Игла

Прежде чем он смог ответить, мальчик высказал новую мысль.

– Охотник, а не можешь ли ты осмотреть кости и определить, съедено ли мясо одним из ваших? Я буду держать кость, сколько понадобится.

– Пожалуйста, подержи. Может, кое-что и узнаем.

Боб неохотно взял бедро из скелета.

Соседние кости слегка удерживали его: очевидно, в суставах сохранились хрящи.

Мальчик крепко сжал кость в руке, зная, как Охотник будет проводить осмотр. Впервые он получил возможность увидеть часть тела своего гостя, но Боб успешно сопротивлялся искушению разжать руку. Впрочем, ничего хорошего это ему и не дало бы: Охотник использовал для исследования отростки, которые свободно проходили сквозь поры кожи и были не видимы для невооруженного глаза. Осмотр занял несколько минут.

– Можешь положить кость.

– Ты что-нибудь обнаружил?

– Немного. Похоже, что наш друг тут ни при чем. Костный мозг разложился нормально, как и кровь и другие органические материалы в трубках костей. Трудно представить себе, что наш друг съел мясо, но оставил нетронутыми эти части. По-видимому, твоя мысль о муравьях справедлива.

– Но ты не уверен?

– Конечно, нет. Это было бы маловероятным совпадением, но если ты скажешь, что наше появление спугнуло беглеца, и он не закончил еду, я не смогу возразить.

– И куда же он делся?

– Я не защищаю это маловероятное предположение, но если уж идти до конца, наиболее вероятным убежищем будет твое тело, а я гарантирую, что он не пытался в него войти.

– Может, он догадался, что ты здесь?

Охотник решил, что иногда Боб становится раздражающим, хотя мальчик ему нравился.

– Может быть, он изо всех сил убегает в чащу.

Голос Охотника звучал бы устало, если бы был на это способен. Боб улыбнулся и двинулся дальше, но детектив заметил, что он держится края площадки, заросшей бамбукообразными растениями. Как ни невероятна была мысль, Боб не собирался оставить ее непроверенной.

– Тебя ждет твой друг.

– Знаю. Это недолго.

– Я думал, ты собираешься обойти вокруг всей этой площадки с пиками, и хотел сказать, что если справедливо все что мы говорили, ты можешь попасть в ловушку. Ты можешь не быть логичным, но будь по крайней мере последовательным.

– Я когда-нибудь встречал эти слова в книгах? – возразил Боб. – Похоже, тебе пора учить меня английскому. Если послушаешь, то поймешь, что мы идем к ручью, который приведет нас к тропе, а та выведет нас к моему дому. Я знаю, что так дальше, но зато надежнее.

Он замолчал и подпрыгнул: прямо у него из-под ног выскочил маленький зверек и исчез в зарослях.

– Проклятые крысы! Если бы таких, как ты, было несколько миллионов, Охотник, вы могли бы принести этому острову – не говоря о других местах – много добра. Они слишком хитры, и другие животные не могут поймать их.

– По-видимому, ты имеешь в виду, только в таких местах. У нас есть такие вредные животные. Когда они нам слишком докучают, мы занимаемся ими. Или, когда больше нечего делать. Боюсь, перед нами сейчас более серьезная проблема. Похоже, придется использовать твою идею и в ближайшие несколько ночей проверить Терола.

Боб задумчиво кивнул и начал обдумывать подробности предстоящих действий.

Слева от них заросли несколько поредели, и когда они приблизились к ручью, стало возможно идти выпрямившись.

Ручей здесь был в три фута шириной.

Его источник находился у вершины хребта и в продолжительные сухие периоды иногда пересыхал. Но это происходило редко, ручей глубоко врезался в землю, не разливаясь очень широко. Корни растений удерживали крутые и кое-где нависшие берега. Во многих местах стволы, не выдержавшие жестокого соперничества за почву, упали и образовали мосты или обросшие мохом спуски, уходившие в воду. Изредка большие упавшие деревья перегораживали ручей, образуя небольшие, но глубокие омуты.

Такой омут находился в нескольких ярдах ниже того места, где Боб и Охотник вышли к ручью. Дерево, образовавшее его, упало несколько лет назад, большинство его ветвей отпало или погрузилось в мягкую почву, по мере того как дожди, насекомые и черви делали свою работу. Вода глубоко подрезала берег с той стороны, с которой подходили Боб и Охотник, а погребенные ветви еще усугубляли ситуацию.

