Страница 41 из 45
— Из новеньких? — обратился он к Василию. — Я вижу, ты мечешься, не находишь себе места. Растерялся?
— Есть немного, — ответил Василий. — Вот, Страшного суда жду.
Мужчина звонко рассмеялся.
— Страшный суд? Нет, это преувеличение. Сейчас я тебе все объясню. Не часто я это делаю для вновь прибывших, но и новенькие не часто бегают по всей Системе. Они обычно жмутся в кучку где-нибудь у края облака. Чутье подсказывает мне, у тебя есть шанс остаться. Ты кто?
— Я Василий Сурепкин, российский бизнесмен.
— Бизнесмен? Странно, а мне показалось… Ну да ладно. Я Павлов, Иван Петрович, физиолог. Эта система, энергетическая субстанция, представляет собой временное образование, которое единый галактический разум создает на орбите Солнца через определенные промежутки времени для определения ценности умерших людей. Вокруг Земли существует тонкая энергосфера, которая при отключении сознания человека создает энергетическую копию его нейронных соединений и поддерживает эту копию до тех пор, пока не образуется Система. Это происходит каждые пол-тора-два месяца. Система переснимает копии и рассматривает их. Если способности мозга значительны, мозг сохраняется, вливается в Систему и становится частью галактического разума, если нет, то, увы, копия стирается.
— А чем занимается Система?
— Она собирается специально для отбора индивидуумов с высоким интеллектом и пополнения галактического разума.
— А чем занимается галактический разум?
— О, задачи у него грандиозные. Человеческому разуму даже представить сложно, что находится под его воздействием. Это и новые исследования, и реконструкция галактики, и предотвращение коллапсов, грозящих галактике гибелью. Это связь с разумными субстанциями других галактик, и еще многое другое, что моему разумению недоступно. Что касается Земли, здесь действует коллегия земных разумов. Начиная со времен древнего Египта и цивилизации майя, образовалось земное отделение галактического разума. Руководит нами Аристотель. За два тысячелетия наше отделение смогло предотвратить падение нескольких крупных астероидов. Один из них, тунгусский, взорвали в атмосфере над глухой тайгой. Разрушения минимальны. Поддерживаем комфортный климат, пытаемся снизить последствия промышленного загрязнения атмосферы, предотвратить глобальное потепление, и многое другое. Работы хватает. Если ты окажешься подходящим кандидатом, сам примешь в ней участие.
В это время непреодолимая сила потащила Василия в сторону.
— Ну, прощай, тебе пора, — сказал Павлов, и Василий улетел прочь.
Он полностью потерял способность управлять своим полетом. Неведомая сила тащила его куда-то в центр облака. Он оказался рядом с большой сверкающей гроздью. Когда оболочка кокона Василия соприкоснулась с оболочкой грозди, он вдруг увидел себя в большом зале, заполненном людьми. Часть людей сидела на возвышении за длинным столом, другая часть заполнила ряды скамеек внизу, образуя зрительный зал или, скорее, судебный зал. Все эти люди выглядели довольно странно. Они были одеты в одежды, представлявшие различные стили всех эпох человеческой цивилизации. Василий видел римские тоги, средневековые ботфорты, кудрявые напудренные парики, окладистые бороды, нелепые бакенбарды и усы под шляпами-котелками. Было шумно и оживленно. Эти люди рады были видеть друг друга, они обменивались приветствиями, новостями. В зале стоял ровный гул. Тихо было лишь в том углу зала, где ожидали своей участи "подсудимые".
Но вот председатель, а это был Аристотель, встал со своего места в президиуме и поднял руку. Мгновенно воцарилась полная тишина.
— Уважаемые земляне, только что прибывшие к нам! — обратился Аристотель к группе людей, в которой был и Василий. — Мы приветствуем вас в нашей обители. Ваш земной путь окончен. Многие из вас отправятся отдыхать. Некоторые примут на себя новые трудные и почетные обязанности. Не всем они под силу. Кому из вас доверить их, решит наш Совет старейшин. Разрешите представить его членов: Альберт Эйнштейн, Исаак Ньютон, Чарльз Дарвин, Леонардо да Винчи, Дмитрий Менделеев….
