Смерть под аплодисменты

Эдгар Вейдеманис, его напарник и многолетний партнер, начал собирать фигуры в коробку.

– Ты здорово защищался, – сказал он, обращаясь к своему другу, – но у тебя чувствуется отсутствие школы. Первые двадцать ходов опытные шахматисты обычно делают автоматически, а ты каждый раз пытаешься что-то придумать и поэтому с самого начала попадаешь в невыгодное положение.

– Зато мне удается запутать соперника, – возразил Дронго, – но, в общем, ты прав. Учитывая, насколько лучше ты играешь в шахматы, моя ничья – это огромное достижение. Ты помнишь, я рассказывал тебе о моих личных встречах с Гарри Каспаровым?

– Когда вы ходили в бакинский Дворец пионеров? – рассмеялся Вейдеманис. – Ты мне рассказывал эту историю. Счет твоих личных встреч с Каспаровым – два ноль в его пользу.

– Я тогда чуть не заплакал, – признался Дронго, – я ведь старше Каспарова на несколько лет. Пришел играть на соревнования, а напротив меня сидит мальчик, совсем ребенок. Он меня довольно легко обыграл, играя белыми. Я разозлился и предложил ему сыграть снова. На этот раз белые были у меня. Я проиграл еще быстрее. С тех пор и горжусь, что счет наших личных встреч – два ноль в его пользу. Сыграть с Каспаровым, даже когда он был совсем ребенком, – для этого нужно иметь мое мужество.

Оба расхохотались.

– Но тогда ты не мог знать, что он будет чемпионом мира, – заметил Эдгар.

– Есть такая известная восточная пословица, что гениальность ребенка можно определить даже по его… как бы помягче выразиться… какашкам. Вот так, мой друг. Уже тогда было ясно, что он гений. А из меня ничего путного в плане шахмат не получилось. Потом я познакомился с его дядей – известным композитором Леонидом Вайнштейном и много лет дружил с ним. Но играть в шахматы с Каспаровым больше никогда не садился. Глупо устраивать боксерский поединок с одним из братьев Кличко, играть в шахматы с Каспаровым или бегать дистанцию с Борзаковским. Если есть хоть один шанс, нужно пытаться бороться, но когда вероятность победы равна нулю, нужно уметь признавать чужое превосходство.

– Любой другой человек мог бы сказать подобное, и я бы ему поверил. Но только не тебе, – улыбнулся Вейдеманис, – ты все равно ввязался бы в боксерский поединок с Кличко, даже не имея ни одного шанса, и все равно упрямо попытался бы обыграть Каспарова, прекрасно понимая, что он легко выиграет у тебя даже без пары фигур.

– Без трех фигур, не меньше, – вздохнул Дронго. – Но такой у меня дурацкий характер. Не люблю заранее предрешенные результаты.

В этот момент зазвонил его городской телефон. Оба взглянули на аппарат. Первый звонок, второй, третий… Затем включался автоответчик, который сообщал, что хозяина нет дома, и просил оставить сообщение. После некоторой паузы раздался женский голос.

– Вам звонит Нина Зайдель, супруга покойного Натана Леонидовича Зайделя, – сообщила позвонившая. – Простите, что я вас беспокою, но ваш телефон дал мне режиссер Симаков, с отцом которого вы дружили. Извините, что я решилась позвонить, но у меня к вам очень важное дело.

Она положила трубку. Дронго взглянул на своего друга.

– Что ты об этом думаешь?

– Это тот самый известный актер, который умер на сцене несколько месяцев назад, – вспомнил Эдгар. – Между прочим, я ходил на его спектакли. Поразительного мастерства был актер. Ведущий актер Театра на Остоженке у самого Зиновия Эйхвальда. А тот справедливо считается одним из лучших режиссеров, и не только Москвы. У него европейское имя и слава блестящего театрального экспериментатора. Его шекспировские постановки приезжают смотреть из Англии. Можешь себе представить?

– Могу, – кивнул Дронго, – я видел «Отелло» с участием Натана Зайделя. Мне понравилось. У него Отелло был не придурковатым афроамериканцем, который умирает от ревности к своей белой супруге и слишком доверяет подлецу Яго, а философом, который пытается понять причины тех или иных поступков окружающих его людей. И еще был просто великолепен Яго. Он наслаждался своим злодейством. Он чувствовал себя глубоко уязвленным своим низким постом и подчинением Кассио, которого ненавидел не меньше Отелло. Ведь тот обошел его по службе.

