Страница 21 из 56
— Вот где прелестная Джульетта Бассано! Как я рад, что вы украсили мой дом сегодня вечером.
Окружавшие его люди тоже взглянули на нее. Если их и удивило то обстоятельство, что граф уделяет ей столько внимания, никто и виду не подал. Все продолжали улыбаться вежливо, очаровательно, уступая графу дорогу, пока тот направился к Джульетте.
— Граф Эрмано, — сказала Джульетта, чуть присев в реверансе. — Ваше приглашение честь для меня.
— Не преувеличивайте, — ответил он, целуя кончики ее пальцев и не выпуская руку.
Джульетте стоило больших усилий не вырвать ее! Однако сказалось воспитание, хотя и прошло так много лет с тех пор, как она девочкой жила в Милане. Джульетта натянуто улыбалась, продолжая стоять неподвижно.
— Это для меня честь, что вы приехали сюда, хотя жаль, что не позволили послать за вами гондолу, — продолжил Эрмано. — Что вы думаете о моем доме, синьора Бассано?
— Граф, он великолепен. Думаю, в Венеции ему нет равных.
Эрмано небрежно пожал плечами, но в его холодных зеленых глазах сверкнул довольный огонек.
— Думаю, в этом доме не хватает заботливых рук женщины. Украшения давно вышли из моды. Однако пойдемте, я представлю вас моим гостям. Конечно, вы уже знакомы со многими из них. Я несколько раз видел синьору Мерканти в вашем чудесном магазине…
Джульетта позволила ему вести себя по залу. Граф вежливо беседовал с богато разодетыми людьми о модах, магазинах и популярных актерах. У нее болело лицо от вымученных улыбок, а самой только и хотелось, что сбежать отсюда. Эти люди ей не по вкусу. Здесь ей не место!
Но она не могла убежать. Эрмано все время находился рядом, как собственник, держа ее руку. Запах его духов бил ей в нос. Джульетта не понимала, почему он так себя ведет, зачем устраивает эту вечеринку. Казалось, мраморные стены дворца надвигаются на нее, а толпа плывет перед глазами.
К счастью, Джульетта не успела упасть в обморок — двери зала распахнулись, затрубил горн герольда, эхом отдаваясь от мраморного пола и высокого потолка. Радуясь тому, что их так громко прервали, она ускользнула от Эрмано.
Под аркой из горнов появился сам дож, Андреа Гритти, сверкая бело-серебристыми одеждами. Холодным взглядом он окинул собравшихся людей, в зал проследовала его свита, являя собой картину изобилия и власти. Сразу за дожем шел Марк Веласкес.
Джульетта, уходившая все дальше от Эрмано, застыла на месте. Тело начало покалывать, ее бросало то в холод, то в жар, будто припекало беспощадное летнее солнце. Джульетта вздрогнула и уставилась в пол. Она чувствовала себя набитой дурой, глупой юной девчонкой, которая хихикает и краснеет всякий раз, увидев привлекательного мужчину. Однако тело не прислушивалось к голосу, велевшему сменить столь нелепое поведение. Она снова вздрогнула — не ожидала встретить Марка, ей хотелось подбежать к нему, но она застыла, прикованная к месту.
Джульетта вдохнула густые теплые запахи воска свечей и духов, что вернуло ее на твердую землю. Она взяла кубок у пажа и отхлебнула большой глоток терпкого вина, затем бросила взгляд на свиту, сопровождавшую дожа. Взглянула на Марка.
На мгновение она увидела его таким, каким он был вчера вечером, когда опустил голову ей на колени, распустил волосы, расстегнул дублет и смотрел на нее томными, вожделеющими глазами. Но это был лишь краткий миг, ее страстный пират уже исчез, превратился в изысканного придворного, стоявшего в удушливом дворцовом зале. Как и вчера, он был в черных одеждах, но на этом все сходство кончалось. Волосы блестящими волнами ниспадали на плечи, единственная жемчужная серьга-слезка сверкала в ухе.
Лицо, красивое и строгое, как у негодующего бога, ничего не выражало, темные, как океан, глаза оглядывали толпу. Как будто все здесь собрались исключительно ради него, будто он мог оставить гостей здесь ради своего удовольствия или распустить. Не исключено, так оно и было. «Лев», — по залу пробежал шепот, пронеслась волна благоговейного страха и восхищения. Стоявшая за Джульеттой женщина, роскошно одетая и увешанная драгоценностями аристократка, захихикала.
