Страница 7 из 49
Хомякова убили вчера в лабиринте, ударом кистеня по затылку. Федорчук был застрелен в Симеизе сегодня.
Третье лицо ни о чем не говорило ни Жарову, ни Дарье, но его узнали Ганна и Пятаков, которых привезли из Гурзуфа. Это был Михаил Шмаков, тот самый курортник, который исчез в лабиринте первым. Именно он и был повешен на дереве в лесу, и у него в кармане обнаружили пластиковую карточку Федорчука.
Когда процедура опознания закончилась, Жаров и Пятаков решили наконец хорошенько выпить, чего не удалось им вчера. Ганна пожелала к ним присоединиться.
Девушке теперь уж точно нечего было делать. Еще сегодня утром она все же надеялась, что клиент, исчезнувший в лабиринте, вернется. Теперь ее миссия была завершена, и надо срочно ехать в Симферополь, на свою фирму, так сказать, с докладом.
Они зашли в первое попавшееся кафе и выбрали столик в углу — самое удобное в зале место, благо что кафе было пустым. Для Ганны заказали бокал выдержанной мадеры, а для себя — два по сто водки.
— Мне кажется, что я видела этих двоих раньше, толстого и тонкого, — сказала девушка.
— Ты дала об этом показания? — спросил Жаров.
— Меня никто не спрашивал. Спрашивали только о том, с кем встречался парень, с которым я была, этот Миша. А он ни с кем специально не встречался. Странно он себя вел вообще. Никуда от себя не отпускал, только разве что в туалет. И вот, как-то раз мы обедали в открытом кафе, я пошла в туалет и увидела их, они сидели неподалеку от кафе и кого-то, как я подумала, ждали. И другой раз, в то самое утро, как Миша исчез, я видела их на пятачке, они сидели в большом джипе. Когда мы прошли мимо, джип поехал. Такое ощущение, что они за нами следили.
— Джип! — воскликнул Пятаков. — «Лендровер». Я видел его следы прямо за моим лабиринтом.
— Я тоже видел следы, — вспомнил Жаров. — В сторону танцплощадки.
— А тебе они не показались странными? — спросил Пятаков.
Жаров пожал плечами:
— Не могу понять, что мне показалось, но что-то определенно в них не то. Я не разбираюсь в следах. Ты говоришь, что узнал «Лендровер», а мне они вообще показались сначала следами какого-то небольшого грузовичка.
— Джип — он, в принципе, и есть грузовичок, только более изящный. Эти следы не похожи на обычную парковку. Машина будто никак не могла устроиться и ездила туда-сюда.
— Зачем джипу ездить туда-сюда?
— Уж не знаю. Но я никогда раньше не слышал о таком способе парковки джипа.
Жаров помолчал. Он вспомнил странную покрышку, найденную в лесу. Какая-то мысль забрезжила в его голове: между этими следами и покрышкой чувствовалась связь — хотя бы потому, что и следы и покрышка были явлениями одной группы. Но Пятаков поспешил разлить по рюмкам оставшуюся в графине водку, Жаров выпил, мысль растворилась в пряном спиртовом тепле…
Выйдя из кафе, они тотчас поймали такси на Гурзуф. Хотелось проводить девушку до гостиницы «Южная», чтобы она собрала свои вещи, и посадить в маршрутку на Симферополь. Еще больше хотелось взглянуть на эти странные следы. А больше всего — хотелось еще немного выпить, где-нибудь в гурзуфском «Чайнике»…
Когда девушка села в маршрутку до Симферополя и скрылась за поворотом, помахав на прощание ладошкой, Жаров горестно вздохнул и постановил забыть ее как можно скорее.
Они спустились на набережную и направились в сторону лабиринта. По пути, не сговариваясь, завернули в «Чайник» и пропустили по стакану сухого вина.
Уже на походе к лабиринту Жаров подумал, что правильнее было бы позвонить Пилипенко и поделиться новыми соображениями.
— Говори быстрей, я занят, — сказал следователь.
Жаров сообщил о том, что за девушкой и убитым следили те двое, по крайней мере два дня.
— Это для меня не новость, — сказал Пилипенко. — Что еще?
Жаров, уже упавшим голосом, поведал о странных следах джипа на аллеях.
— И с этим ты опоздал, дружище!
