Я выжил

– Все, держите его.

Юсуф и Аслан бросились к парню и придавили его к кушетке.

– Потерпи, сынок. Сейчас будет немного больно, – ласково прошептала старушка, вынимая из железной ванночки хирургический пинцет. – Тебе повезло. Пуля неглубоко. Но крови ты потерял много. Во имя Аллаха!

С этими словами она отточенным движением ввела инструмент в рану. Парень тут же изогнулся дугой и взвыл от боли. Аслан навалился на его плечи, пытаясь удержать боевика на кушетке.

– Держите его! – зашипела Жансари, ковыряя в ране, из которой тут же пошла кровь. – Крепче!

Аслан с новой силой навалился на парня и придавил его кушетке. Юсуф, кряхтя и пыхтя от неимоверных усилий, налегал на ноги раненого.

– Терпи, терпи, – шептала Жансари. – Еще немножко.

Через несколько секунд она выдернула зажим из раны, и парень тихо обмяк. Жансари бросила инструмент с зажатой на конце пулей в таз с грязной водой и начала промывать рану, из которой стремительными толчками выплескивалась темная жидкость. Затем старуха открыла новую коробку и вынула оттуда нить с иглой.

– Надо промыть рану и зашивать, – сказала Жансари, вдевая нить.

Что-то противное и липкое зашевелилось в горле Аслана. В глазах запрыгали красные мухи. Он почувствовал, как туман заволакивает его сознание, отключая способность держаться на ногах. Руки ослабли, повиснув плетьми по бокам и потеряв способность держать предметы. Аслан понял, что если проведет здесь еще секунду, то скоро в чувство придется приводить не только раненого боевика. Едва шевелящимся языком он тихо сказал:

– Я выйду на улицу. Мне плохо.

– Стой! – крикнул Юсуф. – Подожди.

– Пускай выйдет, – властно оборвала его Жансари. – Видишь, парню плохо. Мы здесь с тобой вдвоем справимся.

Аслан в знак благодарности кивнул старухе и поспешил на воздух.

– Не уходи домой! Нам надо поговорить! – с тревогой сказал Юсуф.

Парень устало посмотрел на старика.

– Я буду во дворе, – бросил он через плечо, отворяя дверь.

Старик пробуравил его спину тревожным взглядом. Однако Жансари призывно замахала рукой, Юсуф оставил свои игры в гляделки и поспешил к раненому.

Свежий воздух Аслан воспринял как живительный эликсир. Еще несколько минут в доме – и он бы точно опорожнил свой желудок, устроив шоу у кровати с раненым. Сделав несколько глубоких вдохов, Аслан почувствовал себя гораздо лучше. Присев на корточки и, прислонившись спиной к стене дома, он прикрыл глаза.

– Аллах Всемилостивый, дай мне сил.

*

Учебка встретила призывников холодным весенним дождем. Ребят выстроили на плацу и долго держали под ледяными струями воды, беспощадно изливавшимися на новобранцев с небес. Наконец после долгого ожидания к ним вышел маленький, рыжеусый полковник в непромокаемом плаще. Он окинул ненавистным взглядом собравшийся контингент и заорал приветственную речь:

– Ну, что, товарищи призывники? Поздравляю вас с прибытием в рай! Не вижу на лицах радости от выпавшей вам чести…

Промокший до нитки Пушкарев со своими товарищами слушал слова начальника учебного центра, думая о том, почему на воспитательную работу в армии берут не самых достойных для этого дела людей. Всем своим видом рыжеусый полковник давал понять молодежи, что они здесь НИКТО. Ехидное выражение лица, пренебрежительные интонации в сумбурных речах. Все это не было признаком компетентности полкана, как старшего товарища, педагога, выступающего перед будущими защитниками Родины. Это выступление больше смахивало на обращение начальника тюрьмы к вновь прибывшим заключенным в каком-нибудь сериале о зоне.

Хотя чего греха таить? Так было и у них в университете. Ребята, поступившие на мореходный факультет, попадали на казарменное положение со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому Илья частенько наблюдал картину, как их отцы-командиры, ругаясь и брызжа слюной, орали на нерадивых курсантов, отучившихся чуть больше месяца. Неужели криками и матами можно что-то привить салагам? Да ничего, кроме ненависти! Но что теперь об этом говорить? Скоро он на себе сумеет испытать все прелести подобного ошибочного педагогического метода, к несчастью, часто практикующегося в рядах нашей многострадальной армии.

