Страница 8 из 27
— На время… — хмыкнул священник. — Где оно, это время?
Он прибавил скорости и теперь отряд уже не трусил рысцой, а бежал со всей мочи. Мчался по сухому лесу, перескакивая через поваленные деревья и небольшие канавы. Муравейники попадались через каждые сто ярдов. Некоторые достигали четырех ярдов в высоту. Насекомых вокруг было столько, что муравейники приходилось обегать стороной. Малейн почувствовал, как от бега и кислого воздуха начала кружиться голова.
— Что они здесь едят? — раздраженно крикнул Кивин, смахивая цепких насекомых с собственной шеи.
— Нас едят… — подумал Нели, но вслух ничего не произнес.
А потом упал пер Шумил Стайго. Второй лучник в отряде. Охотясь на тетерева, Шумил немного растянул ногу, но утром, попрыгав и пробежав вокруг острова, сказал, что все в порядке. Бежал лучник быстро, но все больше спотыкался, и шипел от боли в ноге. На середине пути Стайго немного отстал.
Шумил свалился прямо на муравьиную дорогу. Обернувшийся Кивин подхватил измученного товарища, поднял. Смахнул муравьев и, поддерживая Стайго, побежал дальше. Тот ругался, но уже как-то беззлобно. Искусанное лицо распухло и покраснело. Правый глаз заплыл, не оставив даже щелочки, чтобы смотреть.
Через несколько миль Шумил упал снова. Рухнул на колени, прижав к земле тащившего его Малейна. Великан-священник выпрямился, скрипнув зубами, поднял лучника с земли. Хлестнул по щеке. Стайго качнулся, пробормотал невразумительно и вдруг потяжелел. Будто и не человек, а мешок с солью.
Эдвард схватил Шумила за грудки, затряс что есть силы. Безвольно болталась из стороны в сторону голова, тонкие губы посинели. Малейн сел, не обращая внимания на ползущих по кожаным штанам муравьев. Расстегнул лучнику куртку, прислонил ухо к груди, надеясь услышать слабый, но живой стук. Тишина.
Священник пододвинул мертвого Стайго к дереву, скинул с плеча котомку. Вытащил кремень, трут и кресало. Достал широкую полную флягу. Стараясь не вдыхать, подошел к муравейнику. Забулькал, выливаясь, спирт. Маслянистая жидкость вспыхнула от первой искры, упавшей в иголки. Малейн отступил на шаг, протянул веселому огоньку широкие, покрытые мозолями, ладони.
— Тушите, сволочи… — пробормотал Эдвард.
Затем он вернулся к дереву, смахнул набежавших муравьев и, подняв Стайго на руки, побежал дальше.
*
Наконец, сухой сосновый лес сменился березняком. Здесь, ближе к северу, великанские березы совсем не напоминали своих южных собратьев. Много тысяч лет назад это были чахлые низкорослые кустики, трусливо жмущиеся к земле. Самые высокие из них едва доставали человеку до пояса, и голубика, обильно росшая в этих местах, зачастую полностью скрывала березы. Кривые стволики столетних деревьев объедали вечно голодные северные олени и лемминги.
…А потом наступила Смерть. Страшные взрывы разнесли по всему миру ядовитую радиоактивную пыль, дым, поднявшийся к небу, заслонил солнце. Но холоднее не стало. Зашевелилась разбуженная человеческим гневом земля, шелохнулись материки, захрустели покрытыми горами спинами.
Прошли века. Рассеялся дым, успокоились вулканы, и солнце снова озарило Землю. На месте городов сияли призрачным голубоватым светом развалины, поля заросли гигантскими деревьями, раскинулись влажные непроходимые болота.
И сотни разумных стояли, задрав головы, и смотрели вверх, на солнце, дающее жизнь и приносящее смерть. Но не всем по нраву было жить в солнечном мире. Были и те, кто называл себя слугами Князя Тьмы, Нечистого, те, кто хотел снова забраться в каменные пещеры многоэтажных домов и замереть там квартирным слизняком. Но для этого надо было вернуть власть бессмысленной технике, и, конечно же, оружию, чтобы никто не посмел помешать спокойному существованию. Вот только оружие не умеет спать. И пройдет не так много времени, и снова грянет Смерть… А ведь известно, что одной Смерти не миновать, а двум не бывать…
Малейн шел, спотыкаясь под тяжестью Стайго, и повторял про себя заученные наизусть строки нового откровения. На каждое слово он делал шаг, все дальше и дальше уходя от смертельного края муравьев. Где-то много впереди брели остальные члены маленького отряда. Они договорились встретиться около маленькой речушки, пересекающей их путь.
