Страница 15 из 47
Неизвестно, соответствовало ли это мнение действительности, но члены Комиссии постоянно участвовали в Охоте, куда более увлекательной, чем могли себе позволить рядовые Предэйторы. Они охотились за нарушителями законов Охоты. Должности в Комиссии занимали пожизненно. Несколько дней назад один из заместителей Верховного жреца умер, освободив место в составе Комиссии. И сейчас двадцать два облаченных в торжественные белые хитоны члена Комиссии восседали вокруг огромного овального стола ил черного камня в зале Ритуалов дворца Верховного жреца.
Сам Верховный жрец в золотом кольчужном панцире, который стал обязательным атрибутом одежды после того, как одного из его предшественников убили прямо на заседании в те времена, когда еще не все соблюдали законы Охоты, Верховный жрец сидел на почетном троне с узкой стороны стола и готовился включить Всевидящий Глаз.
Перебрав возможных кандидатов на внезапно освободившееся место, все почти единодушно остановились на самом добычливом Охотнике, сумевшем в изнурительной борьбе победить Метателя молний, чего никому не удавалось сделать ни до, ни после этого.
Сейчас предстоял прямой контроль, который должен был или подтвердить мнение Комиссии, или опровергнуть его. Верховный жрец включил прибор. Раздалось тяжелое низкое гудение. Внезапный контроль мог выявить нарушение законов Охоты, которое на удаленных планетах допускается многими. Тогда вместо приобщения к высшему органу планеты Охотник будет уничтожен.
Гудение сменилось мелодичным ударом гонга, и все присутствующие увидели, как Охотник несет по воздуху живую и невредимую девушку–аборигенку. Вот он опустил ее на землю возле небольшого, носящего следы разрушения поселка. Девушка радостно кинулась к людям.
Жрец выключил Глаз. Члены комиссии долго молчали. Закон, обязывающий заботиться о воспроизводстве дичи, являлся формальной нормой, которая никем и никогда но выполнялась. Тем более что доказать вину в подобном невыполнении было практически невозможно. И то, что кандидат чтит даже второстепенный закон, показывало, что выбор Комиссии пал на достойного.
Началось голосование, и двадцать два чешуйчатых пальца с твердыми когтями нажали кнопку «за». Вспыхнул хрустальный шар посередине стола: рубиновый огонь свидетельствовал о том, что кандидат единогласно представлен на утверждение. И коготь Верховного жреца, не колеблясь, вдавил золотую клавишу утверждения. Над свободным креслом члена Комиссии вспыхнуло имя вновь принятого.
Штабной вагончик был убран — ни трупов, ни следов крови, ни взорванного сейфа, ни разбросанных секретных бумаг. Если бы не пулевые пробоины в стене, которые оставил «Стар Зет–62» сержанта Мака, Анна подумала бы, что все происшедшее ей приснилось.
— Где вы оставили вражеских диверсантов и как должны поддерживать с ними связь? — в десятый раз спросил невысокий человек в рубашке с закатанными рукавами — и круглых очках, за которыми виднелись острые, проницательные глаза.
Это был Синг — начальник контрразведки шестого партизанского полка. Анна знала его много лет, несколько раз спала с ним и совершенно не понимала тона и направленности вопросов.
— Я убежала от них и никакой связи не собиралась поддерживать, — сложив руки перед грудью и умоляюще вглядываясь в глаза Синга, объясняла девушка. — Я же все рассказала…
— Как американские бандиты, уничтожившие лагерь и полсотни наших товарищей, даже не прикоснулись к тебе пальцем, — издевательски улыбнулся начальник контрразведки. — Как их уничтожил дракон, а потом принес тебя сюда уже с территории Гайаны!
Он с размаху стукнул кулаком по столу.
— А сейчас послушай, что я тебе расскажу. Ты давно завербована ЦРУ и по их заданию проникла к нам. Ты навела диверсионную группу на нашу базу и хотела уйти за границу, но хозяева не разрешили, потому что ты больше нужна им здесь. Потому–то ты и вернулась, надеясь обвести нас вокруг пальца и продолжать свое черное изменническое дело.
Синг встал.
