Круглые кубики

Анна Мосьпанов

Круглые кубики

Посвящается моим родителям Ирине и Давиду Бегун и любимому мужу Михаилу Мосьпанову

Глава 1

Я и Я

– Доктор, мне приснился страшный сон. Извращенный, я бы сказал.

– Что же вы видели во сне? Описать сможете? По возможности максимально подробно, чтобы я мог составить четкую картину происходящего.

– Доктор, там был секс.

– Ну, дорогой мой, секс – это не так плохо. Кого вы видели во сне? Женщину с мужчиной?

– Нет.

– Мужчину с мужчиной? Ну что ж, бывает. В конце концов, многим из нас присущ латентный гомосексуализм.

– Нет!

– Тогда я могу предположить, что вы видели женщину с женщиной. Или даже это было трио? Не стесняйтесь, мой дорогой, со специалистом нужно быть предельно откровенным.

– Да нет же, нет! Я не видел ничего подобного. Ничего из описанного вами.

– Вы меня озадачили. Не томите, расскажите, кого же вы все-таки видели. Кто там был?

– Я и Я.

Понимаю, вы сейчас решите, что я сумасшедшая. Или экзальтированная тургеневская барышня. Или сумасшедшая экзальтированная тургеневская барышня, что совсем плохо. Но, с другой стороны, если с самого начала лицемерить и выставлять себя эдаким «бабомолотом», могучей колхозницей, зачем-то спрыгнувшей с постамента у ВДНХ назло матери-прародительнице скульптору Мухиной и сбежавшей от всех бед в Германию, то что ж это будет потом? Ничего хорошего не будет.

Так что приходится признать, что я – слабая, впечатлительная, порой страдающая от собственных фантазий и переживаний девушка, которой – это важно – снятся сны. Самые разные. Иногда рваные, как рассыпавшиеся листки отрывного календаря: здесь какой-то кусок из января зацепился за март и зачем-то потянул за собой сентябрь следующего года. Там – воскресенье 1979 года плавно перешло в понедельник 1996. Иногда – концептуальные и сложносочиненные, как фильмы любимого Педро Альмодовара.

Безумие, страсть, мистика, ненависть, зависть – и все это щедро полито соусом моих собственных фантазий и нереализованных желаний. Такие слоеные пирожки – очень хочется съесть, но совершенно не знаешь, каковы последствия для фигуры. Иногда меня посещают документальные сновидения – просто хронологическое воспроизведение событий прошедшего дня, недели, месяца. Всякое бывает.

Но такие выходки подсознания, как сегодня ночью, – это впервые.

Как-то давно мне уже снился подобный сон. Но я его толком не запомнила. Что-то такое уже мелькало. А сегодня… Накануне я легла в районе часа ночи. И перед этим весь вечер работала. А утром же вставать в 6.30. Мужа отправлять – жизни спасать и души человеческие врачевать. Сами понимаете, какая на мне ответственность лежит. Потом еще самой работать цельный день. Короче говоря, легла я с ощущением, что нужно не проспать и успеть тысячу дел.

И вот снится мне сон, что у меня не один муж, а два. Абсолютно одинаковых. То есть у мужа моего есть брат-близнец, о котором я узнаю совершенно случайно и именно сейчас, спустя энное количество лет совместной жизни. И снится мне, что моя основная проблема – это каким-то образом их различить. И что ходят эти двое чудесных мужчин исключительно в одинаковой одежде, живут почему-то оба в моем доме. Точнее, в нашем доме. Дом-то – один на всех. И работают оба в одной и той же клинике по утрам, а вечером занимаются одной и той же частной практикой.

А надо сказать, что муж мой – доктор. Не просто доктор – доктор-психиатр. Это весьма важный момент, наложивший определенный отпечаток на нашу семейную жизнь, образ мыслей и круг общения. Не в том плане, что сапожник без сапог, хотя кто его знает…

Ладно, я о чем рассказывала… О сне. О двух моих мужьях. И оба работают врачами-психиатрами.

Так вот, два славных человека совершенно не мешают мне заниматься работой, разделяют мои увлечения, изучают вместе со мной иностранные языки, ходят на выставки, играют в теннис, и… как-то все очень гармонично идет.

