Корона клинков

Вдруг ворота распахнулись, и на улицу вышел Марк Луций Бестия собственной персоной. Стражники мгновенно вытянулись перед ним и вскинули руку в приветствии. Консул небрежно отмахнулся он них и не спеша пошёл по площади.

Нечто в поведении и походке Бестии насторожило Осокоря, только он никак не мог взять в толк, что: то ли слишком размашистая походка, то ли некоторая сутулость, а, может быть, дело было в вороватых взглядах, которые консул бросал по сторонам.

Легат последовал за ним. Он не мог себе представить, что подозрительный Бестия вышел без личной охраны. Тем временем Второй консул дошёл до угла и свернул в боковой неосвещённый переулок, примыкающий к сенаторскому парку с севера. Осокорю хорошо была видна его высокая фигура, когда он шёл по светлым камням тротуара. Осторожно двигаясь следом, легат держался поближе к домам на противоположной стороне. И тут он, наконец, понял, что было не так в Бестии — беспокойство. Никогда Второй консул не имел привычки оглядываться на ходу и нервно дёргать головой. Перед нишей в середине ограды он ещё раз воровато оглянулся и юркнул внутрь. Утром Осокорь обошёл сенаторский парк и отлично знал, ниши под резными башенками были глухими, то есть никакого выхода оттуда не имелось вовсе. Легат ускорил шаги, его подозрение начало перерастать в уверенность: в темноте ниши прятался вовсе не Марк Луций Бестия. Но когда Осокорь приблизился, из ниши прямо на него выскочил осёл. Он ошарашено уставился на легата большими влажными глазами, затем всхрапнул, поднялся на задние ноги и, перебирая в воздухе передними, сделал несколько шагов. После чего развернулся и помчался прочь со скоростью хорошей скаковой лошади. Вскоре стук его копыт замер в отдалении.

Осокорь не выдержал и рассмеялся: каков шельмец! Ловок, ничего не скажешь. Ай да Дурында, молодец. Но тут пришли беспокойные мысли, что задумал Бестия? И чем больше легат Первого Безымянного легиона думал, тем тревожнее получались выводы. Второй консул вместе со своими людьми захватывает дворец Тита Северуса — главы сенатского большинства. Это похоже на государственный переворот, ну, или подготовку к таковому. Особенно, если учесть, что Тит Северус принадлежит к партии Первого консула Флорестана Озёрного, родного дяди нынешнего принца-регента Аурона. Да, положение у Осокоря незавидное: того и гляди затянет в политические жернова и перемелет так, что и пыли на ветру не останется.

Осокорь быстро возвратился в порт. «Горгона» Бестии возвышалась на своём месте тёмной зловещей громадой. На ней даже сигнальные фонари казались тусклыми и маленькими. Никем незамеченный, легат прошёл мимо.

Капитан его галеры ждал возвращения командира и его дальнейших распоряжений. Легат забрал свои вещи и дал приказ немедленно отплывать в Осэну.

— Вы и ваши люди славно поработали. Я обязательно отмечу это в своём рапорте, — пообещал Осокорь на прощание. Капитан отсалютовал.

Осокорь же снова сошёл на берег и отправился ночевать в небольшую таверну на окраине Лероны, где снял каморку под крышей. Усталость и нервное напряжение минувшего дня сделали своё дело, не успела голова легата коснуться подушки, как он провалился в сон.

Когда часы на городской Ратуше пробить десять, из сенаторского парка вышел Бестия в сопровождении целого отряда одетых в гражданское платье солдат.

Стражники у ворот удивлённо отсалютовали ему.

— Одно слово, клирик, — шёпотом сказал один другому, когда отряд скрылся из виду, — ни за что не поверил бы, скажи кто раньше!

— Что правда, то правда, — согласился другой, опасливо оглядываясь, хотя у него за спиной была только узорная решётка ворот, — болтают о них всякое, но чтобы вот так появляться, где хочешь, это я доложу…

— Мне бы такому научиться, — мечтательно протянул третий, самый молодой, — я бы тогда богатеем стал…

— Молчи уж, — первый отвесил ему подзатыльник, — стой на часах, да рассуждай поменьше. За это искусство знаешь, какую цену заплатить нужно, никакое богатство не окупит.

