Судьба боится храбрых

— Вот как, — сказал Тим, почему-то сразу преисполнившись неприязни к этому серому хлыщу. — Ясно. А это не ты меня сюда вытащил? Там, на горе?

Мужик замялся и, выдержав недолгую паузу, ответил:

— Я не обязан отвечать на твои вопросы. И не собираюсь этого делать. Слушай и запоминай, я не буду рассказывать тебе что-либо еще раз. В конце концов, это не мое дело. — В последних словах прорвалось плохо скрываемое раздражение.

— Весь внимание. — Тим сел и усмехнулся. В любом случае вопросы можно будет задать и потом, а то, что будет рассказывать этот козел, может оказаться полезным. «Козел» искоса стрельнул злым взглядом и начал:

— Страна, в которой мы живем, называется Хем-алар. Она поделена на семь округов, наш называется Маарах. Округ Маарах, в свою очередь, поделен на восемнадцать уделов, наш зовется Скалобережным и имеет номер шестой. Поселок, в котором мы находимся, называется Хорт. Все, что в нем есть: все дома, предметы в них, люди, живущие в нем, поля и земли вокруг него — принадлежит нашему хозяину, ты его видел. Это он привел тебя сюда, его имя — Руша Хем.

Слова звучали странно, но стоило Тиму задуматься об их странности, как речь вообще становилась непонятной. Тогда Тим начинал напряженно вслушиваться, и в словах снова появлялся смысл. Когда звучало название, Тим сразу же понимал, что оно тоже что-то означает, но, видимо, на другом языке. На том языке, на котором говорил его невольный лектор, названия ничего не означали — это Тим откуда-то знал совершенно точно. Как и то, что Хем-алар переводилось как земля гор, Хорт — просто-напросто долина, а Руша Хем — горная вершина. Лекция тем временем продолжалась:

— Но по имени ты его называть не будешь. Для тебя, равно как и для всех, населяющих эту долину, обращение к нему одно — Хозяин. Это все, что тебе следует знать о земельном устройстве нашего мира. О людском устройстве знай следующее. Каждый человек находится на определенной ступени и относиться к другим людям должен соответственно тому, какую ступеньку занимает он сам и какую — его собеседник. Не обращайся первым к вышестоящим, только они сами могут заговорить с тобой. Разговаривая с вышестоящим, не поднимай глаз. Если ты смотришь человеку в глаза, это означает, что ты считаешь его равным себе. Твой статус пока неясен, но для твоего же благополучия рекомендую тебе считать себя стоящим на низшей ступени — Исполняющих. Это крестьяне, это слуги. На ступень выше находятся Мыслящие — это ремесленники и мастера, подобные мне, на этой же ступени находятся учителя и надзиратели. Любой из них имеет право приказывать Исполняющим в своем уделе, и ни один Исполняющий не смеет ослушаться, если только не выполняет при этом приказ самого Хозяина. Ступенью выше стоят Управляющие. Это те, кто доносит волю Хозяина до Мыслящих. С Исполняющими напрямую они не общаются, но при случае Исполняющий обязан выполнять их волю как волю Хозяина. На ступень выше стоят Повелители. Волины, как твой Хозяин.

Тим моргнул.

— Волины?

— Те, кто может повелевать.

Тим озадаченно нахмурился:

— А Хозяином кто-нибудь повелевает?

— Это тебе знать незачем, — отрезал собеседник, но, немного помедлив, все же добавил: — Кого бы ни слушался Хозяин, ты должен подчиняться только Хозяину. Его воля для тебя — первая.

«Понятно, — усмехнулся про себя Тим. — Вассал моего вассала — не мой вассал. Все-таки феодализм, хвать его за ногу».

— Среди Повелителей есть своя иерархия, но она не должна тебя волновать. Чтобы ты не был совершенным невежей, скажу лишь, что первого из Повелителей зовут Сах Аот.

«Повелитель Всего», — перевел про себя Тим.

ГЛАВА 2

На этом лекция закончилась. Тим еще некоторое время пытался задавать вопросы, но хлыщ определенно не собирался на них отвечать. По нему вообще можно было подумать, что рядом уже никого нет — он возился возле столика, что-то бормотал, доставал с полок одни предметы и ставил на полки другие. Короче, вел себя как самая натуральная сволочь. Тим терпел-терпел такое к себе отношение и уже совсем было собрался устроить какую-нибудь пакость — шкаф там повалить на пол или просто кулаком по полке треснуть, но тут от входа донеслись шаги, и в комнату зашел еще один человек в серых одеждах. Нашел взглядом Тима и сказал ему:

— Пойдем со мной. Как он? — Последний вопрос предназначался уже не Тиму.

