Страница 11 из 11
Водить машину на Кипре было сложно только на первый взгляд. На самом же деле после московских дорог езда здесь оказалась раем. Водители все как один были вежливы и внимательны. Правила соблюдались неукоснительно. Никто не пролезал вперед по встречной, никто не давил в бешенстве на клаксон. А уж к арендованным машинам аборигены относились так снисходительно и почтительно одновременно, что Лиза поначалу даже смущалась. Но потом привыкла и только благодарно улыбалась в ответ. Дороги были ровные, с четкой разметкой – никаких колдобин или ям, никаких «лежачих полицейских». Только маркировка на асфальте, призывающая сбросить скорость. И все послушно тормозили.
Но главной приятностью, разумеется, было море. Огромное, переменчивое. То бурное и кричащее, то шепчущее и спокойное. Лиза облюбовала себе местечко на камне около самой воды и после заката часами сидела на берегу, обдаваемая солеными брызгами и вдыхая живительный аромат. Сашка, наигравшись и набегавшись за день с новыми подругами, уходила спать. Маша отправлялась с появившимся у нее курортным бой-френдом – сыном председателя правления известного в России банка – в близлежащий паб. Лизу удивляло то, что на Кипре так много русских детей. Расспрашивая своих общительных дочурок, она выяснила, что практически все дома у моря заселены семьями из Москвы. А англичане, которые исторически считают остров чуть ли не собственностью Соединенного Королевства и переезжают сюда жить на пенсию, селятся по большей части в горных поселках, мешаясь с коренным населением.
Несмотря на обилие русских соседей, заводить новые знакомства Лиза не собиралась. Она и в Москве-то не часто приглашала и принимала гостей – как-то все времени не хватало. А если и была возможность, она чаще всего находила отговорки. Приятней было провести вечер дома, в тишине, почитать книгу. А не тратить время на бессмысленную женскую болтовню, изобилующую рассуждениями на предмет одежды, косметики, салонов Haute Couture. Это все было скучно и неизменно навевало на Лизу зевоту. Но дома в Москве по вечерам было уютно и хорошо, а здесь, на Кипре, почему-то становилось грустно. Иногда вместе с темнотой накатывала такая жуткая тоска, что белый свет становился не мил.
Лиза сидела на берегу и всматривалась в потемневшую воду. Вокруг бродили влюбленные парочки, слышались приглушенные голоса, восторженные вздохи, и сам воздух наполнялся возбуждением курортной жизни. А Лиза была одна. В доме ждала пустая постель – не к кому прижаться, некого обнять, некого приласкать. А так хотелось, что просто голова кругом шла. Лиза с нетерпением, как манны небесной, ждала каждого приезда мужа. Но он, привыкший к их «раз – максимум два в месяц», словно и не замечал состояния жены: ее пылких взглядов, умоляющих прикосновений, неизбывной тоски в глубине голубых глаз. Он носился по пляжу как мальчишка, играл с дочками в мяч, не вылезал из воды, возил семью по разным историческим местам, а вечером падал в постель, усталый и довольный, чтобы моментально заснуть. Лиза лежала с открытыми глазами до самого утра. Но сама напроситься не смела. В воскресенье Дима, отдохнувший и посвежевший, уезжал. Лиза оставалась, мрачная и раздраженная. Чтобы с надеждой ждать его следующего приезда.
Наконец лето подошло к концу. Лиза, страшно соскучившись по Москве и устав от Кипра, с радостью упаковала чемоданы и повезла дочек домой. Испытание Кипром, слава богу, осталось позади. Вернулась нормальная, полная забот и мелких радостей, семейная жизнь. Родной дом, где все было продумано и обставлено не каким-то дизайнером, а ею самой, привычный распорядок дня, украшенный кучей крупных и мелких дел. За день даже не хватало времени, чтобы все успеть, хотя Лиза крутилась как белка в колесе – школа, поликлиники, занятия Маши с репетиторами, спорт, уроки, покупки и возвращение опустевшему дому уюта и сверкающей чистоты. Засыпала она уставшая, но с сознанием того, что день прожит не зря.