Аристотель перечислял членов Совета по порядку, они вставали и кланялись залу.
— Друзья мои, коллеги, представители единого разума, — обратился Аристотель к Совету. — Мы снова собрались в нашей родной Солнечной системе, чтобы рассмотреть качества вновь прибывших интеллектов и их ценность для нашего сообщества. Мы должны будем решить сейчас, кто из них обладает творческим даром, незаурядностью и нестандартностью мышления и вольется в сообщество, а кто будет стерт, отключен от источника энергии.
Василий сжался от ужаса. Все было буднично и обыденно и совсем не походило на жуткие картинки Страшного суда, которые он любил разглядывать в старой деревенской церкви. Все было просто и прагматично — нужен, не нужен, и оттого еще более страшно. Он видел, как отправили на стирание бабку, за ней разбившегося байкера. С пассажирами "Боинга" разбирались дольше. Все сидящие в президиуме высказывали свое мнение. Решало не большинство, а единодушие, так как в ходе обсуждения постепенно все соглашались с одним мнением, находя его резонным. Если же кто-то был не согласен, он пытался переубедить других, и либо преуспевал в этом, либо переубеждался сам. Из всего состава пассажиров разбившегося в аварии "Боинга" не подверглись стиранию лишь два человека. Один из них был нобелевским лауреатом, другой писателем. Василий понял, что его шансы равны нулю, и потому без особого страха, чувствуя в душе лишь пустоту и безразличие, предстал перед Советом.
— Это Василий Сурепкин, бизнесмен, — объявил Менделеев. — После окончания техникума проработал четыре года на заводе, потом ушел в бизнес. Создал большую торговую сеть, приносящую миллионные прибыли.
— Что ж, все ясно, — сказал Аристотель. — Не нужен! Старейшины?
"Нет, нет, нет…" — понеслись по цепочке отрывистые ответы, напомнившие Василию удары молотка, забивавшего гвозди в крышку его гроба.
— Постойте! — внезапно закричал он. — Как легко и быстро вы судите! А что вы обо мне знаете? Я, между прочим, большие деньги выделял на благотворительность, в детские дома, в пансионаты для престарелых….
Члены Совета странно посмотрели на Василия, кто-то хихикнул.
— Извини, дорогой, — мягко сказал Аристотель, — ты нас не за тех принимаешь. Мы не Страшный суд и вообще не суд. Мы не наказываем и не награждаем. Зачем нам этим заниматься? Мы, если можно так выразиться, приемная комиссия. Принимаем тех, кто нам нужен. Мы не судим поступки людей, не определяем, хороший этот человек или плохой. Мы определяем, будет ли этот человек нам полезен или нет. Итак, продолжим голосование.
Звонкие "нет" покатились дальше по цепочке президиума. Вдруг из глубины зала выбежал какой-то человек.
— Постойте! — воскликнул он. — Дайте мне сказать.
Человек этот, судя по одежде, был современником Василия. Василию показалось, что он где-то его видел, но не мог вспомнить где.
— Я работал начальником цеха, — заговорил человек, — где молодой конструктор Сурепкин внедрял изобретенную им установку для намотки туалетной бумаги. Так вот, уважаемые члены Совета, эта разработка великолепна, а ее автор безусловно талантлив. Мы изготовили и продали множество этих установок в стране и за рубежом, и на ее основе был создан завод намоточных агрегатов.
Василий вспомнил говорившего человека. Это был Михалыч, начальник цеха, с которым они когда-то отчаянно ругались из-за каждой шестеренки. Члены совета переглянулись. Никто не решался "вбить" очередное "нет".
— Испытательный срок? — обратился к президиуму Аристотель.
Все дружно закивали головами.
— Есть предложение оставить данный интеллект на испытательный срок до следующего сбора Совета старейшин, — провозгласил Аристотель. — Вам, — обратился он к Василию, — будет выдано задание, и от его выполнения будет зависеть решение вопроса о стирании. Старейшины?