Корона клинков

Пока он в меру сил осматривался, эльф широко улыбался, говорил что-то, одновременно вытесняя посетителя к выходу. Осокорь мысленно собирал образ комнаты из разрозненных кусков. Краем сознания он отслеживал, как сам Кемар спустился вниз, заказал и получил пинту пива с золотистой густой пеной; как пил его, утоляя похмельную жажду. Но желанный напиток не принёс ему успокоения. Напротив, легат снова погружался в озлобленность на весь мир, которая, казалось, только усиливалась с каждым глотком. Перед глазами попеременно возникали то идеально выскобленная поверхность стола с приятными кемарову сердцу лужицами разлитого пива, то фигура вдовы лысого ветерана, видимая через приоткрытую дверь кухни. Женщина явно кого-то распекала, и это тоже доставляло Кемару какое-то извращённое удовольствие. Вдруг по чувствам Осокоря ударил всплеск негодования и обиды такой неожиданной силы, что легат с трудом овладел собой. Кемар же буквально кипел и клокотал, хотя причина этого так и осталась для Осокоря неизвестной. Кровь прилила к лицу тяжёлой волной и бросилась в виски, кружка с силой опустилась на стол, разбившись на терракотовые обломки. Снова знакомая лестница и дверь, сотрясающаяся от мощного удара кулаком, запоздалая боль. Двери в заведении вдовы лысого ветерана были сработаны на совесть.

Снова Осокорь вместе в Кемаром оказался в номере Ясеня. Кемар хорохорился, наскакивал на эльфа, а его злобность перехлёстывала через край. Легат увидел, как недобро сощурились глаза Ясеня, а принц благоразумно отступил в сторону. В этот момент эльф переложил посох в левую руку. Осокорь покинул воспоминания фиолетовой эмоциональной дорожки и оказался в уже знакомой туманной неопределённости. Тщательно проделав заклинание выхода, легат разомкнул веки и с трудом отвёл руки от кемаровых висков. Он, наверное, просто свалился бы на пол, не подхвати его верный Агнезий. Несколько шагов на ватных ногах, и легат уже сидел за столом. Бургомистр смотрел на него с откровенным страхом.

Осокорю было худо: ломило виски, гудело всё тело, будто какой-то шутник запустил в него целый пчелиный рой, а в районе желудка прочно угнездилась тошнота.

— Наверняка у вас найдётся выпить, — обратился он к бургомистру, — принесите мне чего-нибудь, Савостий, только кислого.

Савостий несколько раз судорожно кивнул и попытался ретиво вскочить со своего стула, но предательская слабость позволила ему лишь вяло проволочиться на ватных ногах к внушающему уважение стенному шкафу. Всякий посетитель, даже мельком взглянувший на эту громадину, понимал: все документы и финансы города находятся в полной безопасности. Повозившись с ключом, который почему-то никак не желал попадать, а потом поворачиваться в замочной скважине, бургомистр распахнул, наконец, створки. Взорам всех присутствующих открылись ряды полок с документами, металлический ларец для денег, но самую большую и удобную полку занимали ряды разнокалиберных бутылок — личный запас средств бургомистра для утоления внезапной жажды. Савостий покопался в своём хозяйстве, выудил из глубины подходящий сосуд и наполнил бокал светлым вином.

Осокорь выпил. Вино было молодое, игристое и жутко кислое. Но это даже хорошо, кислота быстрее прогонит тошноту.

— Ступай вниз и собери всех наших, — приказал он Агнезию.

— И от гостиницы наряды снять?

— Я же сказал, всех.

— Слушаюсь.

— Не желает ли мой господин ещё вина? — интонации вопроса были настолько лакейскими, что Осокорь не сразу понял, кто его задаёт. Лишь подняв глаза, он увидел, что Савостий по-прежнему стоит у него за спиной и держит бутылку в руках.

— Да поставьте вы её, бургомистр, я сам.

— Как скажете, экселенц, как пожелаете.

— И сядьте, — легата это дурацкое стояние у него за спиной уже начинало раздражать.

Савостий прошаркал на прежнее место.

Последствия проникновения в чужой разум проходили, но слишком медленно. Осокорю нужно было думать, принимать решения, а тут мысли, как на зло, ворочаются еле-еле, словно крылья полуисправной старой мельницы. Кемар, о котором все забыли, сидел на стуле, бессильно уронив голову на грудь. Со стороны могло показаться, что человек просто устал и задремал.