После «приветственной» речи, окончательно отбившей у Пушкарева веру в «светлое будущее», ребят стали делить на группы. Командиром роты, в которой оказался Илья, был лысоватый прапор с легендарным именем – Василий Иванович. Он важно подошел к подопечным и начал знакомиться с будущими бойцами, вальяжно закинув руки за спину.

– Ну что, салаги? Добро пожаловать…

– Вы прибыли в ад! – пошутил кто-то из новобранцев.

Соответственно за этой фразой последовал стандартный ответ прапора:

– Кто сказал?! Шаг вперед!

Из строя вышел крепкий парень с коротко стриженными волосами на голове. Прапор испепеляющим взглядом смерил нарушителя дисциплины и его авторитета и прошипел:

– Три наряда. Будешь у меня толчки драить до посинения.

– Спасибо, товарищ командир, что доверили мне это ответственное дело! Чистота мест общественного пользования – залог здоровья бойца, – не унимался парнишка.

– Да, пожалуйста! – ответил прапор, с интересом глядя на бунтаря. – Могу вообще назначить тебя пожизненно ответственным за МОП. Представляешь, пять минут в армии, а уже такой высокий и почетный пост. Как фамилия, боец?

– Мартынюк! – начиная постепенно осознавать свою ошибку, ответил парень.

– Встать в строй!

– Есть встать в строй!

Мартынюк вернулся в шеренгу переваривать возникшую перспективу новой должности, а прапор продолжил свое знакомство с личным составом:

– Итак, все вы прибыли сюда, для того чтоб научиться защищать свою Родину. Поверьте моему огромному опыту, это не так уж и легко, как может показаться дилетантам! В учебке вы пробудете три месяца, после чего отправитесь в разные уголки нашей необъятной Родины. Каждый к месту своей постоянной службы. И именно здесь вы должны показать, чего стоите. От этого будет зависеть ваша дальнейшая служба. Куда вы пойдете именно: в элитные части наших Вооруженных Сил или в какой-нибудь Урюпинск на всеми забытый оружейный склад изнывать от безделья или чистить толчки, как мой новый знакомый господин Мартынюк.

В строю послышался тихий хохот.

– Разговорчики! – недовольно крикнул Василий Иванович. – Смеяться над товарищем, попавшим в беду, в армии не принято. Всем по наряду!

На этот раз хохота не последовало. Это означало, что урок командира роты не прошел даром. Василий Иванович чуть заметно улыбнулся своей первой победе на воспитательном фронте и продолжил:

– Есть среди вас личности, занимавшиеся на гражданке каким-нибудь видом спорта? Выйти из строя!

Вперед шагнули пять человек, среди которых оказался и Илья.

– Ого! Аж целых пять человек! – воскликнул прапор. – Очень спортивный призыв! Ничего не скажешь. Ну, что ж, давайте выяснять, кто чем жил. Ты чем занимался? – спросил Василий Иванович у высокого худощавого паренька.

– Легкая атлетика! – ответил тот, слегка заикаясь от волнения.

– Ну, вот. Чего дрожишь, салага? Это прямая дорога в разведку, что есть очень гуд для Родины. А ты?

– Шахматы! – выдал без тени смущения сутулый бледный призывник в аккуратных очках на носу.

В строю грянул дружный хохот. Однако Василий Иванович оборвал этот приступ строгим окриком:

– А вы чего ржете, придурки? Вам грязь в окопах месить, а ему в штабе на картах вас, дураков, под пули ставить. Э-э-х, балбесы!

Прапор покачал головой и подошел к Илье.

– Ты?

– Я боксер. Кандидат в мастера спота. Средний легкий вес до 63 килограммов.

– Спецназ или ВДВ! Там такие бойцы нужны, – решительно кивнул Василий Иванович, проходя мимо Ильи к очередному спортсмену: – Ты?

– Рукопашный бой! – ответил здоровенный парень со слабыми признаками интеллекта на лице. – До этого вольная борьба.

– Аналогично! – ответил Василий Иванович, кивая головой в сторону Ильи. – Нам такие бойцы нужны. Армия – место не для слабаков. Ты?