— Непочтение к вышестоящему, — буркнул хлыщ, не поднимая головы от своего столика.

— Понятно, — сказал вошедший и достал какую-то короткую палку, заканчивающуюся длинным гибким хлыстом. — Наказание — десять ударов.

Тим попятился. Какое еще наказание? Какие удары?

— Мало. — Хлыщ поднял голову.

— На первый раз — достаточно, — сказал вошедший и шевельнул палкой. Гибкий конец лениво вильнул и коснулся плеча Тима. Тот вскрикнул и отшатнулся — в плечо словно раскаленным гвоздем ткнули.

— Вы чё, с ума посходили?! — заорал он. Всхлипнув, засучил рукав и принялся разглядывать плечо — ему казалось, что там должна появиться глубокая кровоточащая рана, но, кроме легкого покраснения на коже, никаких следов не нашлось. Тим поднял недоуменный взгляд на гада с хлыстом.

— Непочтение к вышестоящему, — сказал тот, — и неподобающее поведение. Еще двадцать ударов. Итого осталось двадцать девять, — и взмахнул хлыстом.

Тим отскочил, повернулся, чтобы убежать, но хлыст ударил по ноге и Тим упал, вопя и зажимая обожженную голень.

— Неподобающее поведение, — услышал он сквозь собственный крик спокойный голос. — Еще десять ударов. Итого осталось тридцать восемь.

— Чё? — Тим поперхнулся вопросом. О чем это он? Какие тридцать восемь ударов?

Третий удар пришелся по спине. Тим зашипел от боли, ерзая на полу, как червяк на солнце, но от крика удержался.

— Тридцать семь, — спокойным голосом сказал гад.

То, что было дальше, Тим не любил вспоминать. Как он выдержал эту пытку — он и сам не понял. Два раза ему не удалось сдержать рвущийся крик, и экзекутор тут же добавлял еще десяток, так что в итоге он получил полсотни ударов. Удара после тридцатого он уже ничего не слышал и не видел, весь превратившись в один пылающий обнаженный нерв. Все исчезло, осталась только одна мысль — не кричать. И это ему удалось, потому что в какой-то момент пытка наконец кончилась. Какие-то люди, которых он и разглядывать не пытался, посмеиваясь и переговариваясь, оттащили его в маленькую комнатку в другом здании, где бросили на низкий жесткий топчан и оставили страдать. Тим пролежал там без движения пару часов, обессиленный настолько, что не было сил даже заплакать.

А что творится дома… Мама… она ведь так и не дождалась его сегодня, наверное, они с отчимом обзванивают по очереди друзей, школу, больницу, морги… Но никому… никому не придет в голову ни на секунду мысль, что Тим лежит и, быть может, умирает в чужом жестоком мире, непонятно как далеко от родного Питера. От этих рассуждений стало жалко маму, а еще больше себя.

За крохотным, расположенным под самым потолком окошком уже совсем стемнело, когда Тим вдруг почувствовал, что в комнате он не один. Медленно повернул голову и разглядел в полумраке комнаты белые с серебристым шитьем одежды. Вздохнул и закрыл глаза.

— Больно? — спросил спокойный голос.

Тим кивнул:

— Да.

Топчан скрипнул — Руша Хем присел на его край.

— Так должно быть. Если ты не испытаешь наказание на себе, как ты потом будешь знать, насколько наказывать провинившегося?

Тим всхлипнул.

— Как тебя зовут? — спросил Руша Хем, не дождавшись ответа.

— Тимофей… Вострецов. — Тим вздохнул и задумался — нужно ли говорить отчество.

— Тимоэ В'стрец? — В голосе Хозяина прозвучало плохо скрываемое удивление.

Тим нахмурился, потом понял и кивнул — все дело в именах: тот язык, на котором тут давались имена, имел иероглифическую письменность. Каждый иероглиф обозначал какой-то слог, и некоторые звукосочетания на этом языке записать было просто невозможно. Вот Руша Хем и повторил ближайшие к имени Тима слова. Получилась, правда, совершеннейшая ерунда — «тимоэ» переводилось как «правнук», а термин «в'стрец» обозначал те северные области, где никогда не таял снег. Вот и получилось, что Тим представился как «правнук полярного круга». Неудивительно, что Хозяин удивился. Удивился — ладно, плетей бы не всыпал. Тим вздохнул. Вот уж точно — «в'стрец». Встрец так встрец.