оторопело спросила Лэя, и вдруг радостная догадка ярким лучом осветила ее душу. Еще боясь поверить, она робко прошептала: — Я увижу маму и папу здесь?

— Почему здесь? Вы встретитесь в более подобающем месте: во дворце небесной Эрианы, где официально возвестят о рождении двух новых душ семьи Альк и вступлении тебя в права принцессы-наследницы престола Эрианы!