Страница 58 из 72
— И все же я не уверен, — проговорил Изнов. — Например, то, что мы прибыли без приглашения…
— А почему вы решили, что прибыли без него? — удивился семьянин.
— Но ведь приглашения нет?
— Но это вовсе не значит, что его не было! Почта, друг мой, у нас давно уже работает из рук вон плохо. Документ затерялся в дороге.
— Могут потребовать почтовую квитанцию…
— Могут, конечно. Но нигде нет прямого указания на то, что подобные документы следует отправлять именно заказными письмами. Письмо было простым. Одиннадцать граждан своими глазами видели, как я писал приглашение и отправлял его.
— Вы буквально возвращаете меня к жизни, — проговорил Изнов.
— Да, именно это мы и делаем. Согласитесь, услуга немалая.
— Не могу выразить, как все мы вам благодарны.
— Очень даже можете. Это вполне в ваших силах. Благодарность у нас принято выражать в граанских барсах, в определенной сумме.
— В какой же именно? — поинтересовался на сей раз Федоров.
— Ну, это можно без труда подсчитать. Сколько стоит сегодня жизнь? Тих Алас, вы не помните?
— Восемь тысяч сто двадцать пять соров, — вставил Федоров.
— Вчера, друг мой. А сегодня?
— Она несколько подешевела, — не сдержав легкого вздоха, ответил прекослов. — Сегодня — восемь тысяч сто.
— Видите, мы остаемся честными даже себе в ущерб, — произнес семьянин. — Итак, эта сумма — основа расчетов. Сколько вам лет?
— А какое это имеет значение?
— Весьма существенное. Пользуясь среднестатистическими данными и зная ваш возраст, мы можем более или менее достоверно установить, сколько вам еще предстоит прожить, если приговор при нашей помощи будет пересмотрен или совсем отменен. Несчастные случаи в расчет не принимаются. И вот каждый час той предстоящей жизни, которую мы для вас сохраняем, требуется умножить на восемь тысяч сто соров…
— Но это же получится черт знает сколько!
— В сорах, друг мой, не пугайтесь, всего лишь в сорах. А если мы эту сумму (он вытащил из кармана калькулятор) переведем по нынешнему курсу в граанские барсы, то получим… получим…
— За все про все — четыреста тысяч, включая подготовку документов, — выпалил Алас, не дожидаясь результата.
— Аванс — сорок процентов, немедленно, — завершил семьянин.
— Мы готовы согласиться с вашими выкладками, — наклонил голову Изнов. — Но вынуждены обратиться с просьбой оказать нам услуги в кредит.
— У вас нет денег?
— Вообще-то они есть. Но не при себе. Нам доставят их с минуты на минуту.
— Думаю, не позже, чем через час, — уточнил Алас. — Пойду, потороплю их…
И он скорыми шагами вышел из обеденного зала.
— Мне очень жаль, но на таких условиях мы не работаем. У нас ежечасно меняются цены. Через пять — десять часов они могут подскочить в сто раз, а может быть, и в тысячу. И каким станет курс, приходится только гадать. Нет-нет, друг мой, мы давно привыкли жить текущим часом, а не следующим. Когда появятся деньги, тогда и будем договариваться.
И глава семьи величественно удалился, высоко держа голову.
— Кажется, нам не выкарабкаться, — мрачно подвел итоги Изнов. — Но вообще-то я его понимаю: он и вся его семья поминутно рискуют быть привлеченными к суду за дачу ложных показаний.
— Может быть, другие будут сговорчивее, — утешил собред, — но что касается риска — уверяю вас, вы ошибаетесь. Они занимаются вполне легальным и уважаемым у нас делом и платят, кстати, немалые налоги. Но попытаю-ка я сам счастья в поисках ваших свидетелей.
— Идите с ним, — сказал Федоров Изнову, — а я вас догоню.
Говоря это, советник смотрел на приближающегося от входа Госта.
— Устойчивая погода, — сказал тюремщик, подойдя вплотную. — На улицах и площадях полно народу. Встретил несколько знакомых. Если у вас затруднения с семьями, вот еще парочка адресов…
И он протянул Федорову сложенную в несколько раз бумажку.
— Спасибо. При нужде не премину воспользоваться. До свидания.
