Синдром жертвы

– Мы сможем проехать на место происшествия? – поинтересовался Дронго.

– Машины нас ждут, – ответил Сабитов. – Но ведь прошел почти год... Не знаю, что еще там можно найти.

– У вас есть карта Павловска?

Сабитов взглянул на Кокоулина. Тот подвинул к себе одну из папок, достал карту и развернул ее перед гостями.

– Вот здесь мы нашли погибшую, – место было помечено крестиком, – между Пиль-башней и мавзолеем, – пояснил подполковник. – Здесь туристы обычно не ходят. Они обычно осматривают так называемые «Двенадцать дорожек», потом идут параллельно молочне мимо вольера к Павловскому дворцу. Дорога немного сворачивает направо, в сторону Павильона трех граций и колоннады Аполлона, так что попасть туда можно, обходя дворцовый комплекс.

– И где эта дорога заканчивается? – уточнил Гуртуев.

– У железнодорожного вокзала, – пояснил Кокоулин и заметил, как выразительно переглянулись гости.

– Тот же почерк, – тихо проговорил Резунов.

– Что вы сказали? – не понял Сабитов.

– У нас есть похожие преступления, – объяснил полковник.

– Я был уверен, что он себя еще проявит, – сказал следователь. – Слишком хорошо все было продумано. Это не спонтанное нападение, убийца готовился к преступлению.

– Почему вы так уверены? – с любопытством спросил Дронго.

– Павловский дворец обычно работает по субботам и воскресеньям, но закрыт в пятницу, когда почти не бывает туристов, – начал Сабитов. – А преступление было совершено именно в пятницу. Дальше. Именно в эту пятницу проводился семинар для сотрудников Павловского музея, и погибшая была в Павловске. Одна из ее коллег вспомнила, что она должна была встретиться с каким-то гостем, который обещал привезти новые книги по творчеству Камерона. И именно в пятницу.

– Интересно, – задумчиво произнес Дронго, – получается, что наш убийца был исключительно образованным человеком, если знал, что Павловский ансамбль в течение двадцати лет возводил Чарльз Камерон.

На этот раз переглянулись Сабитов и Кокоулин.

– Простите, – не выдержал Сабитов, – откуда вы знаете о Камероне? Обычно посетителям рассказывают о Росси и Кваренги. Не очень многие знают, что главным архитектором Павловска был именно Камерон.

– Вы считаете, что опытный криминалист не должен знать ничего, кроме своей работы? – улыбнувшись, вмешался в разговор Гуртуев.

– Конечно, нет. Но про Камерона не знают даже многие местные жители, – ответил Сабитов.

– А ваш убийца знал, – напомнил Дронго. – Значит, человек не просто начитанный, а еще неплохо разбирающийся в архитектуре – если это, конечно, он. Что касается Камерона... Дело в том, что в детстве родители часто привозили меня в Павловск. Мы дружили с семьей одного известного ленинградского адвоката, супруга которого была искусствоведом. Вот ее лекции я и запомнил на всю жизнь. А потом много читал. Между прочим, кроме Росси и Кваренги, там еще успели поработать архитекторы Воронихин и Тома де Томон.

– Хотите ошеломить нас своим интеллектом? – пошутил Сабитов.

– Нет, просто подумал, что мы обязаны обратить внимание на его знание Камерона. Что-нибудь еще?

– Больше никаких зацепок. Семинар закончился примерно в три часа дня. В пять она должна была вернуться домой. Ее друг начал беспокоиться, звонил ей на мобильный, но он был отключен. В семь вечера он поехал в Павловск, но там уже никого не было: утром в кустах нашли тело. Врачи определили, что она погибла между тремя и пятью вечера.

– Фотографии есть? – спросил Гуртуев.

Сабитов подвинул к себе другую папку и достал пачку фотографий.

– На ней почти ничего не было, – пояснил он, а одежду обнаружили в кустах. Она была не порвана, а аккуратно сложена, как будто женщина добровольно согласилась на подобный контакт с насильником. Ее гражданский муж утверждает, что это невозможно. Она была очень брезгливой и никогда бы не позволила себе заниматься сексом в кустах, на голой земле.

– Мужья обычно не знают своих жен, – меланхолично заметил Резунов. – Некоторые способны и не на такие «подвиги».