– Вот видишь. Значит, ты у нас тоже театрал, – удовлетворенно кивнул Вейдеманис. – Будешь ей звонить?

– Обязательно. Говорили, что Зайдель умер от сердечного приступа на сцене. Потом пошли разные слухи, что на самом деле там был какой-то невероятный несчастный случай. Об этом писали некоторые газеты. Меня тогда не было в Москве, но я читал об этом в интернетных сообщениях.

– Я тоже читал, – вспомнил Эдгар. – Он был одним из самых известных актеров современной России. Жаль, что все так получилось. Насколько я помню, он был относительно молод. Только пятьдесят два года.

Дронго подошел к столу и включил компьютер, входя в Интернет. Уже через несколько минут он смотрел на фотографии народного артиста республики Натана Леонидовича Зайделя, которые были выставлены на сайте театра. Здесь же был довольно внушительный список его ролей в театре и гораздо меньший список его ролей в кино. Про смерть известного актера газеты писали, что это был несчастный случай: кончик заточенной рапиры попал в сердечную мышцу, вызвав мгновенную смерть. Соболезнования по поводу смерти известного артиста прислали не только ведущие режиссеры и актеры, но и руководство страны. Дронго обратил внимание, что последняя роль, во время исполнения которой погиб Зайдель, была роль короля в спектакле «Гамлет». Закончив чтение, он распечатал некоторые материалы и передал их Вейдеманису. Тот начал читать, Дронго терпеливо ждал. Наконец Эдгар поднял голову.

– Очень интересно. Но не совсем понятно, как он мог умереть на сцене.

– Это мы сейчас узнаем, – кивнул его напарник, придвигая к себе телефонный аппарат.

Набрав номер телефона, Дронго услышал женский голос.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он, – это госпожа Зайдель?

– Да, – голос был довольно молодой.

– С вами говорит эксперт Дронго, которому вы недавно звонили.

– Спасибо, что перезвонили, – взволнованно сказала она. – Как мне к вам обращаться?

– Дронго. Меня обычно так называют.

– Очень приятно. А я Нина…

– Простите, как ваше отчество?

– Можете без отчества. Просто Нина. Я хотела бы с вами срочно встретиться. Понимаете, речь идет о моем погибшем муже…

– Понимаю. Где и когда мы можем с вами встретиться?

– Где угодно и когда угодно. Чем раньше, тем лучше. Мне нужна ваша помощь.

Дронго взглянул на Вейдеманиса.

– Если хотите, я могу приехать к вам, – предложил он, – или вы ко мне. Или встретимся на нейтральной территории.

– Как вам удобно. Давайте лучше вы ко мне.

– Где вы живете?

– На Тверской, недалеко от отеля «Марриотт». Я вам все объясню, – она назвала адрес.

– Я знаю это место. Вы будете одна?

– У меня есть домработница. Но я ее отпущу, если нужно.

– Я буду со своим напарником, – сообщил Дронго, – если вы не возражаете.

– Нет-нет, конечно.

– Это обычная мера предосторожности, – пояснил Дронго, – в этом городе есть несколько человек, которым я не очень нравлюсь. Вы меня понимаете?

– Конечно, понимаю. Можете приехать. Запишите мой адрес. Внизу у нас сидит дежурная, которую я предупрежу о вашем приезде. Когда вы сможете приехать?

– Через час.

– Очень хорошо. В таком случае я буду вас ждать ровно через час. Большое спасибо, что вы откликнулись на мое предложение. И еще раз извините меня, что я позвонила сама на ваш домашний телефон. Поверьте, у меня просто безвыходная ситуация.

– Верю. И до встречи.

Он положил трубку. Посмотрел на своего друга.

– Новые приключения Шерлока Холмса и его друга доктора Ватсона, – улыбнулся тот. – Едем вместе?

– Куда я без тебя денусь, – пробормотал Дронго. – И судя по тому, как регулярно ты обыгрываешь меня в шахматы, – это ты Шерлок Холмс со своим могучим интеллектом, а я всего лишь доктор Ватсон.

– Не нужно скромничать, – возразил Вейдеманис, – ты у нас главный эксперт, а я – всего лишь помощник. Игра в шахматы не имеет к этому никакого отношения. Иначе самыми лучшими сыщиками в мире были бы Крамник или Каспаров.