Страница 12 из 49
— Позвони шефу, — распорядился Длинный. — У меня что-то мобильник барахлит.
— Да? И у меня тоже. Что-то с ретранслятором, наверное…
Клетчатый достал мобильник, ткнул пальцем в клавишу.
— Ага, есть сигнал, хоть и слабый… Шеф, нужны идеи! Мы тут нашли кое-что, и оно совсем не вяжется с теорией. Пацана дождаться надо, а со стариком небольшая проблема: делся куда-то… Что? Ясно… Выполняем.
Клетчатый выключил мобильник и обратился к Длинному:
— Пацан уже на фабрике. Шеф видел сверху, как он подходил к проходной. Поэтому запирай дверь — и за работу. Ни одна собака больше сюда не войдет.
— И не выйдет, — тихо подтвердил Длинный, похлопывая себя портретом по ноге.
Он направился в сторону проходной, и Андрей услышал, как запирается железная дверь. Через минуту дворик опустел. Андрей вышел из своего укрытия. Он точно знал, где спрятался дед. Черный пластиковый пакет с тормозком стал теперь лишней обузой. Андрей спрятал его меж ребер радиатора.
Кирпичный дворик был ограничен проходной, углом внешнего забора и длинным г-образным зданием хозблока, которое разделялось на несколько помещений: раздевалка и душ, комната отдыха, кухня и столовая. Со стороны двора фабрики к хозблоку примыкал небольшой домик — его занимал дед и называл своей сторожкой. Раньше здесь помещалась маленькая котельная, она отапливала проходную и хозблок. На самом деле служебным помещением деда считалась проходная. Но он облюбовал себе пристройку и поселился в ней, а начальство закрывало глаза на его самовольство, как и на кроликов, как и на многое другое — например, на гостей, которые часто приходили к нему в те времена, когда дед пил водку. Но теперь он завязал, и гости перестали к нему ходить.
Андрей впервые в жизни пожалел, что дед держит свое клятвенное слово. Вот бы сейчас появился кто-нибудь с бутылкой, попытался войти, набрав известный код числа и месяца, если, конечно, этот пьяный гость смог бы вспомнить, какое сегодня число.
Потом бы он бегал вокруг, звал деда, увидел бы джип в кустах, заподозрил неладное, вызвал бы милицию… А может быть, и не вызвал, испугавшись джипа: ведь джип — это обычно бандиты, а связываться с ними… Да и милиции этот пьяный друг тоже мог испугаться и просто пошел бы домой, пить свою водку на кухне…
В сторожке от старой котельной остались котлы — два вертикальных цилиндра. Между ними была щель, а за котлами — ниоткуда не видимый проход, ведущий прямо в кухню. Он получился оттого, что здесь ремонтировали трубы и забыли заложить продолбленную стену.
Это был даже и не проход, а небольшой лаз, со Стороны кухни прикрытый куском фанеры — старой Доской почета фабрики, где в три ряда красовались черно-белые лица рабочих.
Именно в кухню мог уйти дед, а не в окно, которое заколочено толстым гвоздем — сам Андрей и забил его прошлой осенью, чтобы не хлопало от ветра.
Значит, дед был сейчас где-то в г-образном здании, в столовой или в комнате отдыха. Раздевалка и душ находились по правую сторону коридора, который разделял здание, проходя как раз по плечу буквы «г». Вряд ли дед рискнул бы идти этим коридором, не зная, куда направились бандиты.
Но Андрей это знал: Длинный и Клетчатый хлопнули дверью, ведущей во двор фабрики. Третий, их главарь, был сейчас далеко: в административном здании или в цеху, иначе как он мог увидеть сверху, что Андрей прошел на фабрику? Возможно, он уже проник и в саму «Зону-Б». Андрей был совершенно уверен, что эти люди хотели попасть именно туда.
Зачем? Это другой вопрос… Но наверняка не металлолом собирать.
Андрей приоткрыл дверь хозблока. Узкий коридор с коричневым деревянным полом освещался двумя зарешеченными лампами — над этой и противоположной дверью. Направо — раздевалка и душ. Налево — комната отдыха, столовая, кухня. Андрей прокрался налево, открыл дверь, прислушался. Тишина. Только капает на кухне вода, размеренно звеня о железную раковину.