– Он ее задушил во время полового акта, – продолжал Сабитов. – На руках были видны следы от веревок, поэтому она, очевидно, не могла сопротивляться. Но самих веревок на месте преступления не было.

– В Челябинске и Уфе веревок тоже не было, – вспомнил Гуртуев.

– Посмотрите на погибшую, – мрачно произнес Дронго. – Наши жертвы были гораздо миниатюрнее, чем эта. Он, видимо, опасался, что она может вырваться или позвать на помощь.

– Мы тоже так считаем, – кивнул Сабитов. – Скорее всего, он назначил ей свидание, придумав историю с книгой Камерона, а затем воспользовался ситуацией и убил несчастную.

– Но как он сумел так ловко и быстро раздеть ее? – поинтересовался Дронго. – В ваших местах даже ранней осенью бывает уже достаточно холодно.

– Да, непонятно. Получается, она его знала, если пошла на такой контакт.

– Он готовит преступление, затем приводит свою жертву в бессознательное состояние, раздевает, насилует и убивает ее, – сообщил Дронго. – И это уже не первый случай. Просто тогда вы, очевидно, искали в своем регионе, а надо было объявлять всесоюзный розыск!

Он посмотрел на карту и спросил:

– Сколько минут нужно, чтобы добраться от железнодорожной станции до места, где было совершено преступление?

– Если по основной дорожке мимо комплекса – минут двадцать, а если напрямик через Круглый зал – минут двенадцать, – ответил Кокоулин.

Дронго еще раз посмотрел на карту.

– Сколько ехать в Павловск из центра Санкт-Петербурга?

– Больше получаса, если от Витебского вокзала. Но до Павловска можно доехать и на электричке от станции метро «Купчино».

– Витебский вокзал – это, кажется, метро «Пушкинская»? – вспомнил Дронго.

– Да, правильно.

– Если пассажир прибывает на Московский вокзал, он может довольно быстро добраться на метро до Витебского или даже взять такси.

– Если на такси, то совсем быстро, – ответил Сабитов. – С Невского проспекта поворачиваете на Владимирский и дальше по Загороднему проспекту до вокзала. Буквально минут десять.

– Думаете, что он приехал на Мовсковский вокзал и отправился в Павловск этим маршрутом? – уточнил Кокоулин.

– Нет, наоборот. Я как раз уверен, что он приехал в Санкт-Петербург загодя, может, даже за день до преступления. Или за два. А вот обратно ему нужно было уехать как можно быстрее. На электричке он доезжает до Витебского вокзала, а оттуда – быстро на Московский. У вас есть расписание электричек?

– Хотите узнать, были ли поезда в центр города около пяти вечера? – понял Кокоулин. – Да, были. Мы проверяли. Четыре поезда после пяти, и все шли в центр.

– Ее мобильный проверяли? Посторонних звонков там не было?

– Проверяли. Были. Два телефонных звонка с автомата, установленного недалеко от Московского вокзала. Как раз утром в день убийства, – ответил Сабитов.

Дронго тяжело вздохнул.

– Сколько ей было лет?

– Тридцать шесть. Коллеги очень ее хвалят, говорят, была увлечена своей работой и считалась очень компетентным специалистом.

– Какие были отношения с гражданским мужем?

– Говорят, что превосходные. Мы опрашивали соседей, родственников, коллег. Все в один голос утверждали, что отношения были замечательные. Он даже попал в больницу с сердечным приступом после ее смерти. Ему уже под пятьдесят, довольно большая разница в возрасте. Мы думали, что она могла иметь более молодого любовника, но все, знавшие ее хорошо, категорически отвергали эту версию.

– Он применил «крючок» в виде книги Камерона, – задумчиво произнес Гуртуев.

– Верно, – согласился Дронго. – Нужно узнать, есть ли вообще такая книга?

– Есть, – вмешался Сабитов. – Мы тоже кое-что сделали. Такая книга существует, но это большой раритет. В Санкт-Петербурге – всего лишь несколько экземпляров. Мы проверили каждый; ни один не мог попасть в руки убийцы, это исключено. Подобная книга, выпущенная в конце девятнадцатого века, сегодня стоит больше сорока тысяч рублей. Примерно полторы тысячи долларов.