Техника победителей

О случившемся было немедленно сообщено руководству. И вот теперь я задумчиво рассматривал своего родственничка, неприязненно взиравшего на мир правым глазом. Потому что левый — заплыл от столкновения с каким-то твердым и тупым предметом. Каменным полом, например. Или — носком армейского сапога.

— Макс! — При виде меня курсант очнулся от летаргии, вышел из нирваны, вскочил с табуретки и начал жаловаться на несправедливость жизни. — Скажи, чтобы меня освободили! Они… — По моему жесту в рот Фридриху был аккуратно вставлен кляп.

— Максом меня имеет право называть только моя жена, — смерив вынужденного замолчать собеседника презрительным взглядом от запыленных сапог до наливающегося густо-фиолетовым окрасом кровоподтека на скуле, начал я лекцию о субординации. — Что же касается тебя, курсант, то обращаться ко мне следует: Патриарх Мак Сим. Все понятно? Тогда разрешаю обратиться как положено.

Под презрительными взглядами присутствующих обратиться ко мне «как положено» Фридриху удалось только с третьего раза, после того как он получил возможность говорить.

— Значит, вас не выпустили поразвлечься с девками? — уточнил я, снова оглядывая фигуру «жертвы несправедливости». — Курсант! Вы вообще на себя в зеркало смотрели? Что это за вид? Небриты! Форма не наглажена! Сапоги не начищены! А сапоги, между прочим, следует чистить с вечера! Чтобы утром надевать их на свежую голову! — Грубая шутка несколько разрядила обстановку. Во всяком случае, присутствующие изо всех сил пытались сохранить серьезное выражение на лицах. — Я бы, на вашем месте, сказал спасибо дежурному. За то, что он не позволил такому чучелу опозорить своих товарищей в глазах всяких штатских! Ведь именно по вам в городе будут судить обо всей бригаде!

Не давая подчиненному опомниться, я продолжил разнос:

— Кстати, а кто вообще дал вам право на увольнительную? Что-то я не припоминаю, чтобы в оформленных штабом списках было ваше имя. Я жду ответа, курсант!

— Меня не допустили на праздник! А теперь меня и в город не пускают! Это — несправедливо! — Очередной правозащитник на мою голову выискался! Неужели отец ему не рассказывал, что случается с теми, кто слишком хорошо знает свои права? Принципиально не желая понимать, что права — не более чем производная от обязанностей…

— Несправедливо — это когда виновного в мятеже не вешают при скоплении народа, а продолжают делать вид, что ничего не случилось. Вот это — действительно несправедливо.

— Капитан, — обратился я к Олиферу, мрачно разглядывавшему борца за справедливость. — Что говорит Закон по поводу обсуждения подчиненным приказа своего командира в боевой обстановке вместо беспрекословного его выполнения?

— Статья 136-я Кодекса Наемника, — четким голосом начал лекцию начальник аналитического отдела, — классифицирует данный поступок как акт мятежа. Данное преступление относится к разряду особо тяжких… — Посмотрев на курсанта, капитан прервал лекцию. Похоже, Фридрих так и не додумался взглянуть на происходящее с этой точки зрения. И теперь на его лице отражались глубокие внутренние раздумья. Которые незамедлительно превратились в длинную и крайне эмоциональную гневную речь. О несправедливости жизни вообще. И нашей исключительной несправедливости по отношению к нему, в частности.

Риторический вопрос: почему каждая сволочь отлично знает о своих неотъемлемых правах, которые она имеет от рождения? Но никогда ничего даже не слышала об обязанностях? Судя по лицам окружающих, конкретно этот индивидуум достал уже всех инструкторов центра. Так что если мне немедленно не принять мер, через пару дней вместо самого младшего Мюллера у нас будет его труп. И любое расследование сделает вывод: причиной случившегося было грубейшее нарушение данным курсантом правил техники безопасности. Впрочем, я, кажется, знаю, какие именно шаги следует предпринять!

— Приведите себя в порядок, курсант! — приказал я Фридриху.

А когда того отправили в уборную, предложил окружающим давно рассматриваемую мной идею. На предмет окончательного выяснения: у данного индивида никак не пройдет полоса невезения, когда все происходит не так, как задумано? Или он просто дурак?