— Только ты просчиталась. Наш интернациональный отряд силен, как и прежде. Конечно, боеприпасы, оружие и пищевые запасы уничтожены, поэтому мы не сможем выступить завтра, как намеревались. Придется подождать. Но скоро все будет восполнено, и мы ударим единым мощным кулаком. А ты больше не сможешь вредить революции. Мы тебя расстреляем. Немедленно! Хуан, эй, Хуан!
Вдруг какая–то мысль отразилась на лице контрразведчика. Он внимательно оглядел девушку с ног до головы и облизал сухие губы.
— Впрочем, с расстрелом можно подождать до ночи, — он улыбнулся. — Или до утра.
— Слушаю, товарищ начальник, — вошедший в вагончик крепкий парень с автоматом на шее стал по стойке «смирно» и был готов выполнить любое приказание.
— Вот что, Хуан, отведи ее в арестантскую и сторожи до вечера. Потом получишь следующее распоряжение.
— Слушаюсь! — Хуан повернулся и выволок Анну на улицу.
У остатков сгоревшего вертолета работала большая группа экспертов Службы безопасности. Два наглухо закрытых черных пластиковых мешка лежали на носилках, пристегнутые ремнями — для транспортировки. Возле них стояли три европейца. Один из них, одетый в строгий летний костюм, являлся вторым секретарем русского посольства. Европейцы что–то обсуждали. Лица их были хмурыми и злыми. Любой наблюдатель мог с уверенностью сказать, что разговор крайне неприятен. Один из них показал рукой в сторону. В сопровождении телохранителей и адъютантов к штабному вагончику шел плотный бородатый человек в пятнистой униформе без знаков отличия. Это был командир фронта освобождения Гайаны и премьер–министр теневого правительства полковник Родригес.
Секретарь посольства по–испански позвал полковника. Тот сделал знак телохранителям и, отделившись от свиты, направился на зов. Лейтенант гайанской армии Родригес был разжалован за подрывную деятельность и едва успел скрыться, избежав ареста. Потом пять лет о нем ничего не было слышно, а несколько лет назад объявился во главе им же созданного фронта.
— Здравствуйте, товарищи! — Родригес хорошо говорил по–русски и приветливо улыбался, но не встретил ответных улыбок.
— Как вы допустили гибель наших людей? — холодно спросил дипломат. — Я уже не говорю об уничтоженном оружии и срыве операции?
— Меня здесь не было… А кругом непроходимые джунгли… — утратив важность, оправдывался Родригес.
— Кто же их прошел? — вступил в разговор майор Иванов — начальник отделения Южной Америки Главного разведывательного управления КГБ, который спецрейсом прилетел из Москвы всего час назад. — Кто это сделал?
Последний вопрос он выкрикнул угрожающим тоном, как на допросе.
— Американские диверсанты, — нехотя сообщил Родригес. — Несколько раненых уцелели, по их словам, это была специальная группа коммандос.
— Что за группа, сколько их было, как они выглядели?
Родригес беспомощно развел руками.
Иванов переглянулся с секретарем посольства. «И этого идиота вы собираетесь поставить во главе государства?» — красноречиво говорил его взгляд.
— Послушайте, Карлос, — мягко сказал секретарь, который на самом деле был резидентом КГБ, действующим под дипломатическим прикрытием. — Предоставьте нам возможность побеседовать с ранеными и поручите своим людям собрать все, что можно, о диверсионной группе…
— Есть! — полковник щелкнул каблуками.
— Это еще не все. Пошлите вертолеты и пешие поисковые группы. Пусть прочешут всю округу. Где–нибудь неподалеку должен быть их лагерь. Собирать все: гильзу, слепок ботинка, спичку, окурок, обрывок бумажки, экскременты. Все, что удастся найти.
Через несколько секунд будущий премьер–министр уверенно отдавал команды. Лагерь зашевелился. Шесть групп вышли в джунгли, и два вертолета поднялись над бескрайним зеленым морем. А Иванов с коллегами приступил к тщательному опросу уцелевших повстанцев.
В штабе полковник Родригес устроил разнос своим подчиненным.
— Как вы допустили нападение на базу? Вы не сумели спасти жизнь нашим советникам! — с интонациями майора Иванова кричал он. — Сорвана важнейшая операция! А если наши друзья не пожелают оказывать нам поддержку и далее? Вы понимаете, что тогда будет!