Игла

Он располагался на конце хребта, где высокогорье начинало опускаться к берегу. Почва здесь была слишком песчаной для густых зарослей. Впрочем, растительности для тени было достаточно, а ходить вокруг дома было гораздо легче. За домом была устроена стоянка для велосипедов; многие взрослые жители острова тоже пользовались ими. Боб автоматически вначале заглянул туда. Он с удовлетворением увидел, что по крайней мере частично оказался прав: тут находились машины Райса, Колби и Хэя. Боб поставил свой велосипед и направился к берегу. Он увидел фигуры своих друзей в плавках на островке за узкой полоской воды.

Когда он крикнул, они подняли головы и замахали руками.

– Не раздевайся! Мы уже кончили! – крикнул Хэй.

Боб кивнул и стоял, ожидая. Остальные осмотрелись, чтобы убедиться, что ничего не оставили, и направились в воду. Им приходилось осторожно пробираться среди острых кораллов, окружавших островок, пока вода не стала достаточно глубокой.

Плыть в обуви было неудобно, но вскоре они добрались до Боба.

– Вы поставили решетку? – спросил Боб. Хэй кивнул.

– Отверстие сделали немного больше. Теперь оно примерно шесть на восемь дюймов. Я взял еще цемента и обычную медную решетку и все зацементировал. Большая решетка послужила опорой, а малая удержит практически все в бассейне.

– У тебя уже есть образцы? А как насчет цветных снимков?

– Хаф пустил туда несколько анемонов. Я его должен благодарить: сам бы я их не тронул.

– Я тоже, – отозвался Колби. – Я думал, они всегда сворачиваются, когда приближается что-то большое. Один свернулся, и с ним не было никаких затруднений, зато два остальных!

Он поднял правую руку, и Боб свистнул. Пальцы Колби были усеяны красными точками – там ударили жалящие клетки морских анемонов. Вся рука до запястья заметно опухла, и, очевидно, болела. Об этом говорила осторожность, с какой Хаф ею двигал.

– Меня они тоже жалили, но так сильно никогда, – заметил Боб. – Что это за вид?

– Не знаю. Спроси учителя. Большой. Но большой или маленький – пусть теперь сам собирает.

Боб задумчиво кивнул. Даже ему показалось странным, что все это произошло в один день. Но нетрудно было заметить, что четверо из пятерых подозреваемых отпадали. Конечно, если Хаф без повреждений перенес одно из этих цветоподобных существ, почему бы его предполагаемому гостью не действовать и дальше? Даже если он равнодушен к боли своего хозяина, он, конечно, не хотел бы, чтобы тот лишился руки даже на время.

Похоже, методом исключения на первое место выходил Норман Хэй. Боб решил при первой же возможности поговорить об этом с Охотником.

Тем временем приходилось создавать видимость.

– Вы слышали о Коротышке? – спросил он.

– Нет. А что с ним случилось? – отозвался Райс.

Боб быстро забыл о своих беспокойствах, с удовольствием пересказывая поразительную новость. Он долго рассказывал о болезни друга, подчеркнув, что доктор затрудняется указать ее источник. На остальных новость произвела впечатление: Хэй даже как будто забеспокоился. Интерес к биологии дал ему некоторые сведения о малярийных москитах.

– Может, стоит поискать в лесу и высушить или залить нефтью лужи? – предложил он. – Если на острове малярия, мы все в опасности.

– Спросим доктора, – ответил Боб. – По мне это звучит хорошо, но работа тяжелая.

– Ну и что? Я читал об этой болезни.

– Можно ли нам увидеть Коротышку? – вступил Райс. – Наверно, об этом тоже нужно спросить доктора.

– Пошли к нему.

– Сначала узнаем время. Должно быть, уже поздно.

Это было разумное предложение, и все ждали у дома Хэя, пока он выяснит это важное обстоятельство. Через мгновение его лицо показалось в окне.

– Мои предки только что сели за стол. Увидимся позже перед домом Боба.

Не ожидая ответа, он исчез.

Райс посерьезнел.

– Если он пришел вовремя, то я опоздал, – заметил он. – Пошли. Если после ужина меня не будет, вы знаете, почему.