Кто сказал, что военные — тупые солдафоны, не понимающие элементарных вещей и совершенно чуждые чувства юмора? Мысль разыграть жертву понравилась всем. А первоначальная идея — была творчески переработана коллективом, нашедшим в ней массу нераскрытых тем. Самый важный штрих внес полковник Варго. Вернее — его жена, психолог по образованию. Буквально парой фраз четко обрисовавшая ситуации, в которых обязательно должен оказаться испытуемый. И почему со стен комнаты, где идет разговор, не надо убирать развешанную на них коллекцию оружия.

Розыгрыш, конечно, получался несколько… жестковатым. Можно сказать, даже жестоким. Ну, так здесь у нас и не институт благородных девиц. Да и вообще, обижаться на шутку в армии не принято. Тем более что садистов здесь нет. И все случившееся делается для блага самих же бойцов. Поэтому, когда новобранец, впервые совершающий трехсуточный переход с полной выкладкой, на привале обнаруживает в своем рюкзаке, собранном вчера добрым ротным сержантом, вместо личных вещей и сухого пайка аккуратно сложенные пакеты с песком, он очень быстро понимает старую как мир истину: не перекладывай свою работу на других, если не хочешь лишних проблем. И помнит этот урок всю свою жизнь. Опять же, у испытуемого есть выбор: принять участие или — отказаться.

В итоге, к моменту появления Фридриха, более или менее похожего на военнослужащего в парадно-выходной форме (особенно если издали и не приглядываясь), все было готово. Самого младшего Мюллера вежливо, но твердо вывели на середину помещения.

— Итак, курсант, прежде чем мы продолжим наше общение, ответьте на вопрос: чем вы собираетесь заняться в городе? — Ответ присутствующие знали и так, но не могли себе отказать в маленьком удовольствии.

— Зайду в бар, сниму сговорчивую девицу и продолжу общение в горизонтальном положении. — Похоже, Фридрих еще не понял, что сейчас произойдет. А главное, он явно никогда не задумывался над вопросом: почему немногочисленные группы уходящих в увольнение курсантов всегда имели минимум одного офицера и пару шкафообразных сержантов штурмовой роты в придачу? Воспринимая как должное то, что число ушедших в увольнительную всегда равно числу тех, кто из нее вернулся.

— В таком случае сейчас мы устроим тебе небольшой экзамен, — сказал я. — Соседнее помещение переделано под бар. Твоя задача — подойти к стойке и сделать заказ. Сумеешь — получишь увольнительную до завтрашнего утра и отправишься в город. Нет — не обижайся. Ответишь за свое поведение по всей строгости. Твое решение?

— Я согласен! — Похоже, чувство самосохранения у молодого, но наглого сопляка отсутствовало напрочь. Иначе он бы хоть немного задумался о том, где бывает бесплатный сыр.

С другой стороны, в юношеском возрасте сохранять хладнокровие, когда кажется: вот еще одно, совсем маленькое усилие, и ты достигнешь своей цели, — более чем сложно. А возможность потерпеть поражение — никогда не рассматривается всерьез… Теперь парень разобьется в лепешку, но будет ломиться к назначенной цели по кратчайшему пути. А ведь только в математике кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая.

— Курсант Мюллер! У вас есть немного времени на подготовку. Когда таймер покажет «ноль» — выходите в коридор. Войдя в помещение — действуете по обстановке. Повторяю еще раз: ваша задача — подойти к стойке бара и сделать заказ по своему выбору. После этого вам будет выдана небольшая премия и вот эта увольнительная. Вопросов нет? Готовьтесь.

На третьеразрядный бар с музыкой и скучающими в ожидании клиента девицами известной профессии комната отдыха была не особенно похожа. Ну да для данного случая сойдет. Самое главное, что из трех письменных столов была сделана импровизированная стойка, место за которой занял я. Из динамиков звучала музыка. А в коридоре над дверью была аккуратно повешена табличка: «Бар „Вечный зов“». С изображением фигуристой девицы, машущей рукой кому-то вдалеке. В более чем скромной одежде. В ожидании бесплатного развлечения инструкторы центра расселись поудобнее и наперебой рассказывали друг другу были и небылицы из своей жизни. Ждать пришлось недолго. Вскоре в коридоре раздался звук шагов. А в дверях — показался экзаменуемый.