Про секс не спрашивайте. Не видела я его во сне. Врать не буду, чего не было, того не было. Но, судя по всему, все у нас было хорошо, без фанатизма и без драм, иначе я бы запомнила.

И вот одна только беда. Различить их мне никак не удается. А один, зараза, не может есть киви. Аллергия у него. А другой может. На самом деле киви не могу есть я, но это к делу не относится. И еще что-то там один из них не ест, а другой ест. Что-то такое очень банальное. Примитивное. Типа картошки. Не запомнила, что именно.

И я все время боюсь этого одного отравить. Просто какой-то навязчивый страх, сжимающий горло и портящий мне ежедневные кухонные вахты. А других проблем вроде как и нет совсем. Причем вообще – и денег полно, и жизнь устроена и налажена, и друзья чудесные, и жена-красавица вечером на шею обоим бросается. Эдакая картинка из учебника по домоводству образца 1956 года. То есть тот факт, что в доме два совершенно одинаковых мужика живут, мне как женщине, жене, гражданке и полноправному избирателю не мешает. А вот киви – это да, это проблема. Это вам не Гамлет. Это серьезно.

Да, так вот. Теперь, собственно, цимес.

Проснулась я еще до будильника от телефонного звонка. Телефон звонил и звонил. Было очень рано. Я, мало того, что не успела проснуться, еще и споткнулась об деревянную лошадку, которую забыл у нас сын моей подруги, и мысленно обматерила обоих наглецов.

Это ж надо! Двое здоровых мужиков в доме и не могут порядок навести, лошадку с дороги убрать, ту-ды их в качель! Включить свет, чтобы не биться об углы, мне в голову не пришло.

Звонили из клиники. Срочно.

– Извините за беспокойство. Это доктор Фишер, дежурный врач. А можно вашего мужа к телефону? У нас очень серьезная проблема. Я понимаю, что еще рано и звонок домой – это крайний случай, но, поверьте, я бы не стал беспокоить без необходимости.

– Не стоит извиняться, – говорю в полусне. – Сейчас я позову. Вам какого?

– Простите? Я вас не расслышал.

– Вам какого именно доктора? – говорю чуть громче. – У меня их два. Вы скажите, какого именно, и я немедленно разбужу. И не переживайте, пожалуйста. Мы привыкли.

– Э-э, простите, фрау… Боюсь, я вас не совсем понимаю. Это номер Михаэля, психиатра, верно?

– Совершенно верно, – отвечаю, – только здесь живут два психиатра. Поэтому я и спрашиваю…

– Простите за беспокойство, – полушепотом говорит человек и вешает трубку.

И вдруг меня как ушатом ледяной воды окатывают. Медленно и необратимо наступает осознание того, что это был сон. А сейчас – явь. И что я только что совершила преступление.

Полупроснувшийся мозг склеивает из обрывков сна жуткую картину. Там умирает какой-то больной, и нужно его спасать, и для постановки дифференциального диагноза – привет доктору Хаузу! – срочно необходим мой муж.

Без него, без моего мужа, – хана! Больной истечет кровью прямо на операционном столе, его даже некому зашить-заштопать (это особенно актуально в психиатрии). А тут – я с просьбой выбрать одного из докторов согласно прейскуранту. И нет бы, дурочка, скидки какие предложила или сказала бы: «Возьмите обоих! Мне для хорошего дела ничего не жалко». Так ведь нет. Начала торговаться. Подло, низко и совершенно безвкусно. Ах, вам какого подать? Вам левого или правого? Вам завернуть или так донесете?

Любой бы смутился от такого отношения. Любой человек. Что уж говорить о дежурном враче, который сутки отстоял на ногах, спасая человеческие жизни. Он. Он… Немедленно всплывают все когда-либо слышанные клише о ночных дежурствах.

Он выпил литры кофе и наполнил плохо промытую пепельницу с отколотым краешком дурнопахнущими бычками. Вопреки всем угрозам, кричащим с сигаретных пачек, всем этим страшным черным словам, написанным шрифтом для слабовидящих на белом фоне. Он работал на износ и ни на секунду не забывал о высшей ценности – жизни пациентов. Он… Моя фантазия разыгрывается, эмоции набирают оборот, а пафос зашкаливает.