Все шло, как и прежде, хорошо. Лиза блаженствовала. После Кипра она получала удовольствие от всего, что окружало ее в родном доме, в родном городе. И даже думала о том, что лето на Кипре прошло не зря – благодаря трем месяцам вдали от дома теперь, в сравнении, она чувствовала себя самым счастливым человеком. Длилось это чудное состояние до тех пор, пока Дмитрий Львович все не испортил одним своим словом.
Вообще-то, давным-давно, сразу после рождения Маши было решено, что она, окончив школу, будет поступать в МГУ. Лиза заранее обо всем договорилась – деканом факультета социологии работала ее бывшая школьная подруга, которая прекрасно знала, что, как, кому, когда и почем. Так что неожиданная идея отправить ребенка в Кембридж была не только спонтанной, но и совершенно необдуманной. Дмитрий Львович даже не посоветовался с женой – просто и однозначно поставил ее перед фактом. Елизавета Андреевна вспылила. Обычно спокойная и терпеливая, она совершенно вышла из себя. Дмитрий молча выслушал все ее излияния и заявил: «Все будет, как я сказал. Спорить бесполезно». Развернулся и вышел из супружеской спальни. Сердце Елизаветы Андреевны подступило к самому горлу. Мешало дышать и вызывало тошноту. Так уже было однажды – года три назад, – когда расторопная соседка, напросившись к ней на чай, радостно доложила, что Дмитрий Львович был замечен в казино с молодой любовницей. Сомнений не было – так они друг на друга смотрели и даже держались за руки на людях. Соседка тут же предложила услуги какой-то знакомой бабки-колдуньи, чтобы избавиться от соперницы. Но «можно и заказать эту шлюшку – дороже, зато надежней» – вдогонку предложила она. Лиза тогда расплакалась. Соседку попросила немедленно уйти и оставить свои комментарии и предложения при себе. Было такое чувство, что ее уютный семейный мир – единственная ценность, которая была у нее в этой жизни, – рушится прямо на глазах. Но Лиза тогда смогла все заново отстроить – переключилась целиком и полностью на детей. А Диму стала воспринимать как необходимую, но и неподвластную ей часть бытия. С тех пор пару раз она слышала подобные вести и от других «доброжелателей». Но не реагировала бурно. Даже не пыталась выяснить, была ли это все время одна и та же девушка или он менял их как перчатки. Ей это было по большому счету все равно.
А вот Кембридж сейчас оказался таким же страшным ударом, как и те первые дурные вести. Лиза с ужасом поняла, как сильно изменился Дима. Позади остались времена, когда они вместе принимали решения, когда муж советовался с ней, когда она помогла поставить на ноги его небольшую тогда компанию, серьезно пошатнувшуюся в девяносто восьмом. И даже продала ради поддержки предприятия доставшуюся ей от бабушки огромную трехкомнатную квартиру на Тверской. Лиза никогда не ставила ему это в укор – считала своим долгом. А вот сейчас захотелось припомнить зарвавшемуся мужу все. Лиза расплакалась, как девчонка, от жалости к себе – ее пытались разлучить с самым дорогим, с тем, что было смыслом ее жизни и надеждой на завтрашний счастливый день. Но, как это ни странно, злость на мужа вытекала из Лизы вместе со слезами. Она задумалась, решила, что Дима тоже по-своему заботится о благе дочерей. Хочет дать им лучшее. Утерла слезы и пообещала себе при случае спокойно объяснить мужу все: что МГУ не хуже – проверено временем и многими вышедшими оттуда теперь знаменитыми и достойными людьми, что нельзя лишать ребенка привычного круга общения, отсылать от дома и семьи.
Случай поговорить представился не скоро: Дмитрий Львович, словно нарочно, избегал возможности остаться с женой наедине. Возвращался поздно и сразу ложился спать, утром на скорую руку пил кофе и уезжал. Лиза ждала. В один из выходных, спустя месяц после первого упоминания о Кембридже, девочки уехали всей школой на экскурсию, а супруги волей-неволей остались дома одни. Лиза приготовила завтрак, накормила мужа, никак не демонстрируя своих намерений, и они, как в старые добрые времена, отправились прогуляться по лесу.
– Дим, – Лиза взяла мужа за руку, – ты меня еще хоть капельку любишь?
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.