Украденные поцелуи

– Какую записку? – перебил Джек – У вас для меня записка, Лилит?

Она кивнула:

– Да, записка. У меня важное сообщение, а Уильям не мог поехать, и… – Лилит покосилась на дворецкого.

– Я понял, – пробормотал Джек. Он завел Лилит в ближайшую комнату и закрыл за собой дверь. – Скажите, так почему же Уильям не смог приехать?

– Папа увез его с собой. А вам необходимо знать…

– Но как вы оказались здесь?

Лилит вздохнула, невольно подумав о том, каким, должно быть, ужасным ребенком был Дансбери, ведь его никогда не удовлетворяли простые ответы. Учителя, наверное, его терпеть не могли…

– Я должна была приехать на завтрак к Сэнфордам завтра, поэтому убедила тетю Юджинию, что не завтра, а сегодня, – ответила Лилит. – А потом я убедила леди Сэнфорд и Пен, что это тетя Юджиния перепутала время. Теперь понимаете?!

Маркиз рассмеялся:

– Вы дьявольски хитры, Лилит!

– Мне не нравится, что именно дьявольски, – пробормотала она, хотя комплимент был ей приятен.

– Мне кажется, вы лукавите, дорогая, – с усмешкой проговорил маркиз. – Скажите, но почему же вы не послали сюда Милгрю?

– Я сначала так и собиралась сделать, но папа забрал его с собой. Или отправил его куда-то с поручением. Точно не знаю.

Маркиз едва заметно улыбнулся.

– А ваша тетя?

– Беседует с леди Сэнфорд, полагаю.

– Что ж, я вас слушаю. – Он посмотрел на нее. – Расскажите, что у вас за новость.

– Вчера вечером, после того как вы ушли, начали распространяться слухи…

– Вы с Дольфом очень мило беседовали, – нахмурившись, перебил Джек. – Да-да, очень мило.

Лилит пожала плечами:

– Но я же не могла его обидеть. А он был очень любезен.

– Зато меня вы обидели, – напомнил Джек. Он вдруг взглянул на нее с удивлением. – Дорогая, а в чем у вас платье? Неужели в грязи?

– Что? – Она опустила глаза и, покраснев, начала очищать от грязи свои юбки. – Видите ли, чтобы никто меня не увидел, мне пришлось перелезть через ограду. А на вашей стороне растут… несносные плющи. К сожалению, иначе я не могла бы добраться до вас.

Маркиз снова рассмеялся.

– Значит, вы сначала бросили вашу тетушку, придумав подходящий предлог?

– Полагаю, что так.

– Затем вы перелезли через стену и пробрались сюда, чтобы увидеть меня?

– Совершенно верно, – кивнула Лилит. – я не умею летать, как вам, наверное, известно.

– Черт побери, Лил, вы не перестаете меня удивлять! – воскликнул маркиз.

– Так вы желаете выслушать меня или нет, лорд Дансбери?! – Лилит уже начинала сердиться.

Он отвесил глубокий поклон:

– Прошу прощения, миледи. Я слушаю вас.

– Кое-кто на балу говорил о том, что Дольф подозревает… Он подозревает, что его дядя умер не случайно. Вы меня понимаете?

Джек кивнул:

– Этого следовало ожидать. В сложившихся обстоятельствах ему, должно быть, чертовски неловко.

– Говорят также о том, что в этом, возможно, замешан человек, который всегда ненавидел Уэнфорда.

Маркиз пристально посмотрел ей в глаза, и Лилит вдруг почудилось, что он читает ее мысли. «Нет-нет, конечно же, он не может читать мои мысли», – успокоила она себя.

– И вы пробрались сюда только ради того, чтобы сообщить мне об этом? – спросил он наконец.

Она кивнула;

– Поймите, я не хотела, чтобы вы думали, будто совершили ошибку, помогая мне. Вы помогли мне, и я это ценю. А теперь… Теперь еще больше ценю, – добавила она неожиданно.

Он по-прежнему смотрел ей в глаза.

– В самом деле?

– Да, поверьте.

– И вы думаете, что я имею какое-то отношение к смерти старого герцога? – Джек приблизился к ней. – Я был бы благодарен вам за честный ответ, Лилит. Вы несколько раз в разговорах обвиняли меня, и я… – Маркиз внезапно умолк, и она вдруг поняла, что впервые он не находит нужных слов. – Я понял, что мне дорого ваше мнение, – закончил он с грустной улыбкой.

