Оппоненты Европы

– Не знаю. Но, возможно, сотрудники полиции, которые ждут нас на вокзале в Генте, сумеют узнать намного больше.

– Вы можете меня разочаровать, – заметила Мадлен.

– Но я говорю правду, – возразил он.

Поезд остановился. Во все вагоны одновременно вошли сотрудники полиции и прокуратуры города. Очевидно, сюда были мобилизованы все свободные от дежурства сотрудники. Пассажиров рассадили по креслам и начали проверять их документы, опрашивая каждого… Но большинство пассажиров практически ничего не видели. Никто из пассажиров второго класса не поднимался на второй уровень первого класса и не видел погибшего. Если не считать двух журналистов, которые довольно быстро спустились вниз.

Приехавший комиссар полиции ван Лерберг работал терпеливо, тактично. Он довольно быстро уяснил картину происшедшего. И первым, с кем он поговорил, был еврокомиссар Фредерик Гиттенс, который рассказал обо всем, что произошло. Комиссар приехал со следователем Виллемом Кубергером, молодым человеком лет тридцати, который обошел все вагоны, предложив полицейским переписать всех, кто оказался пассажиром этого рейса. Но задерживать поезд на столь длительное время он не мог. Поэтому поезд тронулся с опозданием в тридцать пять минут, и комиссар вместе со следователем остались в вагоне первого класса, чтобы еще раз уточнить местонахождение каждого из пассажиров в момент убийства в этом поезде.

Гиттенс сообщил комиссару и следователю о находившемся в вагоне эксперте по расследованиям преступлений. Понадобилось несколько минут, чтобы связаться с Интерполом, где подтвердили личность известного эксперта. Именно поэтому ван Лерберг решил переговорить с Дронго без свидетелей, пригласив его пройти в вагон-ресторан, откуда убрали всех посторонних. Вместе с комиссаром туда прошел и следователь. Правда, в отличие от комиссара он не верил в опыт или помощь неизвестного эксперта, полагая, что современные методы расследования и вызванные в Брюгге дактилоскописты помогут определить, кто именно мог стрелять в иностранного гостя. Однако он тоже пришел на встречу.

– Мы уточнили, что в тот момент, когда господин Гиттенс и господин Саргын спустились вниз, между вагонами стояла тележка с сэндвичами и напитками, – начал комиссар, – и протиснуться мимо нее было крайне проблематично. Отсюда вывод – либо неизвестный убийца пришел из вагона-ресторана и других двух вагонов, которые находились за ним, либо спустился со второго уровня вагона первого класса, где в этот момент находились и вы, господин эксперт. Причем интересно, что вы со своей спутницей были в вагоне-ресторане, и, значит, возможный убийца должен был пройти мимо вас.

– Я никого подозрительного не видел, – ответил Дронго.

– Бармен обратил внимание, что вы вели себя чересчур вольно с вашей спутницей, – заметил следователь.

– Мы хорошо относимся друг к другу. Разве это преступление? – уточнил Дронго.

– Ни в коем случае. Вы были заняты дамой. И поэтому могли не обратить внимания на прошедшего мимо незнакомца, – пояснил комиссар.

– Я обычно замечаю всех, кто проходит мимо меня, – возразил Дронго.

– И давно вы знакомы с госпожой Броучек? – уточнил следователь.

Дронго взглянул на часы.

– Познакомились примерно час назад. Вас это удивляет?

– Учитывая ваш возраст, – удивился следователь, – вы же не мальчик? Или вам нравится соблазнять молодых женщины? Извините за бестактность.

– Мы знали друг о друге очень давно. Но реально встретились именно сегодня. Вас устраивает такой ответ?

– Возможно. Вы носите с собой оружие?

– Нет. У меня его нет.

– Вы же известный эксперт.

– Именно поэтому. Мне оно не нужно.

– У вас нет конкретных подозрений, кто это мог сделать? – решил вмешаться комиссар.

– Нет. Но на втором уровне вагона первого класса нас было девять человек вместе с погибшим.

– Вы точно запомнили? – снова не выдержал следователь.

