Страница 38 из 41
— Стоп, — прервал я словоохотливого адвоката. — Давайте внесем ясность. Звание почетного гражданина — это наказание или что-то противоположное?
— Это высокое наказание, к которому суд приговаривает за наиболее серьезные преступления, в число которых входит и убийство.
— Какое же это наказание? — продолжал недоумевать я. — Я убил Зерацубера! И меня же… А вы, адвокат, в чем ваша задача?
— Как это — в чем? Обвинитель будет требовать, чтобы вас ввели в состав Академии физиков Зерацубера, а мое дело — доказать, что с вас достаточно и простого звания Почетного гражданина!
— Меня наказывать собираются за убийство, в конце-то концов, или награждать? — в совершенном отчаянии что бы то ни было понять воскликнул и, для убедительности, хлопнул себя ладонью по лбу.
— Наказывать! — поддавшись моему настроению, воскликнул Зерацубер Седьмой Штрих.
— Скажите-ка, — вкрадчиво задал я провокационный вопрос, — а какова на вашем Зерацубере самая большая награда, которой удостаивают избранных?
— О! — Щекотка адвокатской речи так достала меня, что я принялся колотить себя обеими руками. — Самая большая награда, мечта каждого Зерацубера: распыление на частицы, полная нейтронизация, чтобы ни единого электрона… Но это практически невозможно…
— Итак, — сделал я свой вывод, — если я правильно вас понял, господин адвокат, то мечта каждого жителя вашей нейтронной звезды — это быть уничтоженным на веки вечные?
— Разумеется! Что в этом удивительного?
— Видите ли, — сказал я, — на приличных планетах разумные существа мечтают жить долго и счастливо, а за убийство, бывает, приговаривают к пожизненному заключению, поскольку смертная казнь на большинстве планет Галактики отменена.
— Ох, — вздохнул адвокат. — Мы, зерацуберы, или, как вы нас называете, нейтронники, практически бессмертны. Сгусток нейтронов, если он расположен в недрах нейтронной звезды, может существовать вечно — во всяком случае, пока существует Вселенная. Ну, проживешь миллиард лет, и так надоедает… Начинаешь мечтать об уничтожении! Но это невозможно. Как может один нейтронник уничтожить другого, если даже самой природе это не по силам? Иногда просишь приятеля: ну попробуй, давай соорудим ядерный канал, направим электронный пучок… Обычно ничего не получается. Но иногда возникают благоприятные условия, и кому-то из счастливчиков удается покинуть этот мир. Тогда его убийцу, естественно, судят и приговаривают, скажем, к почетному званию приват-доцента… Это в самом простом случае.
— Понятно, — произнес я задумчиво. — А что мне будет, если я явлюсь на ваш Зерацубер и уничтожу весь верхний цивилизационный слой?
— О! — Щекотка адвоката была полна экстаза. — Вас приговорили бы к высшей мере! Может, даже сделали бы руководителем всей нашей Академии! Я мог бы быть вашим адвокатом, кстати говоря. Но неужели у вас есть способ совершить то, о чем вы говорите?
— Нет, — признался я после короткого раздумья. Действительно, откуда у простого эксперта по безумным изобретениям такие возможности? Чтобы снять слой с нейтронной звезды, нужна такая энергия, какую вряд ли вырабатывают за год все энергостанции Солнечной системы!
— Жаль, — сказал адвокат и продолжил с неожиданным воодушевлением: — Но ведь вы сумели разделаться с Зерацубером Восемнадцатым Три Штриха! Почему бы вам не сделать этого, например, со мной? Конечно, второго убийства мои соплеменники вам точно не простят и обязательно приговорят к пожизненной должности декана исторического факультета Главного университета Зерацубера. Но если вы считаете, что такое наказание вас устроит…
— Не думаю, — сказал я. — Плохо представляю, как бы я стал преподавать студентам, которых не смогу увидеть даже в микроскоп.