В комнате отдыха стояли теннисный стол и стол для игры в домино, деревянная лавка, кожаный диван и тумбочка под телевизор, который отсюда давно унесли. На стене висели блеклые плакаты, изображающие красивых людей на улицах красивого города, среди них — портрет одного из погибших друзей деда, написанный поверх какого-то лика коммунистических времен. В данном случае дед умудрился сохранить нетронутым строгий неброский костюм члена Политбюро.
Андрей вошел в столовую. Помещение было совершенно пустым: по доскам пола, исчерканным железными ножками стульев, катались тени ветвей, словно подметая пол. Кусты сирени, старые и высокие, будто деревья, росли под окнами столовой, выходящими во двор фабрики. Они хорошо защищали Андрея. Не опасаясь быть замеченным со двора, он пересек помещение столовой и вошел в кухню.
Дед был там. Он сидел на полу у стены, опустив голову; казалось, что он спит. Его рука сжимала кусок водопроводной трубы с загнутым переходником на конце. Маленькая лысина и седые волосы по ее краям были залиты кровью.
Андрей подошел. Он вспомнил какое-то кино, где полицейский пощупал у раненого шею и заключил: «Мертв!»
Андрей протянул руку, чтобы пощупать у деда шею; правда, он понятия не имел, в каком месте ее щупать и что там может нащупаться.
Дед поднял голову. Андрей отдернул руку.
— У тебя кровь! — воскликнул он. — Они тебя ранили.
— У меня кровь! — неправильным эхом откликнулся дед и снова опустил голову на грудь.
Надо перевязать рану… Андрей достал носовой платок и намочил ткань под краном. Дед снова зашевелился, когда Андрей стал промывать рану. Удар пришелся прямо в центр дедовой лысины, «тонзуры старого клоуна», как он сам ее часто называл, смешно похлопывая себя по макушке ладонью.
Рана была небольшой, неглубокой, кровь уже не текла, и перевязки не требовалось. Андрей разжал у деда пальцы и вытащил водопроводную трубу. Несколько раз взмахнул ею в воздухе. Отличное оружие! Только вряд ли можно использовать его против трех человек, которые наверняка знают приемы и, скорее всего, вооружены. Недаром ведь Клетчатый сунул руку в карман, когда Андрей чихнул…
Он уложил деда вдоль стены. Дед застонал, Андрей заметил, что его левая нога как-то неестественно вихляется. Сломана, вывихнута?
Он пролез мимо котлов в сторожку, нашел там старый ватник, заодно осмотрел двор фабрики из окна. Никакого движения. Совершенно не ясно, где сейчас находятся бандиты. Где-то далеко на лесной дороге гремел мотоцикл…
Андрей вернулся на кухню, скатал ватник и подложил деду под голову. Тот открыл глаза и пробормотал:
— Вторая смена… Закрыть наряд…
Похоже, он просто бредил, потому что смены, наряды и прочее бытовало на фабрике в те годы, когда фабрика работала.
Что делать? Надо позвонить в милицию, но единственный телефонный аппарат — в здании администрации. Вот бы как сейчас пригодился мобильник! Во всем классе только у Андрея и у еще одной девочки, тоже из бедной семьи, все еще не было мобильника. Он вспомнил, как только вчера говорил об этом с отцом…
— Да зачем он тебе нужен? Вот игрушку нашли! — говорил отец, оправдывая бесполезность «игрушки», на которую просто не хватало денег.
— А вот будет критическая ситуация! — возражал Андрей.
— Ну какая? Предложи мне ситуацию, и тогда я подумаю насчет мобильника.
Андрей попытался, но так и не смог представить никакой ситуации. Помнится, ему пришла в голову одна, но он постеснялся ее озвучить, чтобы отец не назвал его дурачком. А пришло в голову такое: «Что, если на фабрику заберутся бандиты?» В таких случаях говорят: «Как в воду глядел!»
И еще он вспомнил, что вот уже на целых полчаса мысль, которая ежеминутно падала на него камнем, словно хищная птица, совершенно покинула его. Мысль, воспоминание о девушке или взрослой женщине, которая ждала и звала его — в какой-то иной, фантастической реальности…
Андрей присел на корточки посередине кухни, обхватил голову руками и задумался. Прямо перед ним, у стены, стояла старая Доска почета, которую дед отодвинул, чтобы пролезть в кухню. Андрей смотрел на серьезные лица людей, одетых в строгие темные пиджаки, при галстуках. Под фотографиями были подписи, выведенные тонким афишным пером: Колесов Иван Григорьевич, слесарь, Рубин Дмитрий Олегович, электрик… Дед рассказывал ему об этих людях: многих из них уже не было в живых.