Страница 37 из 63
— Сделаем еще один круг над келменами и вернемся в замок, — проговорила Майшелла, длинные волосы которой развевались на ветру. — Твое заклинание, усиленное Нанорионом, победило чары Телеба К’аарны, однако я боюсь, что уже слишком поздно. Видишь, воины принца Умбды готовы штурмовать Канелун. И неизвестно, устоит ли против них твой друг Хмурник.
— Зачем делать круг?
— Сейчас поймешь. Надеюсь, у меня получится…
Майшелла запела песню на странном наречии, отдаленно похожем на Высокий Язык Мелнибонэ. Элрик улавливал общий смысл, но большинство слов было ему незнакомо.
Тем временем келмены выстроились для атаки. Должно быть, их военачальники решили, что воины достаточно отдохнули.
Пролетев над вражеским лагерем, металлическая птица устремилась к замку. Как только они оказались на стене, к ним подбежал Хмурник, и все трое обернулись в ту сторону, откуда наступал враг.
— Что ты… — начал было Элрик.
— Пока не знаю, — отозвалась Майшелла. — Вполне возможно, мое колдовство не сработает.
— Какое колдовство?
— Я рассыпала над лагерем содержимое той сумки, которую мне принес ты. Нужно немного подождать…
— Если порошок не подействует… Что такое? — проговорил Хмурник, пристально вглядываясь во мрак.
— Это Ловушка для плоти, — ответила Майшелла, усмешка которой напоминала улыбку сытого вурдалака.
Из снега неожиданно возникла розовая, колышущаяся масса, которая быстро захватила келменов в кольцо. Лошади тревожно заржали, принялись вставать на дыбы, всадники испуганно закричали. А масса продолжала увеличиваться в размерах. Войско очутилось в окружении высоких розовых стен. Судя по доносившимся звукам, келмены пустили в ход боевые машины, рассчитывая с их помощью пробиться на свободу. Но все упования оказались тщетными. Из кольца не вырвался никто из келменов.
Затем масса начала сжиматься. Раздался звук, которого Элрик не слышал никогда в жизни.
То был голос. Голос сотни тысяч воинов, терзаемых одним и тем же страхом, гибнущих одной и той же смертью. То был стон, в котором слились отчаяние, безнадежность и ужас. Стон настолько громкий, что от него задрожали стены замка Канелун.
— Умереть такой смертью… — пробормотал Хмурник, отворачивая лицо.
— У нас не было иного выхода, — откликнулась Майшелла. — Между прочим, я владела этим порошком много лет, но использовала сегодня впервые.
— Подобной участи заслуживал только Телеб К’аарна, — заметил Элрик.
Ловушка для плоти продолжала сжиматься. Она раздавила принца Умбду, который не говорил ни на одном языке Молодых Королевств, но который явился из-за Края Света, чтобы завоевать эти королевства. Она раздавила Телеба К’аарну, который хотел ради любви к похотливой правительнице привести в мир силы Хаоса. Она раздавила келменов, уничтожила всех до единого, и они исчезли, словно их никогда и не было.
А затем, поглотив свои жертвы, снова превратилась в безобидную на вид розовую пыль. И в этой пыли валялись оружие и доспехи, пряжки от ремней, монеты, конская упряжь и тому подобные вещи.
— Благодарю тебя, принц Элрик, — проговорила Майшелла. — Ты вовремя выполнил мою просьбу. Спасибо и за то, что разбудил меня и помог спасти Лормир.
— Не за что, — отозвался Элрик, которого вдруг начала бить дрожь.
Вновь пошел снег.
— Не за что, — повторил принц. — Я помог тебе лишь потому, что увидел возможность отомстить, утолить свою ненависть. Я уничтожил Телеба К’аарну, а все остальное — по крайней мере, для меня — произошло по чистой случайности. Честно говоря, мне плевать на Лормир и на все Молодые Королевства вместе взятые.
Майшелла недоверчиво усмехнулась.
Элрик спустился со стены и направился к центральной башне.
— Подожди, — окликнула его Майшелла. — Замок заколдован. Если я захочу, он покажет тебе твое заветное желание.
— Свое заветное желание я уже осуществил, — ответил Элрик. — Телеб К’аарна мертв. Увы, госпожа, прибереги свое колдовство для других.