Лилит медлила с ответом, а Джек терпеливо ждал.

– Я думаю, – проговорила она наконец, – что недостаточно хорошо знаю вас, поэтому не смогу вам ответить.

Джек в задумчивости прошелся по комнате. Затем снова повернулся к девушке.

– Знаете, Лилит, а я почему-то ожидал от вас другого ответа. Дорогая, я предлагаю вам сделку, – добавил он, немного помолчав.

Она взглянула на него с удивлением:

– Какую сделку?

– Вы можете задать мне три, повторяю, три вопроса, и я отвечу на них честно и откровенно. Если вы обещаете мне, что сохраните услышанное в тайне.

Это было заманчивое предложение, и отказаться от него оказалось не так-то просто.

– Но что скрывается за этим предложением?

Он ответил улыбкой.

– За каждый заданный вопрос вы должны позволить мне поцеловать вас.

Лилит почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок.

– Поцеловать меня?

Джек кивнул:

– Один вопрос равен одному поцелую. В сумме – три. Заключаем сделку?

Она понимала: маркиз ждет, что она скажет «нет». Однако он не знал, что она после их объятий то и дело вспоминала его поцелуи.

– Я согласна, – кивнула Лилит, ей было очень приятно увидеть, как удивился Джек.

– Что ж, приступайте. Задавайте первый вопрос.

– Хорошо. – Лилит ненадолго задумалась, потом спросила: – Почему вы не любите семейство Ремдейл?

Прежде чем ответить, маркиз приблизился к ней и прижался губами к ее губам. Этот поцелуй совершенно не походил на его предыдущие поцелуи, но он оказался столь же волнующим. «Так может целовать только один Джек Фаради», – промелькнуло в голове у Лилит.

Он посмотрел ей в глаза и прошептал:

– Первый поцелуй.

– А ваш ответ? – спросила Лилит, придумывая следующий вопрос; она вдруг поняла, что с нетерпением ждет второго поцелуя.

Он провел ладонью по щеке, затем проговорил:

– Уэнфорду принадлежит Ханфелд-Холл, небольшой заброшенный парк, граничащий с Фенкросс-Гленом, одним из моих поместий, где я редко бываю. А между ними есть луг, и там стоит прелестная беседка, которую во время весенних дождей заливает вода. И ходят слухи, что это то самое место, где Уэнфорд… добился согласия своей первой жены.

– Вы хотите сказать, что он сделал с ней то же самое, что пытался сделать со мной? – спросила Лилит.

Джек кивнул и проворчал сквозь зубы:

– Так говорят, то есть ходят слухи. Как бы тони было, этот паяц решил, что ему надо купить этот луг, – вероятно, он считал свой поступок… романтичным. Но мой дед отказался продать его. Тогда Уэнфорд предложил поставить на кон свой прекрасный охотничий домик в Суррее против этой проклятой беседки. Моему деду понравилось неравенство ставок, и он согласился. Они рискнули, и Уэнфорд выиграл.

– И что в этом такого ужас…

– Охотничий домик, как потом оказалось, был родовой собственностью, и Уэнфорд не имел права продавать его. То есть он вовсе не рисковал, делая свою ставку. Кроме того, требуя свой выигрыш, он позволил себе довольно оскорбительные высказывания о родословной Фаради. А мой дед был очень гордым человеком…

– Как и вы, я думаю, – прошептала Лилит.

Джек внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:

– Я уже несколько лет назад утратил большую часть своей гордости, моя дорогая. А у вас осталось еще два вопроса.

– Хорошо. – Лилит сделала глубокий вдох. – Милорд, как вы объясните свою способность обо всем узнавать? То есть как вы узнаете о том, что задумали другие?

Он рассмеялся:

– Это уже несколько вопросов. Но вы так очаровательны, что я готов принять их за один.

– Вы очень любезны. – Лилит улыбнулась. Она не помнила, чтобы ее когда-нибудь называли «очаровательной».

Тут его губы снова коснулись ее губ, а затем он заключил ее в объятия, и Лилит тотчас же почувствовала, как по всему ее телу пробежала сладостная дрожь. «Вероятно, именно такими и должны быть настоящие поцелуи», – подумала она, когда он уже отстранился от нее.

Маркиз же с улыбкой прошептал:

– Это второй.

Лилит уже забыла свой последний вопрос. Но тут бой часов, донесшийся из холла, заставил ее вспомнить совсем о другом.