Страница 60 из 60
Я разложил перед собой странички. Писцу придется все их переписать. Почерк у меня неразборчивый, пишу плотно, правда, ровно по линии, линии, которая вела от прошлого к настоящему.
Моя жизнь разложена на столе. Все как на ладони. Когда-то я впадал в панику без видимой причины — что возьмешь с ребенка. Возможно, Корион, руководя мною, выбирал направления пути, но сами путешествия, убийства, принимаемые решения, вылазки — все это было исключительно моим.
Гог свернулся у камина. Он возмужал, а не просто стал выше. Создает фигурки из огня и заставляет их плясать. Забавляется до тех пор, пока игра не наскучит. Потом возвращается к своему деревянному солдату, заставляя того маршировать, перебегать туда-сюда, бросая вызов неведомо кому, кто прячется в тени.
Я размышлял о дороге. Уже не так часто, но временами думал о ней. О жизни, которая начиналась поутру с похода, где кровавые охоты, деньги или тени. Я тогда был другим, мечтал о мишуре, хотел крушить все, наслаждаясь уничтожением, ждал восторженного трепета. Интересовался, о чем беспокоятся другие.
Я был словно маленький деревянный солдатик Гога, бегущий по огромным бессмысленным кругам. Не могу сказать, что сожалею о том, что сделал. Но я со всем этим покончил. Повторяться не стану. Довольно и воспоминаний. И так руки в крови, кровь на моих перепачканных чернилами руках, но я не думаю, что грешен. Возможно, мы умираем каждый день. Может, рождаемся с каждым новым рассветом, уже чуть другие, немного продвинувшиеся вперед на жизненном пути. Когда между тобой и тем, кем ты был, пройдет достаточно дней, то поймешь, что вы друг другу чужие. Скорее всего, это и есть взросление. Наверное, я уже вырос.
Когда-то я говорил, что в пятнадцать стану королем. И стал. Чтобы заполучить корону, даже отца не пришлось убивать. Теперь у меня есть Логово и земли Ренара. Города и деревни, люди, которые считают меня своим королем. А если тебя называют королем, значит так оно и есть. Но до величия еще далеко.
На дороге я совершал то, что среди людей зовется злом: преступления. Чаще всего вспоминают о епископе, но были дела посерьезнее, более темные и кровавые. Однажды я задался вопросом: а не заразил ли меня этой болезнью Корион, ведь если я был инструментом, то он — вдохновителем всей той жестокости и кровожадности? Интересно, если бы я сразу лишил его головы, в какого мужчину вырос бы мальчик, стал ли лучше, чем сейчас. Смог ли быть таким, как хотел меня видеть нубанец или наставник Лундист.
Такой человек проявил бы милосердие к графу Ренару, подарив ему быструю смерть. Такой человек знал бы, что его матери и брату довольно и этого. Справедливости, но не мести.
Из окна открывался вид на горы. За ними лежал Анкрат и Высокий Замок. Там отец с новым сыном. Катрин в своих покоях, возможно ненавидящая меня. А за ними Геллет и Сторн, разрозненные лоскутки земель, которые когда-то были единой Империей.
Навсегда я здесь не останусь. Дойду до последней страницы и отложу перо. Потом покину свое королевство, чтобы все остальные стали моими. Я сказал Бовиду Тору, что к пятнадцати стану королем. Сказал прямо над его вспоротым брюхом. А вам говорю, что к двадцати я стану императором. И скажите спасибо, что сказал всего лишь над этой страницей.
Теперь я собираюсь спуститься и повидаться с Ренаром. Я держу его в самой маленькой из камер подземелья. Каждый день он молит меня о смерти, а затем я оставляю его наедине с болью. Думаю, когда я закончу свои труды, то позволю ему умереть. Не хочу этого, но знаю, что должен. Я стал взрослым, но какое бы чудовище ни жило во мне, оно только мое, мой выбор, моя ответственность, мое зло.
Перед вами тот, кем я стал, но если вы ждете от меня извинений, то попробуйте прийти и потребовать их.