Корона клинков

Аэций вздохнул, развернулся и пошёл назад, здраво рассудив, что найти правильную дорогу будет гораздо легче, если возвратиться к началу пути, то есть к воротам конюшни. Но этим утром богиня путей и дорог явно отвернулась от наследника Лирийского престола. Проплутав по похожим друг на друга улочкам, Аэций несколько раз оказывался в тупике, шёл назад, а в итоге совершенно потерял представление, куда ему нужно идти. Как на зло на пути ему не попался ни один прохожий, так что спросить дорогу ему было не у кого. Попытка постучать в резную деревянную калитку чуть было не окончилась плачевно: злобная собака облаяла непрошеного гостя, а потом просунула голову снизу и хотела цапнуть Аэция за ногу. Принц успел отскочить, но после этого старался обходить калитки стороной.

Меж тем солнце уже поднялось довольно высоко, неумолимо свидетельствуя, что день движется к полудню. Стало жарко, и хотелось пить.

— Надо же, — думал мальчик, — иногда можно полдня не испытывать жажды, даже не вспоминать о воде, а тут из лужи бы напился. Хоть колодец какой попался что ли.

Но в Пригорицах колодцы прятались во дворах за высокими заборами.

Аэций не заметил, как бедненькие домики уступают место своим более состоятельным собратьям. Раскидистые каштаны скрывали каменные фасады, заборы стали выше и ровнее. Куры и козы, бродившие, где им вздумается, исчезли совсем. Принц остановился в тени и стал думать, что делать дальше. Тут из-за угла появилась женщина. Тяжёлая корзина в её руке говорила, что женщина возвращается с базара.

— Извините, госпожа, — вежливо обратился к ней Аэций, — не возьмёте ли на себя труд разъяснить мне, как отсюда добраться до гостиницы «Приют ветерана»?

— Ишь ты, — женщина опустила свою ношу на землю, — какой галантный молодой кавалер, — она, прищурившись, оглядела мальчика. По всему было заметно, вежливое обращение ей пришлось по душе. — Далёко же тебя занесло. Но дорогу я тебе разъясню.

Она толково и кратко рассказала, как выйти к мосту.

— А от ярмарочной площади, небось, сам дойдёшь.

— Думаю, да, — кивнул Аэций, — спасибо вам огромное и мой нижайший поклон.

Он поклонился, помня наставления дяди об этикете и придворной жизни. Поклон даже немного смутил незнакомку.

— И ещё, — сказал принц, — не могли бы вы дать мне напиться, если, конечно, ваш дом поблизости.

— Отчего же не напоить хорошего человека, — улыбнулась женщина. Она не была ни молодой, ни красивой, но улыбка сделала её резкое лицо с длинным носом приятным, — а в качестве благодарности я потребую услугу.

— Услугу? — нахмурился принц.

— Корзину мне до дому донесёшь, а то руки прямо отваливаются.

Нести покупки оказалось совсем близко. Женщина сунула руку в квадратное оконце в заборе и отворила массивную калитку. От калитки к дому с высоким крыльцом вела дорожка, выложенная речными камешками, а с обеих сторон тянулись образцовые грядки с овощами. Из-за дома виднелись плодовые деревья сада, а вдоль забора росли смородина и крыжовник.

— Посиди-ка на крылечке, — предложила женщина, — я сейчас тебе прохладного кваску вынесу.

Аэций удобно расположился в тени навеса и подумал, как хорошо, что этот дом обходится без непременной собаки. Размышления его были прерваны появлением толстого мужчины с вилами. Вероятно, он работал где-то за домом.

— Чего это ты расселся на моём крыльце, недоносок? — заорал он вместо приветствия.

— Я просто жду, — ответил растерявшийся от неожиданной грубости принц.

Брезгливое лицо мужчины покраснело, а в глубоко посаженных водянистых глазках плескалась открытая неприязнь.

— Вали отсюда, пока руки-ноги целы. Нечего всякой грязной эльфийской сволочи возле моего дома околачиваться.

Никогда в жизни Аэцию не доводилось сталкиваться с расовой неприязнью. Он удивлённо посмотрел на хозяина дома, а тот чуть ли не подпрыгивал на месте от злости.

— Оставь парня в покое, Кемар, — спокойно сказала женщина, подавая Аэцию деревянный ковш-утицу, — чего ты на него взъелся? Сейчас напьётся кваску и уйдёт.