— Что за цена такая? — насуплено буркнул парень.

— Душу свою, понял?

Тот только покачал головой.

Глава 14 ПЛАМЕНЕЮЩИЕ ПИСЬМА

Не зря Ясень выбрал для встречи таверну «Звезда морей», она располагалась не в самом фешенебельном районе Лероны ближе к окраинам. Поэтому улицы, на которых Бестия расставлял своих людей, оказались на редкость грязны и убоги.

Хитёр, Ясень, ничего не скажешь, — думал Второй консул, сидя в полутёмном зале, хорошее местечко для тайной встречи. Чёрный ход вёл через кухню на соседнюю улицу, а там, за кучами отбросов уже пряталось достаточно легионеров, чтобы схватить эльфа, если ему вздумается уходить этим путём. Внутри «Звезды морей» тоже сидело немало его людей. Они делали вид, что ведут оживлённую беседу за кружкой дрянного пива. Сам же Марк Луций устроился в тени деревянного столба, подпиравшего крышу. Вход и дверь на кухню ему были отлично видны.

Немолодая служанка с усталым лицом поставила перед ним кувшин с вином, не потрудившись даже смахнуть со стола крошки, оставшиеся от прошлых посетителей. Воздух был спёртым и душным. Кроме Бестии и его людей в зале коротали вечер несколько местных пьянчуг и пара проституток с испитыми лицами. Стол, за которым Ясень назначил сенатору встречу, оставался пустым. В этом, удалённом от центра города месте, не были слышны удары колокола на Ратуше, и Бестия мог лишь гадать, который теперь час. Но внутреннее напряжение подсказывало, что назначенный момент уже близок. Однако входная дверь оставалась неподвижной. Никто не торопился войти в таверну в столь поздний час.

Ожидание явно затягивалось. Сначала Второй консул успокаивал себя тем, что знает лишь время, когда сенатор должен был сесть за первый стол справа от двери, Ясень вполне мог подойти и позже. Потом он подумал, что его люди плохо замаскировались на окрестных улицах и спугнули эльфа. Но когда хозяин, зевая, принялся вежливо, но настойчиво выпроваживать посетителей вон, чётко понял: старик его обманул. Обманул нагло, бессовестно обвёл вокруг пальца, словно желторотого юнца. От этих мыслей кровь ударила Бестии в голову. Он посмотрел на хозяина «Звезды морей» таким взглядом, что у того застряли в горле вялые извинения, а брошенная Бестией монета зазвенела в полной тишине. Удержавшись от внезапного желания прирезать на месте владельца треклятой таверны, Второй консул дал знак своим людям и вышел.

Одного мимолётного взгляда на звёзды хватило, чтобы определить время: второй час ночи. Гнев душил Бестию. Обычно в такие минуты он становился даже более медлительным и спокойным, поэтому никто не заметил этого гнева, пока он снимал посты и слушал донесения командиров, пока возвращались назад в сенаторский дворец на центральной площади левантийской столицы.

Не заметил этого гнева и стражник, придремавший на скамейке у входа в винный погреб. Он услышал шаги, вскочил и уже собирался спустить кобеля на припозднившегося сменщика, но к немалому своему удивлению увидел Второго консула с личной охраной и палачом.

— Открой, — сквозь зубы бросил Бестия, и охранник поспешил к двери.

Бестия лелеял свой гнев, он предвкушал расправу над стариком, представлял, какой медленной и мучительной смертью тот будет умирать у него на глазах.

Но привязанным к стулу в винном погребе оказался вовсе не испуганный до полусмерти старик, а второй стражник с выпученными глазами и кляпом во рту.

Объяснения напарников отличались крайней невразумительностью и буквально кишели противоречиями. Привязанный утверждал, будто пленник привлёк его внимание настойчивыми и жалобными просьбами, а после оглушил и связал. Второй клялся и божился, что сменил на посту первого, и при этом его напарник выглядел и вёл себя, как обычно. Объяснить, почему один из них оказался связанным за запертой дверью, он не мог. Оба стражника сходились в одном: они стали жертвой изощрённого и коварного колдовства.