Джульетте тоже хотелось рассмеяться. Однако она не могла позволить роскошь вести себя глупо, как эти избалованные женщины. Было бы непозволительно привлечь к себе внимание, бросившись к новому герою Венеции, встав рядом с ним, взяв его за руку, Глядя на него и вздыхая. Она не имела права допустить, чтобы о ней сплетничали, стать предметом разных домыслов.
Она сжала пальцы в кулак, видя, как к Марку, делая реверансы, тихо смеясь за веерами из перьев, подходит стайка этих знатных женщин. Наконец на губах Марка появилось подобие улыбки, он склонял голову над их белыми ручками, спокойно отвечал на жеманные остроты.
Нет, ей не хотелось быть среди них. Стать одной из многих. Джульетта помнила, что чувствовала, когда его жаркие и жесткие пальцы коснулись ее обнаженного бедра, какого вкуса был его поцелуй — отдавал вином, корицей и темными страстями.
Джульетта вздрогнула, смутно вспоминая все это, ее взгляд невольно остановился на его руке. Марк держался за позолоченную рукоятку кинжала, висевшего на позолоченном ремне. Длинные загорелые пальцы были, как и прежде, растопырены. Она снова вспомнила, как они вцепились в ее юбки с золотистыми кружевами, поднимали их вверх, обнажали плоть перед его жадным взором…
Джульетта безрассудно выпила еще один глоток вина, ища забвения в его пьянящей силе. Обнаружила, что, пока наблюдала за ним поверх золотистого края кубка, он тоже следил за ней. Его бирюзовые глаза стали темно-голубыми, он смотрел на нее спокойно, серьезно, понимая, что происходит. Будто угадал ее похотливые мысли.
Джульетта не могла оторвать от него глаз, отвернуться или даже улыбнуться. Оказалась в полной власти этих голубых глаз, и не было сил ни вырваться, ни громко закричать.
Марк крепче сжал кинжал. «Джульетта», — безмолвно шептали его губы. Ей показалось, что его уста томительно скользнули по ее шее. Она прищурилась, и он еле заметно улыбнулся. «Потом», — похоже, свидетельствовала эта улыбка. Потом.
Однако Джульетте было некогда ломать голову над этим. Граф Эрмано захлопал своими усыпанными драгоценностями руками, раздался резкий звук, и в зале, где все отдавалось эхом, сразу наступила тишина.
— Друзья мои, — объявил он, — ужин подан.
Граф славился по всей Венеции своим богатым столом, потчуя гостей редкими деликатесами. Джульетта убедилась, что все разговоры о графе не преувеличение.
Столовая была не меньше большого зала. Длинное помещение из холодного белого мрамора со сводчатым, расписанным фресками потолком. Ее обогревали высокие камины, расположенные с обеих сторон. Роскошные ковры с изображением свадебного пира в Кане[16] приглушали эхо мраморных стен. Вокруг огромного полированного стола стояли не только скамьи, но и мягкие, обитые бархатом кресла для каждого гостя.
Резное, похожее на трон кресло в конце стола предназначалось для дожа. Справа от него сидел хозяин дома, слева — Марк. Джульетту, как не столь важную гостью, усадили ближе к середине, однако рядом с ней сидел Бальтазар Грацциано. Молодой человек был, как всегда, молчалив, угрюмо красив и предлагал ей все лучшее из мяса и фруктов.
Джульетта пристально рассматривала угощения, разложенные на серебряных и золотых блюдах. Щедрость Эрмано, как и его огромные теплицы на самом большом острове, явно не вымысел.
Стол отца Джульетты славился в Милане, ее муж тоже не слыл скрягой, но такого разнообразия она еще не видела. Лук-порей в миндальном соусе, цыпленок, нежное мясо, форель, фаршированная лимоном, тыквенные лепешки, маринованные анчоусы. Широкие чаши с десертом, увенчанным крупными ягодами клубники, дичь, вареная говядина, каплун. И еще множество других яств, названий которых Джульетта не знала. Посуда из майолики со сверкавшими экзотическими фруктами, вазы из серебра с засахаренным миндалем. Вино лилось рекой.
16
Речь идет о картине Паоло Веронезе «Брак в Кане», воспевающей праздничный блеск Венеции.