Жаров хотел было спросить, а что означают эти следы, как вдруг остановился, пораженный. Пятаков, шедший несколько сзади, налетел на него, но тут и он увидел это.
Над купами деревьев, где-то в районе лабиринта, медленно плыл человек. Видна была его верхняя часть, человек будто летел стоя, двигаясь с северо-запада на юго-восток.
— Прямо над моим лабиринтом! — вскричал Пятаков. — Так вот как они исчезают.
Жаров тряхнул головой, будто надеясь смахнуть это невозможное видение. Меж тем торс над деревьями спокойно двигался.
— Эй, что ты там молчишь? — раздался в трубке голос следователя.
Человек в воздухе держал руку, отставив локоть, будто говорил по мобильному телефону. Что-то в его фигуре показалось Жарову знакомым. В следующую секунду он понял, что это Пилипенко и есть, и говорит он по телефону именно с ним.
— Я тебя вижу! — воскликнул Жаров. — Что ты там делаешь, как это у тебя получается?
Пилипенко завертел головой и тоже увидел Жарова с Пятаковым.
— Элементарно, Ватсон, — сказал он. — Следственный эксперимент.
Связь оборвалась. Издали было видно, как Пилипенко захлопнул трубку телефона, опустил ее в карман и обратился к кому-то внизу. В этот момент его движение остановилось, затем фигура поплыла в обратную сторону.
Жаров уже все понял. «Неизвестно, что хуже, — подумал он, — если тебе спьяну мерещится летающий человек или если ты, опять же спьяну, не сразу можешь сообразить, каким образом у него получается летать».
Быстрым шагом дойдя до лабиринта, Жаров и Пятаков увидели операторский кран, в корзине которого стоял следователь и руководил какими-то работами, которые велись вблизи сооружения. Пятаков недовольно сморщился:
— Могли бы меня предупредить.
На горизонтальной ветке ливанского кедра сидел верхом лейтенант Клюев. Перед ним, огибая ветку сверху, лежал тот самый кусок покрышки, который всех озадачил вчера. Через него была перекинута веревка.
Так вот откуда взялась эта поперечная полоса! Жаров все понял — и каким образом исчез из лабиринта человек, и для чего понадобилась покрышка, — понял еще до того, как из-за обреза ширмы лабиринта поднялся на веревке в петле розовый обнаженный манекен.
— Вот почему на ветке не было никаких следов, — проговорил Жаров.
— Все было очень просто, — сказал, спустившись на землю, следователь. — Я сразу предположил, что его вытянули из лабиринта через эту ветку, как рыбак вытаскивает бычка. Только не мог понять, откуда взялась такая нечеловеческая сила.
Конец веревки был привязан к бамперу милицейского, «уазика». Двигаясь и натягивая веревку, машина оставила на земле почти такие же следы, что и джип.
— Они не могли напасть на него, потому что он всегда был с девушкой. Вот и пришла им такая оригинальная идея порыбачить над лабиринтом. Чтобы накинуть петлю на шею сверху, не надо быть особенно ловким. Остальное — дело техники.
— Человек был убит в лабиринте, — сказал Жаров.
— Да. И только потом его доставили в лес и повесили на сосну. А кусок покрышки, который послужил подкладкой для троса или веревки, выбросили за ненадобностью.
— Через некоторое время они снова вернулись в лабиринт, — задумчиво проговорил Жаров. — Интересно, зачем?
— Вот и я тоже думаю — зачем?
— Но ведь у тебя уже есть версия? — настаивал Жаров.
— Разумеется. Но, прости, не могу ничего больше тебе сообщить как представителю прессы. Это дело особой важности. А ты пока сам подумай: у тебя самого достаточно данных.
Следователь не сказал больше ни слова, сел в машину и умчался, оставив своих коллег разбирать последствия эксперимента.
Жаров ждал его звонка весь следующий день, но сам не звонил, зная, что Пилипенко для чего-то вызвал из Симферополя спецбригаду. В городе проводилась некая важная операция, секретная даже от своих.
Заварив себе пол-литра крепкого кофе, журналист занялся делами газеты: по горячим следам стал сочинять статью о странных событиях, связанных с гурзуфским лабиринтом.
Итак, некий Михаил Шмаков, киевлянин, приезжает в Ялту.