Ему предстояла почти миля пути. Даже Колби, живший ближе всех к Хэю, не стал тратить время, и три машины быстро покатили по дороге. Боб не знал, как обошлось у его друзей, но ему пришлось доставать еду из холодильника и потом мыть посуду.

Когда он наконец вышел, его ждал только Хэй. Они еще подождали, но больше никто не появился. Уже некоторое время над ними висела угроза наказания за опоздание к ужину, и, по видимому, на этот раз топор упал.

Норман и Роберт решили, что ждать больше нечего, и направились к доктору. Он оказался на месте, хотя они думали, что он может быть у Мальмстромов.

– Привет, парни. Входите. У меня сегодня много посетителей. Чем могу быть полезен?

– Можно ли навестить Коротышку? – спросил Хэй. – Мы только что узнали, что он заболел, и решили сначала спросить вас.

– Правильно решили. Я думаю, вреда не будет. Нельзя заразиться малярией, дыша тем же воздухом. Сейчас ему лучше. У нас есть средства против плазмодия. Температура упала. Он будет рад вас видеть.

– Спасибо, доктор, – заговорил Боб. – Норм, иди, если хочешь, я тебя догоню. Я хочу тут кое-что проверить.

– Я подожду, – спокойно ответил Хэй.

Боб мигнул, не зная, что сказать.

Вмешался доктор.

– Боб имеет в виду свою ногу, Норман, – сказал он. – Я хотел бы поработать над ней без свидетелей.

– Ладно. Я просто… Я тоже хотел с вами поговорить.

– Я подожду тебя снаружи, – сказал Боб.

Он встал.

– Нет, не нужно. Это может занять какое-то время. И тебе, наверное, лучше знать. Оставайся.

Хэй повернулся к доктору Сиверу.

– Сэр, не скажете ли, что чувствует больной малярией?

– Ну, у меня, слава богу, ее никогда не было. Сначала появляется озноб, потом жар, обильный пот, иногда больной бредит. Потом все повторяется в соответствии с жизненным циклом простейшего, вызывавшего болезнь. Когда развивается новое поколение этих организмов, все начинается сначала.

– Озноб и лихорадка всегда сильные или их можно долго не замечать?

Доктор нахмурился.

Он начал понимать, к чему ведет мальчик.

Боб напрягся, как будто предстоял последний период хоккейного матча.

– Иногда болезнь остается скрытой в течение многих лет. Об этом был спор, но я не помню, чтобы упоминали о носителе, который сам не ощущает симптомы.

Хэй тоже нахмурился и не решался продолжать.

– Ну, – сказал он наконец. – Боб говорил, что вы не знаете, где заразился Коротышка. Я знаю, болезнь переносят москиты и берут ее у больного, боюсь, что у меня.

– Молодой человек, я слышал ваш первый крик и знаю вас с тех самых пор. У тебя никогда не было малярии.

– Я никогда не болел ею, но приступы озноба и жара у меня были, хотя недолго и сильно меня не беспокоили. Я никому о них не говорил, потому что я не думал о них и не хотел жаловаться по такому незначительному поводу. Но когда Боб рассказал нам сегодня, я вспомнил, что читал, сопоставил и решил, что лучше рассказать вам. Нельзя ли проверить, есть ли у меня малярия?

– Лично я считаю это маловероятным, Норман. Конечно, малярия почти уничтожена, и я не специалист, но я не припомню такого случая. Однако мы возьмем у тебя кровь и проверим, нет ли в ней нашего друга плазмодия.

– Пожалуйста, доктор.

Оба слушателя не знали, как реагировать.

– Если мальчик прав, то в их списке подозреваемых никого не остается. Вид четырнадцатилетнего мальчика, проявляющего такую способность к анализу и такое общественное сознание, поразил доктора и даже Бобу показался странным. Боб всегда сознавал, что Норман моложе его.

Кстати, это не соответствовало его характеру.

Если бы не заболел один из его лучших друзей, Хэй не вспомнил бы свои детские ознобы, а если бы и вспомнил, то не рассказал бы доктору. А так совесть беспокоила его. Может, если бы он не пошел к доктору Сиверу вечером, наутро он отказался бы от своего плана. Ну, а сейчас он ждал с нетерпением, пока Сивер брал у него кровь: он может, и не болен, но помогает.