— А ты ему ещё квас подносишь?! — свирепо заорал Кемар, — я воевал, в Северную войну кровь проливал, не для того, чтобы ты это отродье угощала.

Кемар ловко подскочил и выбил из рук мальчика ковш. Квас пролился на лицо и одежду принца.

— Вон! — взвизгнул хозяин и с такой силой топнул ногой, что его мясистые щёки над аккуратно подбритой бородкой затряслись.

Аэция захлестнуло незнакомое чувство бесшабашной смелости, он готов был противостоять сотне таких, как Кемар.

— А что, если я не уйду? — спросил он с откровенной издёвкой, — будете топать ногами, пока не протопчите яму?

Толстый Кемар буквально задохнулся от подобной наглости.

— Ты пожалеешь, эльфийский ублюдок, — прошипел он, отшвырнул вилы и рысью ринулся за дом.

— Не надо, Кемар, — взмолилась женщина, не вздумай выпускать Дракона. Он не только мальчика, он нас с тобой на куски разорвёт. Беги, мальчик, пока не поздно!

Аэций стоял, обуреваемый противоречивыми чувствами: с одной стороны в призыве жены Кемара прозвучало неподдельное отчаяние, но на месте принца удерживало любопытство, неужели подворье краснорожего скандалиста охраняет настоящий дракон.

Из-за дома послышалось какое-то хрипение, пыхтение, голос Кемара отпустил забористое ругательство, а следом появилась странная парочка. Хрипел и пыхтел устрашающего вида огромный пёс, который волок за собой упирающегося что есть силы хозяина. Тот с трудом удерживал в руках толстую цепь.

Аэцию никогда даже не приходилось слышать о собаках подобного размера. Подойди пёс поближе, его лобастая голова оказалась бы на уровне груди принца. Некогда белая шерсть животного была отчаянно грязна, а кое-где топорщилась неопрятными колтунами. Оскаленная пасть демонстрировала крупные желтоватые зубы.

— Уведи собаку, — истошно завопила госпожа Кемар, — уведи, покуда дурное не случилось! Порвёт Дракон мальчишку — тебя, дурака, в тюрьму посадят. И ветеранство твоё не поможет.

— Замолчи, женщина, — булькнул гордый владелец Дракона, — я в своём праве. Может, этот мерзавец кур воровать пришёл. Ну, молись, — он хищно усмехнулся, глядя Аэцию в глаза. Затем отпустил цепь. — Давай, великан, фас! Посмотрим, какого цвета ливер у эльфов!

Дракон по инерции ринулся вперёд. Из-под его мощных лап летели ошмётки помидорных кустов и комья земли. Бежать было поздно. Ещё в раннем детстве Аэций усвоил истину, что от собаки убежать невозможно, даже от банальной дворовой шавки, что уж говорить о чудовищном монстре, мчавшемся на него, подобно снаряду катапульты. Принц постарался повернуться к противнику лицом и подумал, что, возможно, подставленная рука защитит его горло.

Но вместо того, чтобы кинуться на мальчика, пёс скачками описал большой полукруг, отчего и на противоположных грядках образовалась широкая просека. Он оглушительно лаял, припадая к земле, подскакивал на месте, вытягивая шею и запрокидывал тяжёлую голову. Обладай Дракон нормальным тембром собачьего голоса, его лай можно было бы назвать заливито-злобным, но сейчас от звуков, вырывавшихся из собачьего горла, мороз пробегал по коже.

— Ату его, Дракоша, — разорялся Кемар, — сожри его с потрохами!

Дракон, казалось, абсолютно игнорировал команды хозяина, он полностью отдался процессу обгавкивания чужака.

У Аэция напряжение, возбуждение и страх последних минут разрядились в вырвавшемся наружу хохоте. Принц смеялся до слёз, не обращая внимания на истерический лай белого лохматого чудовища. Он вдруг понял, что смутило его с самого начала:

— Да это же обычная дворняга, — сквозь слёзы и смех произнёс он, — неужели вы не видите этого? Пёс ведёт себя так, словно он — маленькая злобная шавка.

Аэций протянул руку в сторону собаки, он хотел показать, какой настоящий размер Дракона. И тут произошло нечто совсем уж странное: с длинных пальцев эльфа стёк голубоватый сгусток света, который плавно поплыл по воздуху к облаивающей его псине, а затем впитался в грязную шкуру.