— Так вы идете, советник? — позвал Изнов.
Однако пуститься на поиски не удалось: к ним подошел офицер.
— Мне очень жаль, высокоуважаемый собред, — сказал он, отдав честь, — но перерыв заканчивается, и всех просят вернуться на места.
— Так не забудьте: вы обещали мне защиту, — прошептал собред.
— Не беспокойтесь. Я сверну шею любому. Позаботьтесь только, чтобы и наши головы остались в целости, — усмехнулся Федоров.
— Коалиция — великая вещь, — резюмировал Изнов, замыкая шествие.
Сломанные стулья были вынесены. Число собредов заметно поредело, но заседание все же возобновилось.
— Продолжается рассмотрение дела о нарушениях законов Иссоры, — без особого энтузиазма провозгласил председательствующий. — Ну, что у вас еще там? Потом, потом…
— Мы вас обязательно расстреляем! — донеслось из зала.
— А вы не грозите! Это еще кто кого! Впрочем, ладно. Четвертый!
— Высокоуважаемые собреды! Снова, в который уже раз, мы становимся свидетелями и даже участниками ничем не оправданного, насквозь прогнившего либерализма в наших рядах! Чем мы занимаемся? Нет, вы подумайте серьезно: чем мы занимаемся, на что транжирим деньги наших избирателей? Мы обсуждаем вопрос: надо или не надо расстрелять преступников. Да ведь и котенку ясно, что они должны быть повешены, и только слабостью руководства можно объяснить то, что они до сих пор еще оскверняют своим дыханием наш чистый воздух… (Голос с места: «Где это вы нашли чистый воздух? Откройте секрет, мы все туда поедем отдыхать!») Я имел в виду моральную чистоту нашего воздуха, его идеологическую прозрачность, а не то, что вы подумали. Господа, в который уже раз я возвращаюсь к нашему предложению: превентивно расстреливать каждого десятого, а еще лучше — пятого новорожденного! Поймите, тем самым мы окажем ему и всему обществу громадную услугу: ему не позволим вырасти преступником, а общество избавим еще от одного монстра, каким этот младенец безусловно стал бы, достигнув соответствующего возраста. Что? Почему я уверен, что стал бы? Странный вопрос. Откуда же, по-вашему, высокоуважаемый собред, берутся преступники? Правда, эти прибыли из другого мира. Тем быстрее их нужно уничтожить и провести конфискацию, потому что приближается предвыборная кампания, и всем нужны средства. И вообще, нужно немедленно принять закон об утверждении всех приговоров без обсуждения. Председатель, я требую поставить мое предложение на голосование.
— Но послушайте, собред, если даже такой закон мы примем, в чем я не уверен, он все равно не будет иметь отношения к данному обсуждению, поскольку оно начато до его вступления в силу…
— А мы придадим ему обратную силу. Имеются исторические прецеденты! И поскольку это процедурный вопрос, то решаться он будет простым большинством… Да, и обязательно поименное голосование!
— Ну подождите, собред… Выключите четвертый… Давайте все-таки выслушаем начальника Законодательно-карательного департамента: насколько я могу судить, он получил информацию, которая позволит нам решить обсуждаемый вопрос быстро и с нужной уверенностью в том, что мы поступаем в полном соответствии с законами и традициями.
— Уважаемый председатель, уважаемые собреды! При внимательной оценке и глубоком анализе всех обстоятельств дела мы — я имею в виду мое подразделение — обнаружили крупное упущение. Дело в том, что мы совершенно упустили из виду, кем в первую очередь являются все незаконно прибывающие к нам из других систем. Это не просто нарушители наших законов, надежно охраняющих богатства родного мира. Это существа гораздо более страшные и мерзкие. Шпионы! Вот их настоящее имя!
По залу прокатился легкий гул. Лицо Изнова приняло такое выражение, словно у него внезапно заболели все зубы. Кривясь, он глянул на Федорова. Разведчик безмятежно улыбался. Меркурий тоже казался по меньшей мере спокойным. Посол удивленно поднял брови и стал слушать обличительную речь дальше.
— Я предлагаю: внести в описательную часть приговора соответствующие изменения, переквалифицировать обвинение и немедленно голосовать за принятие закона об утверждении смертного приговора!