Второй бокал молодого серакского произвёл нужный эффект. Осокорь избавился от гудения пчёл и дурноты, но головная боль осталась. С этим придётся мириться ещё несколько часов. Легат потёр виски и обратился к бургомистру:

— Приятель ваш, — выразительный кивок в сторону Кемара, — с полчасика так посидит, потом очухается. Нет, пока его не трогайте и не переносите. А вот ковёр ваш кумейский советую убрать, заблюёт. Это нормально, так бывает со всеми, — успокоил он бургомистра, у которого выпучились глаза, — проблюётся, чаем его напоите и отведите домой. Он может и сутки проспать, прежде чем в себя придёт. Если на то будет воля богов, — добавил он про себя. — А не придёт, потеря не великая. Одним пьяницей и скандалистом меньше.

Как правило, кто плохо переносил проникновение в разум, становились тихими покладистыми и безобидными дурочками, видели во всём только хорошее. «Весна, дрозды прилетели!» — радостно сообщил один такой, когда повар на обеде подал блюдо с жареными дроздами.

— Повезло вашему соотечественнику, — усмехнулся Осокорь, вставая, — можно сказать даже, исключительно повезло. Поскандалить с Ясенем и остаться целым и невредимым. Это я, доложу вам, всем везениям везение. За эльфом, что Кемару ползолотого отсчитал за собаку, десяток трупов за минувшую декаду.

— Как десяток? — охнул бургомистр.

— Да по-разному, Савостий, по-разному. Но чаще всего с перерезанным горлом.

— Неужто, тот самый Ясень? — конечно, бургомистр помнил Северную войну и Ясеня, но у него не укладывалось в голове, что Кемар не только потребовал с великого диверсанта денег, но и получил их.

— Он, как есть, можете мне поверить, — кивнул Осокорь, надевая шляпу, — но не бледнейте так, Савостий, Ясеня сейчас уже в городе нет, это уж мне поверьте. Возможно, он вообще никогда больше не появится в Пригорицах.

— Так вы приехали из-за него? — вырвалось у бургомистра с заметным облегчением.

— Естественно, а вы что подумали? Проверять, почему до сих пор не достроен храм на центральной площади? — Осокорь рассмеялся, видя, что попал в точку, — спите спокойно, мой рачительный бургомистр, пока. Прощайте.

Солдаты ждали на улице в тени. Легат отозвал Лергия.

— Вот, — он отсчитал парню деньги, — сними комнату в «Приюте ветерана» живи спокойно, тихо и жди, не привлекая к себе ничьего внимания.

— А чего мне ждать, экселенц? — вполголоса спросил парень, — разве сейчас время ждать? За ними надо ехать, авось нагоним.

— Соображай, Лергий, соображай. Комнату они оплатили на неделю вперёд, значит, ждали кого-то или чего-то. Толстый идиот Кемар спугнул их, но тот, кого они ждали, этого не знает и приедет именно в «Приют ветерана».

— В «Приют лысого ветерана», — хихикнул Лергий, но осёкся под строгим взглядом патрона, кашлянул и предложил:

— Может, всё же взять местных и цепью в лес? Этот мужик, всё одно, по тракту не пойдёт.

— Слыхал пословицу: «Ищи ветра в поле, а эльфа в лесу»? — вопросом на вопрос ответил Осокорь.

— Ну, слыхал.

— Слыхал, да не понял! Искать эльфа в лесу, да ещё такого как Ясень, абсолютно бесполезно. Если считать, что он нас обогнал часа на три, четыре, я даже и пытаться не стану.

— Уйдут, как пить дать, уйдут, — в голосе Лергия слышалась почти детская обида, — двинут в Морозные земли — и поминай, как звали! Хоть год тут сидеть буду.

— Без тёплой одежды, одеял, запаса продуктов и вьючной лошади? Нет, брат, они где-то по окрестностям пошатаются и воротятся. Так что сиди, Лергий, в гостинице, слушай, смотри, примечай. Может, сами объявятся, может, кто их спрашивать станет.

— Хоть бы примерно знать, каков из себя тот, кто их спрашивать станет.

— Он — фавн, — пояснил Осокорь, — кем хочешь может оборотиться: хошь парнем, хошь девкой. Твоё дело услыхать и запомнить, кто эльфом интересоваться станет. Я же в Лерону съезжу и вернусь. Веди себя тихо, с достоинством. На расспросы сказывай, мол, служил в армии, но контузия приключилась. Служба на том закончилась. Вот теперь путешествуешь для поправки здоровья. О себе не ври, но и откровенничать особо не советую. Смотри не пей! Кружку пива, разумеется, позволить себе можешь, даже хорошо будет, правильно для легенды. Не пьющий солдат зело подозрителен, так что не оплошай.