Эдвард положил Стайго на изогнутый березовый ствол, уселся рядом. Вылил на ладонь спирта из фляжки, протер распухшие руки и щеки. Все тело горело и не хотело слушаться. Приходилось каждый раз напоминать себе — «Ты должен дышать».
Малейн расслабился, пытаясь успокоить боль. Освобожденное сознание раскрылось, впитывая информацию об окружающем мире. Эдвард почувствовал, как давит на него недалекое муравьиное царство. Могучий источник телепатической энергии непроницаемым куполом прикрывал весь ближайший сосновый лес. Он манил, он звал, он изо всех сил тянулся к недосягаемому человеку.
— Так вот почему муравьи нападали на нас так организованно… — отстранено подумал Малейн. Поднялся, взвалил отяжелевшего Стайго на плечи. Покачиваясь, двинулся в путь.
И когда впереди показалась глянцевая гладь воды, большущие цветки кувшинок и дым от небольшого костерка, Малейн уже не шел, а тяжело брел. Мертвый Стайго в такт шагам покачивал изуродованным лицом. Да и сам Эдвард выглядел не лучше.
Увидев командира, Кивин вскочил, покачнулся, с трудом устояв на ногах. Подошел к Малейну, взял Стайго на руки, донес до костра.
Легкий ветерок шелестел кронами над головой, качал широкие листья кувшинок. Сладкий, немного отдающий тухлятиной запах плавными волнами натекал на уставших путников.
Малейн развязал котомку, вытащил мешок из тонкой кожи, завязанный тугим узлом. Развязал. В мешке звякало несколько толстостенных глиняных баночек. Эдвард сбил с одной из них сургуч, зачерпнул пахучей жирной мази, протянул баночку Нели. Мазь смягчила боль от укусов, а глоток спирта прояснил затуманенную голову.
Кивин достал из сумки завернутый в пергамент пеммикан. Стряхнул объевшихся муравьев, отломил несколько кусков, а остальное спрятал обратно. Сладкая масса, состоящая из жира, сушеных ягод и кленового сахара, совсем не портилась, и легко утоляла голод.
Малейн съел свою часть, запивая пеммикан кипятком. Облокотился на изогнутый березовый ствол, откинулся. И с удивлением увидел острие стрелы, нацеленное ему в грудь. В нескольких шагам перед ним, натянув длинный лук, стоял человек. Присмотревшись, Малейн понял, что незнакомец не метс. Кожа его имела красноватый оттенок, длинные черные волосы были заплетены в косичку. Высокие скулы подчеркивали изгиб бровей.
— Наверное, это чистокровный иннеец, — решил Малейн. Исконные дети этих земель почти полностью ассимилировались, но до сих пор встречались в северных районах страны.
— Добрый день, братья! — произнес Эдвард на батви. Поднялся, показывая раскрытые ладони.
Иннеец улыбнулся, опустил лук. Из-за стволов вышло еще несколько иннейцев. Лица у них были покрыты разноцветными полосами, на мокасинах, сшитых из кожи лорса, виднелась вышивка. Штаны и куртки тоже были сделаны из кожи. Из-под рукавов курток выглядывали совершенно черные, словно запачканные в саже кисти.
— Странный обычай — красить руки в черный цвет, — подумал Кивин.
Иннеец протянул вперед раскрытую угольную ладонь, быстро заговорил на незнакомом языке.
— Я не понимаю, — сказал Малейн и покачал головой.
— Я приветствую молодых нуроу, — медленно подбирая слова, произнес Иннеец на батви. — Я счастлив, что в нашем племени появилось еще четверо настоящих нуроу. И хотя жаль, что они не стали истинно чернорукими, я рад приветствовать их.
Иннеец склонил голову, смоляная коса скользнула на плечо.
Малейн удивленно переглянулся с Кивином.
— Я тоже рад, вождь. — Нели вышел вперед и широким жестом поприветствовал иннейца.
Чернорукий улыбнулся молодому лучнику, шагнул к лежащему Стайго. Склонился. Зашептал что-то быстро и неразборчиво. Затем развязал мешочек, висящий на поясе, достал оттуда баночку с киноварью, нарисовал яркие полосы на щеках и лбу Стайго.