Страница 40 из 52
Последние часы перед наступлением… Ночь с 8 на 9 августа…
Вернувшись из штаба дивизии, командиры 85-го и 331-го стрелковых полков отдали приказ: выступать, начать выдвижение на исходные позиции. Их должен был поддерживать 34-й пушечный артиллерийский полк и другие средства усиления.
Из лесов в районе населенных пунктов Кряково и Подмошье батальоны вышли с таким расчетом, чтобы к рассвету уже быть на исходных позициях на рубеже Быково — Митино и успеть там окопаться. Узкими лесными дорогами колонны шли быстрым уверенным шагом. Артиллерийские батареи на конной тяге, обгоняя пехоту, выдвигались на свои заранее намеченные огневые позиции… Наконец лес остался позади — и показалось: громче и увесистей стало глухое бормотание передовой, как и все эти ночи, залившей горизонт негаснущими заревами пожаров.
Командир 85-го стрелкового полка майор Карташов выехал на свой командный пункт севернее деревни Митино несколько раньше и сам встретил подходившие батальоны. Каждый из них уже знал свой участок исходного рубежа, и указывать им позиции не было нужды — накануне провели рекогносцировку.
Со своего НП командир полка мог бы без помех наблюдать за движением стрелковых рот, но сейчас, в серых предрассветных сумерках, их разглядеть было трудно. К тому же на окраине Митина там, где были основные исходные позиции полка, еще дымилось несколько догорающих изб, и розоватый, словно подкрашенный кровью дым стелился по самой земле.
Телефонная связь с батальонами была установлена быстро. Теперь оставалось ждать выхода на назначенные рубежи остальных частей дивизии и начала артиллерийской подготовки. А потом в полном соответствии с планом наступления северной группировки войск 24-й армии на Ельню — вперед и только вперед!
Тревожный длинный зуммер телефона поднял майора Карташова с земляного выступа в стене землянки. Звонил командир первого батальона:
— Меня атакует пехота противника!
Спустя несколько минут об атакующем их противнике доложили и другие комбаты. Выходит, немцы почувствовали недоброе и решили нанести упреждающий удар. И то, что в дивизии посчитали обычным «дежурным» артобстрелом, было, по сути дела, артподготовкой. А батальоны-то почти на голом месте, они наверняка не успели окопаться на исходных, да и окапываться всерьез был ли смысл: здесь же не рубеж обороны, а исходный рубеж для броска вперед!
Карташов немедленно связался с командиром дивизии, доложил обстановку.
— Знаю, — жестко и раздраженно ответил ему генерал Руссиянов. — Позиций не оставлять ни при каких условиях. Все!..
(Здесь необходимо сказать вот что: Гитлер сумел-таки убедить своих генералов — наступление на Москву было отложено. Разумеется — ненадолго, временно, до решения других стратегических задач, казавшихся фашистской верхушке более важными и более легко выполнимыми. Но глубинная суть дела заключалась тут не в заранее спланированной стратегии, а в реально складывающейся обстановке, которую вермахт и его командование пытались, но не могли подчинить своей воле. Стойкое, становившееся все более организованным и продуманным сопротивление Красной Армии на западном стратегическом направлении заставило танковые дивизии Гудериана и Гота притормозить, а вслед за ними остановились полевые армии Штрауса и фон Клюге. Потери в войсках и технике, особенно в танках у немцев были огромными. Тут уж не до наступления на Москву!..
Но в полосе группы армий «Юг» обстановка для противника складывалась более благоприятно. Пополнив солдатами и новыми машинами 2-ю танковую группу, гитлеровское командование повернуло ее и часть полевых армий на юго-восток, рассчитывая окружить наш Юго-Западный фронт, и прежде всего — советские войска в районе Киева. Однако вести серьезное наступление в том направлении можно было при одном обязательном условии — прочного прикрытия левого фланга наступающей группировки, так как над ним угрожающе нависали армии Резервного фронта русских. В числе прочих мер, принятых в. этом смысле командованием немецких сухопутных войск, было и укрепление Ельнинского выступа, который в дальнейшем предполагалось использовать как трамплин для решительного прыжка на Москву.
Именно поэтому фашистская разведка очень внимательно следила за всем, что происходит у русских на западном направлении и в частности — в районе Ельни. Нашим же частям даже при самых тщательных и строгих мерах предосторожности скрыть подготовку к наступлению было очень трудно, тем более что у нас в тылах действовала вражеская агентура, в основном — сброшенная с самолетов. И вполне естественно, что как только у противника возникли обоснованные подозрения в том, что наши войска готовят наступательный удар, он попытался их упредить).
