Страница 9 из 43
Хоть как-то на время задержать такую массу танков и самоходных орудий (817 — по подсчетам автора) врага, введенных в бой на относительно небольшом участке обороны Брянского фронта, могла наша артиллерия. Но из-за стратегических ошибок Ставки и тактических просчетов командармов плотность противотанковой артиллерии в полосах 15-й стрелковой дивизии 3-й армии, 121-й и 160-й стрелковых дивизий 40-й армии, оборонявшихся на стыке этих армий и испытавших самый мощный удар противника, не превышала 3–4 орудий на 1 км фронта. Артиллерийских противотанковых резервов в дивизиях не было. Артиллерия, стоявшая на закрытых позициях в расположении дивизий всего первого эшелона обеих армий, имела недостаточную для подобной ситуации плотность — от 4 до 7 орудий и минометов на 1 км фронта.
В обеих армиях имелись артиллерийские противотанковые резервы: один полк в 13-й армии и два полка в 40-й армии. Однако этих средств было явно недостаточно, чтобы преградить дорогу вражеским танкам, рвущимся вперед.
Зенитное артиллерийское прикрытие войск было слабым, так как штатные артиллерийские батареи стрелковых дивизий почти не имели орудий и зенитных пулеметов, а большинство зенитных частей усиления использовались для прикрытия тыловых объектов. Наша авиация качественно и количественно значительно уступала противнику и также не могла обеспечить надежного прикрытия своих войск.
Наступлению ударной группировки армейской группы «Вейхс» предшествовала 40-минутная артиллерийская и авиационная подготовка. Самолеты противника группами в 25–30 машин непрерывно бомбардировали боевые порядки нашей пехоты и огневые позиции артиллерии в полосе 15, 121-й и 160-й стрелковых дивизий. Артиллерийским огнем и ударами авиации врагу удалось в значительной степени подавить оборону наших войск, в том числе и артиллерию. На огневые позиции отдельных батарей налетало одновременно до 20 и даже до 60 самолетов, действующих с малых высот. Из-за больших потерь в личном составе и вооружении боевая деятельность наших батарей почти прекратилась[24].
Германские войска атаковали и на других участках Брянского фронта. В 03.00 28 июня силы противника провели разведку боем на участке между 160-й и 212-й стрелковыми дивизиями, а уже к 07.00 после массированной атаки оборона в этом секторе была прорвана.
Командующий 40 А имел в своем резерве вышеупомянутые 14-ю (располагалась в районе Средний Расховец, Ленинский) и 170-ю (располагалась в лесу восточнее Кузькино, Пузачи) танковые бригады — всего 83 танка (2 БТ-5, 16 БТ-7, 43 MKIII «Валентайн II», 2 МКII «Матильда II», 20 Т-60). В 09.45 оба этих соединения выдвинулись к месту прорыва, где сутки сражались «в одиночестве» (ведя бой из засад), только на второй день сражения установив связь с частями 212 сд и 4-м гвардейским артполком. Больше танковых резервов у командующего 40-й армией не было, а, как известно, в 10.00 началось основное наступление германских войск.
К исходу 28 июня немецкие соединения продвинулись на 10–12 км. Участок главного удара противника определялся ясно, но его силы, группировка и замыслы еще не были раскрыты, поскольку не имелось ни пленных, ни документов. Наша воздушная разведка оказалась полностью вытесненной из района боевых действий и не дала никаких данных о передвижениях немцев, как к линии фронта, так и в их ближайших тылах. По результатам развернувшегося сражения командование Брянского фронта считало, что в первом оперативном эшелоне в этот день наступало не менее 8–10 дивизий, из них 2–3 танковые. Что могло быть во вторых эшелонах и в резерве для нашего командования, оставалось неясным.
Исходя из складывающейся обстановки, руководство фронта вечером 28 июня стало принимать меры по противодействию немецкому наступлению. Войска получили указания об удержании оборонительных полос. 40-ю армию усилили 115-й (8 KB, 20 Т-34, 20 Т-60 на 18.30 28 июня 1942 года) и 116-й (8 KB, 18 Т-34, 20 Т-60 на 17.00 28 июня 1942 года) отдельными танковыми бригадами из резерва фронта[25]. На рубеж реки Кшень (на стык 13-й и 40-й армий) из фронтового резерва выдвигался 16-й танковый корпус, а к западу от реки (на левый фланг 13-й армии) — 1-й танковый корпус.
В этот день большое беспокойство за положение на воронежском направлении проявила и Ставка Верховного главнокомандования. По ее распоряжению (вечер 28 июня) фронт усиливался танковыми соединениями: из состава Юго-Западного фронта передавались 4-й и 24-й танковый корпуса (4-й танковый корпус до начала операции «Блау» находился в составе Брянского фронта, 28 июля был передан в состав Юго-Западного фронта, а на следующий день, после уяснения обстановки, вновь вернулся в состав Брянского фронта. — Примеч. авт.), выдвигающиеся в район Старого Оскола; из резерва Главного Командования в распоряжение командования Брянского фронта поступал 17-й танковый корпус, двигавшийся от Воронежа к н/п Касторное. Таким образом, с учетом находившейся в полосе фронта 5-й танковой армии (2-й и 11-й танковые корпуса) Брянский фронт располагал для противодействия наступлению противника семью танковыми корпусами (1, 16, 17, 4, 24, 2, 11-й), не считая отдельных танковых бригад. Одновременно в состав фронта включались дополнительно четыре полка истребительной и три полка штурмовой авиации. Но, к сожалению, немедленно использовать эти самолеты командование Брянского фронта не могло, так как авиация на аэродромы базирования прибыла, а топливо для нее не выделили.
Привлечение столь многочисленных бронетанковых сил Красной армии (см. таблицу 3) могло не только быстро остановить немецкое продвижение, но и восстановить положение. По существу, на 28 июня в пяти отдельных танковых корпусах (без 5-й танковой армии: 2-й и 11-й танковые корпуса) и четырех резервных отдельных танковых бригадах (14, 170, 115, 116 тбр) было 970 танков, из них Т-60 — 340. А ведь еще существовали армейские соединения и части! Силы сторон были примерно равны. Однако и командование фронта, и командующие армиями не сумели грамотно использовать прибывающие резервы, так как весьма смутно представляли себе текущую обстановку. Командные пункты управления находились в 70–100 км от войск, поэтому в большинстве случаев прибывающим соединениям и частям задачи ставились по карте или по телефону, в лучшем случае через офицеров связи.
Так, командующий 40-й армией М.А. Парсегов со своим штабом находился в районе Быково, в глубоком тылу своих войск. Ни он, ни его заместители ни разу не побывали в стрелковых дивизиях, ведущих тяжелые бои. Лично командарм 40 А поставил боевую задачу только одному соединению — 115 тбр, да и то в связи с критическими обстоятельствами, угрожающими ему лично. Управление 116 тбр осуществлялось только по радиосвязи.
Несмотря на то что ситуация на фронте ухудшалась с каждым часом, командование Брянского фронта пребывало в состоянии какой-то странной эйфории. Руководство БФ считало, что, определив направление главного удара противника, теперь «задавит» его мощным «танковым кулаком». Однако было нанесено несколько ударов, да и то — «растопыренными пальцами».
Таблица 3
Боевой состав отдельных танковых корпусов Брянского фронта (данные на конец июня 1942 года)