— Ты уверен, что у тебя не осталось желаний?
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. — Элрик пожал плечами. — Но…
— Ты задаешь слишком много вопросов. — Майшелла повела рукой. — Смотри. Сейчас ты увидишь то, чего сильнее всего желаешь.
Элрик огляделся по сторонам. Глаза принца изумленно расширились, он упал на колени и с мольбой протянул к Майшелле руки.
— Нет! Не может быть! Я этого не хочу!
Майшелла поспешно сняла чары. Хмурник помог другу подняться.
— Что стряслось? Что ты увидел?
Элрик выпрямился, положил ладонь на рукоять клинка и проговорил, обращаясь к Майшелле:
— Госпожа, я бы убил тебя, если бы не знал, что ты хотела доставить мне удовольствие. — Он опустил голову, помолчал, затем продолжил: — Запомни, Элрику не суждено обладать тем, чего он желает сильнее всего на свете. Ему доступны лишь ненависть, печаль, злоба и чувство вины. Иного он не заслуживает и к иному не стремится.
Майшелла закрыла лицо руками, отвернулась и направилась к себе в спальню. Элрик пошел следом.
Хмурник двинулся было за ними, но передумал.
Они вошли в спальню и закрыли за собой дверь.
Хмурник вновь поднялся на стену и вгляделся во мрак. Он различил в лунном свете блеск металлических крыльев. Искорка становилась все меньше и вскоре исчезла из виду.
Хмурник поежился. Спустился вниз, вошел в башню, уселся у стены и закрыл глаза.
Какое-то время спустя он услышал смех.
Этот смех заставил его вскочить, выбежать из башни, пересечь двор и укрыться в конюшне.
Заснуть ему так и не удалось, ибо чудовищный смех звучал в ушах всю ночь и стих лишь поутру.
ЧАСТЬ II
ЗАПАДНЯ
Глава 1
Двор нищих
Надсокор, город нищих, пользовался во всех Молодых Королевствах дурной славой. Он располагался поблизости от бурной реки Варкалк, не слишком далеко от границ королевства Орг, в котором находился зловещий лес Тру; от города исходила вонь, ощущавшаяся на расстоянии в добрые десять миль. Чужаки в Надсокоре появлялись крайне редко.
Обитатели Надсокора странствовали по свету, просили подаяния и воровали, а возвращаясь, отдавали половину добычи королю.
Этот король правил в Надсокоре много лет. Его звали Уриш Семь Пальцев: на правой руке у него было четыре пальца, а на левой — всего три. Багровое лицо, на котором время и пороки оставили свой след — бесчисленное множество морщин, — обрамляли грязные, спутанные волосы. При первом же взгляде на короля внимание привлекали глаза — светлые и ясные, как у юноши.
Знаком власти Уриша являлся мясницкий нож, с которым король никогда не расставался. Восседал Уриш на грубом троне из древесины дуба, украшенном позолотой и полудрагоценными камнями. Под троном стоял сундук, где хранились королевские сокровища.
Большую часть дня Уриш проводил в мрачной тронной зале, председательствуя на заседаниях совета — сборища отъявленных негодяев, настоящих подонков общества. Освещали залу и давали тепло огромные жаровни, над которыми курился черный дым; в них жгли мусор, поэтому они испускали смрад, перебивавший все прочие запахи.
Король Уриш давал аудиенцию.
Чужак, стоявший у помоста, на котором возвышался трон, время от времени подносил к лицу сильно надушенный платок. Он был немного бледен и бросал на нищих слегка испуганные взгляды. Большой крючковатый нос, иссиня-черные волосы, раздвоенная черная борода, свободная одежда, обычная для жителей Пэн-Тэнга… В очередной раз прижав платок к лицу, чужак поклонился Уришу.
На лице короля как обычно отражались одновременно жадность, злоба и страх. Уришу было знакомо имя чужака; вдобавок, он полагал, что знает, чего хочет колдун из Пэн-Тэнга.
— Я слышал, ты погиб в Лормире, поблизости от Края Света, — король усмехнулся, показав черные десны с остатками зубов.
— Меня не так-то просто убить, — отозвался Телеб К’аарна, отнимая платок от лица. Первые слова он произнес с запинкой, но к концу фразы его голос обрел силу. — Я спрятался под землю и тем самым сумел спастись.