Фашистская пехота двинулась на позиции 85-го стрелкового полка после короткой, налетевшей, как шквал, артиллерийской подготовки. Со своего наблюдательного пункта на высотке чуть западнее Митина майор Карташов видел в бинокль, как по вытоптанному, местами выгоревшему некошеному полю идут сквозь сизый, слоящийся по земле дым цепи немецких автоматчиков. Идут то шагом, то легкой рысцой, почти не пригибаясь, не используя никаких укрытий… «Шнапсом подогрели сволочей… Ладно, сейчас встретим!»
Ему удалось быстро связаться с командиром 34-го артиллерийского полка, только что занявшего огневые позиции. Майор Минервин, сменивший недавно выбывшего из строя майора Останьковича, был на своем наблюдательном пункте за позициями одного из стрелковых батальонов. Сказал, что все видит и скоро даст огоньку.
Но и разрывы снарядов, уже через минуту начавшие вздымать землю в гуще цепей немецких автоматчиков, казалось, не произвели на тех никакого впечатления. Убитые оставались лежать на земле, а те, кто уцелел, продолжали настырно продираться к окраине Митина сквозь густой дым разрывов. Думалось: нет им конца — они лезли как саранча, перешагивая через убитых и раненых. Десятками косили их расчеты пулеметных рот полка, но гитлеровцы не останавливались — с воплями и стрельбой шли напролом.
— Приготовиться к контратаке, — приказал майор Карташов комбатам и снова связался с майором Минервиным, попросив его прекратить артогонь, чтобы не задеть своих: через минуту-другую стрелковые роты должны подняться в рукопашную.
Он опустил бинокль, вытер платком уставшие воспаленные глаза и, когда снова поднял его, чтобы посмотреть, что там на передовой, увидел, как в дымное, жаркое, несмотря на утренний час, небо и справа, и слева, и в центре занимаемых полком исходных позиций взлетают красные ракеты.
Сотовцы пошли в штыковую.
Первые сутки боя показали многое. Своим отчаянным фанатичным сопротивлением, прочностью созданных им оборонительных позиций противник подтвердил, что придает Ельнинскому выступу огромнейшее значение и в ближней, и в дальней перспективе, что просто так он его не отдаст, что он ясно сознает: потеря Ельни может резко изменить ситуацию — сразу нависнет угроза над его войсками, готовящими удар в юго-восточном направлении, а в последующем вермахт будет лишен важного стратегического плацдарма, трамплина для запланированного на осень прыжка к Москве. Именно поэтому и на северном фланге выступа, и на южном, и в его центре враг не только отчаянно оборонялся, но и предпринимал попытки сбить наши части с занимаемых ими тактически выгодных рубежей, улучшить свои позиции. Высоты, деревушки, лесные массивы, рощи неоднократно переходили из рук в руки. Наши артиллеристы успешно срывали попытки врага вклиниться в глубину позиций советских войск. Но если врагу не было, как говорится, житья от нашей артиллерии (о точности и силе ее огня с ужасом рассказывали пленные), то фашистская авиация частенько не давала нашим артиллеристам поднять головы, выискивала их и пыталась уничтожить. Кто-то предложил для дезориентации и отвлечения немецкой авиации создать в районе занимаемых Сотой рубежей несколько ложных огневых позиций артиллерии. Нашли бревна, соорудили макеты орудий, замаскировали их небрежно — и фашистские летчики «клюнули». Обнаружив «русскую артиллерию», они обычно вываливали на ложные позиции весь запас бомб, но едва успевали пересечь линию фронта, как по немецким окопам и траншеям, по тыловым дорогам, по огневым позициям вражеской артиллерии опять точно били пушки и гаубицы Сотой. Только две батареи 46-го гаубичного полка (ими командовали лейтенанты А. Букай и В. Титаренко) нанесли врагу урон, исчислявшийся сотнями солдат, десятками орудий и пулеметов, несколькими наблюдательными пунктами, не одной колонной грузовых автомашин с боеприпасами. Меткие выстрелы артиллеристов сносили башни с зарытых в землю немецких танков, поднимали на воздух вражеские дзоты. Против фашистской пехоты успешно действовал 34-й артиллерийский полк дивизии. Его командир майор Н. А. Минервин дневал и ночевал на позициях стрелковых батальонов, подбирая для себя удобные наблюдательные пункты, чтобы точнее и эффективнее управлять огнем. Невысокий, очень подвижный, казалось, заговоренный от вражеских пуль и осколков, он вместе со своим телефонистом переходил по траншеям с одного наблюдательного пункта на другой, указывал цели, отдавал команды. И стоило только фашистским автоматчикам предпринять попытку очередной атаки, как они тотчас же попадали под прицельный огонь артиллеристов…