– Господин Гиттенс разговаривал с погибшим, сидя в конце вагона, – сказал Дронго, – там была еще пара, говорившая по-русски, пара молодых женщин, мы с госпожой Броучек и герр Схюрман из Голландии. Итого девять человек плюс двое журналистов, которые тоже к нам поднимались. У одного из них был конфликт с погибшим, – не без мстительного злорадства вспомнил Дронго.

– Да. Господин Гиттенс рассказывал нам об этом, – кивнул комиссар, – но потом журналисты не поднимались к вам на второй уровень, а коллега синьора Морзоне утверждает, что тот никуда не отлучался, даже в туалет.

– Значит, у синьора Морзоне есть алиби, – равнодушно сказал Дронго, – хотя какое это алиби, если его подтверждает только коллега.

– В каком смысле? – спросил следователь.

– Это только мое замечание. Вам не кажется, что в данном случае вы теряете время? Ведь абсолютно понятно, что нашего турецкого гостя не могли случайно застрелить. Это спланированное политическое убийство. И вам нужно сделать все, чтобы найти возможного убийцу.

– Спасибо за ваши советы, – язвительно заметил следователь, – но мы считали, что именно вы со своим многолетним опытом сумеете помочь нам найти и установить убийцу.

– Я не волшебник.

– Теперь я это вижу, – с вызовом произнес следователь, – и вы хотите, чтобы мы вам верили? Чтобы поверили в эту необычную историю про женщину, с которой вы познакомились несколько минут назад и с которой так вольно обращались в вагоне-ресторане? Чтобы мы поверили вам, что вы не заметили никого, кто прошел мимо вас в вагоне-ресторане, но заметили каждого из тех, кто находился с вами в вагоне первого класса на втором уровне? И даже двух журналистов, поднявшихся туда на минуту, вы тоже запомнили. Вам не кажется странным, что в вагоне, где был убит турецкий гость, оказался эксперт по вопросам преступности, знающий турецкий язык?

– Об этом вам сообщил Гиттенс?

– Конечно. Его тоже удивило ваше неожиданное появление. Вы можете объяснить, как такое могло случиться, что именно в этом вагоне находились турецкий дипломат и эксперт, владеющий турецким языком?

По-английски следователь говорил неплохо. У комиссара акцент был гораздо сильнее. Но Дронго только поморщился.

– Вы плохо образованы, герр Кубергер, – недовольно сказал он, – вы же получили информацию из Интерпола, где есть моя биография. Я родился в Баку и поэтому не только понимаю, но и хорошо говорю по-турецки. Или вы до сих пор не знаете, что турецкий и азербайджанский языки практически идентичны. Еще более идентичны молдавский и румынский. Я уж не говорю, что французский язык ваших сограждан абсолютно такой же, как и французский язык граждан соседней Франции.

Следователь вспыхнул. Он хотел еще что-то добавить, но снова вмешался комиссар, решив, что пора заканчивать этот опасный спор.

– Спасибо, господин эксперт, за ваши пояснения. Мы хотим попросить вас не покидать Брюгге в течение ближайших трех дней.

– Я и не собирался никуда уезжать. Хотя конференция запланирована только на два дня.

– Мы постараемся уложиться в три дня, – сказал комиссар, – вы больше ничего не хотите мне сказать?

– Хочу, – ответил Дронго, – я уверен, что ваши эксперты по баллистике или дактилоскопии ничего не найдут. Но вам нужно приказать сотрудникам полиции проверить все железнодорожное полотно примерно за несколько километров до Гента. Возможно, там найдут выброшенное оружие.

– Почему вы так считаете? – спросил комиссар. – Очень вероятно, что убийца сбежал вместе со своим оружием, когда поезд остановили в нескольких километрах от Гента.

– Нет, – твердо возразил Дронго, – убийца бы никогда не сбежал. Иначе мы бы его запомнили. Он не стал бы так рисковать. Ведь он не мог быть уверен, что начнется паника и поезд обязательно остановят. Выстрелов никто не слышал, а убийца стрелял, стоя в коридоре. Значит, у него был пистолет с глушителем. Убийца первым делом должен был избавиться от этого оружия и выбросить его в окно. Уверен, что вы найдете оружие, если пошлете своих сотрудников.

Комиссар и следователь переглянулись. Логика рассуждений эксперта была им понятна.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.