— Жаль, — повторил адвокат и неожиданно заговорил настолько сухим и официальным тоном, что у меня в голове даже чесаться перестало: — Итак, Иона Шекет, суд только что состоялся и вынес свой вердикт. Мое слово защитника было, конечно, принято во внимание, тем не менее избежать наказания не удалось. Вы приговариваетесь к почетному званию заслуженного эксперта Академии наук Зерацубера. К исполнению обязанностей можете приступить в любое угодное для вас время. На этом мои обязанности считаются исчерпанными, и я прерываю диалог.
— Погодите! — воскликнул я, но было поздно: щекотка прекратилась, адвокат Зерацубер Седьмой Штрих исчез из моего сознания.
Как и сорок минут назад, я сидел на диване в своем кабинете на Церере, но теперь я ощущал себя не убийцей, а благодетелем. Что до нового звания, то не думаю, что меня оно могло отяготить. В конце концов, разве я не был почетным членом десятка других Академий и доктором самых разнообразных наук?
Я вздохнул, отер со лба пот и поблагодарил небо за то, что родился человеком, а не нейтронником, вынужденным жить столько, сколько существует Вселенная.
СПАСИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ
Память — странная штука. Думаешь о чем-то, и вдруг из так называемой глубины подсознания поднимается воспоминание, которое тебе в данный момент совершенно ни к чему. А в иной момент и хочешь вспомнить, что было, к примеру, надето на моей бывшей жене в тот момент, когда она сражалась с бигурами на Аклоне-5… И не вспоминается.
Это я к тому говорю, что диктуя как-то компьютеру рассказ о моих удивительных приключениях, я неожиданно вспомнил Чипакутра Экива. Зачем, скажите на милость, мне нужно было вспоминать этого заносчивого типа, возможно, даже гения, но всё-таки очень неприятную личность? Однако ухмылявшиеся физиономии Экивы так и стояли перед глазами, мешая сосредоточиться, и я сказал компьютеру:
— Погоди-ка… Я вспомнил одного типа, и, пока не забыл, давай-ка запишем…
— Эти люди, — заявил компьютер, — так непостоянны. А Шекет так и вовсе не способен сосредоточиться даже на полчаса.
Я пропустил выпад мимо ушей, поскольку хорошо знал характер своего компьютера.
— Готов? — спросил я.
— Ну, — нетерпеливо сказал компьютер.
— Чипакутр Экив был рожден на Иштихе-2, — начал я, — и это уже говорит о многом. У них там все двоится, поскольку в недрах планеты находится небольшая черная дыра, искажающая силовые линии пространства-времени. Очень интересно для экскурсантов, но для коренных жителей — источник неприятностей. Если они строят город, то точно такой же появляется сам по себе на противоположной стороне планеты. Когда рождается младенец, у него непременно либо две головы, либо два туловища, либо сам он раздваивается и живет как бы двумя жизнями сразу. Так вот, Чипакутр Экив обладал двумя физиономиями на одной голове, и зрелище это было настолько непривычным, что даже я, много чего повидавший на белом свете, пришел в смятение, когда этот тип явился ко мне на прием и заявил, что сделал гениальное изобретение.
— Я изложу, а вы слушайте, — сказал Чипакутр Экив, и я, еще не придя в себя от изумления, спросил:
— Кого из вас слушать?
Дело в том, что оба рта посетителя говорили разом, и хотя сказанные слова были одинаковы, звучали они не одновременно, что создавало очень неприятное ощущение эха.
— Я здесь один, — недовольно сказал Чипакутр Экив обоими ртами, причем первый рот скривился в усмешке, а другой мило улыбнулся, будто девица, которой сказали, что она похожа на свою покойную бабушку.
— Я веду запись беседы, — сухо сказал я, — и звуковая интерференция, создаваемая вами, не способствует качеству…
Четыре глаза Чипакутра Экива уставились на меня — два со злостью, два — с недоумением, но мозг-то у посетителя был один, и принятое им решение всё-таки обладало определенной логикой, а не шизофренической раздвоенностью.
— Излагать суть изобретения будет мое левое лицо, — заявил посетитель, — а отвечать на ваши вопросы — правое. Устроит?
— Безусловно, — поспешно согласился я.
— Замечательно, — сказал левый рот, в то время как правый демонстративно поджал губы. — Итак, речь пойдет о том, что в недалеком будущем нашу Вселенную ожидают неприятные времена. Если говорить точно — катастрофа.