Никакого предупреждения не было, Боб начал сворачивать вниз по течению на, казалось бы, вполне безопасном расстоянии от берега, но тут почва под его ногами подалась, он погрузился в нее, и что-то сильно ударило его по икре.

Он действовал достаточно быстро, ухватившись руками, чтобы левая нога не последовала за правой, и застыл, чтобы осмотреться.

Тут же Он почувствовал жесткую боль в ноге. Как только он попытался встать, Охотник быстро сказал:

– Подожди, Боб, не двигай правой ногой!

– Что случилось? Очень больно.

– Конечно. Дай мне возможность действовать. Ветвь проткнула твою ногу, и если ты пошевелишься, рана станет хуже.

Охотник не преувеличивал. Сравнительно тонкая ветвь, погруженная почти вертикально, раскололась под весом Боба, и заостренный конец ее, вонзившись в икру в четырех дюймах выше лодыжки, вышел под коленом, пройдя вдоль кости и повредив по пути большую артерию. Без Охотника мальчик вполне мог бы умереть от потери крови раньше, чем его кто-нибудь хватился бы.

А так единственная потерянная кровь была унесена ветвью. Охотник действовал мгновенно. Работы у него было много. Большая часть ее была привычна: закрыть бреши в кровеносной системе, уничтожить полчища враждебных микроорганизмов, попавших в тело хозяина, и бороться с шоком. Но палка, видимо, уходила глубоко в землю, и Боб был буквально приколот к месту, пока палку не удастся убрать из ноги или вытащить из земли. Дело предстояло нелегкое, и чужак выпустил в землю чувствительные щупальца, чтобы узнать, насколько глубоко уходит туда ветвь.

Результаты были неутешительны. Вначале он встретил воду, затем ветвь на шесть-восемь дюймов почти вертикально уходила в твердую землю. На этом уровне она была переломлена почти пополам, и нижняя часть снова резко изгибалась вверх, по-прежнему под землей. Как будто ветвь вонзили в землю, согнули, сломали и протолкнули еще немного дальше. Охотник подумал, что именно так и было. Во всяком случае достать ее из земли было невозможно: самому ему не хватит силы, а Боб пришпилен в таком положении, что не сможет протянуть достаточно сильно.

Он считал, что сможет избавить Хозяина от серьезного вреда, но знал, что незнание редко помогает, и поэтому откровенно объяснил мальчику положение.

– Впервые я жалею, что не могу ничего поделать с болью, не повредив твою нервную систему, вернее, рискуя ее повредить, – закончил он. – Я оттяну твои мышцы от палки, а ты в это время тяни ногу. Я буду говорить, когда и как тянуть.

Лицо мальчика побледнело, хотя чужак и поддерживал давление крови в его сосудах.

– Я пожалуй, пошел бы на этот риск, если ты захочешь, – сказал он.

Охотник смутно ощутил, как трудно приходится Бобу, и решил, что нужно помочь.

– Как последнее средство, Боб, я сделаю, это, – сказал он. – Держись. Даже если вреда не будет, вмешательство в твою нервную систему помешает тебе управлять ногой, а я не смогу сам поднять ее.

– Хорошо, давай.

Охотник принялся за работу, помещая как можно больше своего тела вокруг расколотой ветки, чтобы предотвратить дальнейшие повреждения мышц Хозяина. Миллиметр за миллиметром бледный от боли Боб поднимал ногу, когда Охотник говорил ему. Потребовалось немало времени, но наконец работа была закончена.

Даже Боб, знавший о действиях Охотника, был удивлен, увидев, что нога его запачкана только грязью. Он собирался закатать брюки и осмотреть рану, но Охотник остановил его.

– Немного позже, если хочешь. А сейчас ложись и несколько минут отдохни. Я знаю, ты не чувствуешь, но это совершенно необходимо.

Боб понял, что Охотник знает, о чем говорит, и подчинился. Он должен был бы потерять сознание, потому что сила воли ничто перед такой раной, но благодаря гостю этого не случилось. Послушно ложась, он думал.